Девичий щебет мешал, отвлекал, не давал почуять волка среди овец. Да еще и отец близняшек, заимодавец линдозерский, вырос как из-под земли и тут же стал зазывать Альдана в гости. Травник едва сумел отбиться.
Если пытаться уследить за всей кутерьмой, можно забыть, зачем на самом деле Дан заставил себя прийти сюда: найти Меная и вывести его на разговор, заставить как-то проявить себя. Может быть, чародей выдаст себя в присутствии Лесёны?
Но колдунья куда-то исчезла, а линдозерцев на площади становилось все больше. Даже просветитель и тот вещал со ступеней о Законе, а собравшиеся ему внимали. Дан тоже отступил к мунне и наконец заметил Меная. Старик мирно сидел возле молельника и играл на пастушьем рожке.
Травник напряженно всматривался в него, но… Ничего не чувствовал. Липкий страх пробрал до костей. «Что, если меня одурачили? – подумал он. – Отвели глаза?»
Но в следующий миг понял, что дело было в другом: в толпе, среди людей, чутье не работало. Слишком много было вокруг всего, да еще и близняшки снова нашли его и потянули в разные стороны.
Делать нечего. Альдан осознал, что на торжище придется задержаться.
Он обошел все не один раз, но ничего похожего на колючее прикосновение враждебного колдовства не ощутил. Горожан словно охватило легкое помешательство, все торговались направо и налево. Даже бабуля Косома без зазрения совести распродавала своих старых несушек по цене молодых. Менай, как назло, запел, выводя одну тягомотную песню за другой, а когда к нему присоединились несколько бряцающих на гуслях скоморохов в масках, Альдан предпочел наблюдать за ними издали. К счастью, Минт рассказывал одну бывальщину за другой, чем изрядно веселил девчонок, и мало-помалу от травника отстали.
Когда Альдан, Минт, Яния, Ула и Мория остановились у прилавка с платками, им навстречу выскочила растрепанная Лесёна с подносом лепешек из лебеды.
Оказалось, корчма тоже временно перебралась на площадь, и Мафза попросила колдунью раздавать угощения и разливать всем желающим кисель из жимолости.
– Будете? – спросила Лесёна со слегка очумелым видом.
Альдан взял угощение, но Яния, Ула и Мория сморщили носы и отошли в сторону. Травник с облегчением посмотрел им вслед.
– Ты чего это в няньки к Мафзе подрядилась? – спросил Минт, на ходу проглатывая лепешку.
– Надо, вот и подрядилась, – огрызнулась Лесёна. Ее коса растрепалась, в непослушных прядях запуталась алая лента, и вид у девушки был донельзя колдовской. Альдан одернул себя. Опять он не о том думает!
– Попробуй откажи, когда тебе при всем городе попомнили, как ты при княже на законы гостеприимства пеняла! – Лесёна с тоской посмотрела на скоморохов. – Ладно, я пойду, быстренько раздам это добро.
Колдунья нырнула в толпу. Минт рассмеялся и, перехватив взгляд Дана, указал на прилавки.
– Выберешь что-нибудь?
– Нет.
Минт поманил его за собой и обвел рукой платки.
– Ну и зачем мне?
– Ну ты даешь! Девице какой-нибудь подари.
Дан задумчиво оглядел товары.
– А с маками есть?
– С маками нет. – Минт улыбнулся и хотел как будто что-то сказать, но вдруг по его лицу прошла судорога.
Альдан сразу понял, что это означает.
– Тебе не стоило драться, – сказал он.
– А как иначе было тебя разговорить? – прохрипел парень. – Надо быть последним дурнем, чтоб не разведать о человеке, с которым живешь бок о бок.
Альдан горько усмехнулся. Воистину.
– Ну, теперь, когда вы столько обо мне узнали, расскажешь про рану?
Минт кивнул, а потом еще раз содрогнулся.
– Про себя все расскажу. Делай что хочешь, только вытащи из меня эту дрянь.
Травник задумался. Все изведанное он уже пробовал. Быть может, пришла пора совсем новых решений? Опять же, он уже заприметил на прилавках одно, как говорят, чудодейное средство.
– Возвращайся домой, – велел Дан побелевшему парню. – У меня появилась идея.
Но Минт покачал головой.
– Без Лесёны не уйду.
Вот упертый!
– Иди. Я отыщу ее, и мы вернемся вместе.
А потом он снова придет на торжище и закончит начатое. Недаром здесь становилось все больше червенцев из крепости. Небось, тоже выслеживали здесь колдуна.
Когда Минт, прихрамывая, ушел, травник в одиночестве прошелся по рядам.
Возле палатки с заморскими редкостями, мехами и сушеными пучками трав всегда было гораздо больше ротозеев, чем покупателей, что не могло не досаждать продавцу. Но интерес Альдана не был праздным, он всерьез обдумывал попробовать что-нибудь новенькое на Минте.
Его привлекли камни и травы из Аскании, и он обрушил на бедного купца весь свой интерес. Правда, вскоре выяснилось, что не все вещицы стоят своих денег.
– Сколько?
Продавец раздраженно смотрел на Альдана из-под кустистых бровей.
– Десять золотых.
Травник цокнул языком и еще раз поддел пальцем камень на подложке.
– Дороговато, – сказал он, поднося находку к свету. – В том году свирюлл стоил ровно в два раза дешевле.
– Так ведь дурная зима выдалась! Сколько по отмели рассыпало, столько и собрали. А все крупные камни еще в Злате лекари раскупили, – коротко и раздраженно ответил торговец. – Радужный камень с северных отмелей Святобории – настоящая редкость. Лекари говорят, его целебное естество еще не раскрыто.
– У настоящей редкости облупился бок, – холодно сказал Альдан, перебрасывая камень торговцу. – Ты знаешь, что подделка может навредить?
Купец поймал поддельный свирюлл и с невозмутимым видом убрал его с прилавка.
– В таких городишках, как ваш, его скорее утащат, чем купят. Но если ты всерьез хочешь приобрести свирюлл, я могу…
– Не нужно. – Альдан отошел. – Сам разыщу.
Вдруг травник спиной почувствовал чей-то взгляд, обернулся. За шатром с платками и лентами мелькнула знакомая коса. Усмехаясь, и почему-то не без внутреннего довольства, он протиснулся сквозь гомонящую толпу и обнаружил зарывшуюся в ткани Лесёну. Девушка с усердием перебирала платки и отрезы, но от травника не укрылось, что чародейка то и дело улыбается. Да и в целом она выглядела не так, как обычно: лицо бледное, волосы спутаны, руки дрожат. Даже его, подобравшегося вплотную, девушка не заметила.
Зато Дан почуял в ней какую-то перемену.
– А я думал, ты уже ушла. – Травник наклонился к самому уху колдуньи.
Лесёна, как он и надеялся, вздрогнула, но врасплох себя застать не дала.
– Не могу же я уйти раньше тебя!
– Ну, – Альдан улыбнулся, – это ведь тоже в своем роде пристанище милосердия. Так что, согласно твоим суждениям обо мне, я вполне могу здесь появляться, не так ли?
Девушка кивнула, но не ответила, ее взгляд блуждал среди людей.
– Кого-то ищешь?
– Да… Нет.
Лесёна перебирала рукой ворох лент, продолжая высматривать кого-то в толпе.
– Готовишься к Ночи Папоротника? – спросил Альдан, и колдунья недоуменно на него уставилась. Впрочем, Альдан и сам был удивлен своим вопросом.
– Ночь Папоротника?
– Ну… Обычай. – Альдан еще больше смешался, отчего-то ему было и смешно, и странно разливаться об этом святоборийском празднике перед чародейкой. – В ночь на летнее солнцестояние устраиваются игрища, а потом девушки уходят прятаться в лес, а парни их ищут. У нас считается, что такая женитьба благословлена Единым.
– Да, я знаю. Но как же лес? – воскликнула Лесёна и добавила тише: – Неужели девушки в одиночку, по темноте, бродят там?
Травник хотел было промолчать, признавая мысль правильной, но все равно рассмеялся.
– Не переживай. В большинстве случаев все договариваются заранее, и дальше стогов с сеном никто не уходит.
Колдунья залилась румянцем и поспешно перевела взгляд на ленты.
– Единый, ты, кажется, покраснела, – не замедлил в этот раз травник. – Неужели я тебя чем-то смутил?
– Вовсе нет!
Лесёна вдруг замерла.
– Постой, эта музыка…
Она тут же проскользнула мимо Альдана, задев его рукой. На миг он ощутил знакомое приятное покалывание, на сей раз сильнее предыдущего.
Дан растерялся и замер, как прыщавый отрок, прежде чем осознал: Лесёна помчалась прямиком к скоморохам и Менаю – Другу Змей!
Когда Альдан добрался до скоморохов, Лесёна уже стояла напротив них. Все музыканты были в причудливых масках зверей, лисиц, кабанов и волков, но у одного, того, что играл громче всех на гуслях, маска была змеиная. Дан шумно вздохнул.
Менай играл на удивление искусно, едва касаясь пальцами струн, будто доставая золото со дна реки.
Альдан впился глазами в чародея. Кольцо вокруг скоморохов становилось толще. Но линдозерцев это не смущало, все, точно завороженные, подходили ближе. Что же творил Менай?
Чутье Альдана обострилось, время словно замедлилось, и травник понял, что должен добраться до колдуна первым, иначе произойдет нечто непоправимое. Люди хлопали, свистели, слышались крики с просьбами о продолжении. Казалось, вокруг царит не простое торжище, а какой-то важный праздник, на котором все уже хорошенько набрались.
Тем временем проигрыш кончился, повисла жадная тишина.
Менай допел песню о полуденном солнце и заиграл вступление к новой, но к нему вдруг подбежала Лесёна. Альдан дернулся следом.
– Сними маску! – девушка едва перекрикивала музыку. – Сними маску!
Менай захохотал.
Альдан рывком отстранил Лесёну и, глядя колдуну прямо в глаза, прошептал, не сомневаясь, что тот прочтет его слова по губам:
– Кем бы ты ни был, убирайся из этого города!
– Как скажешь, – отозвался колдун в маске змея, и вдруг его голос расщепился на несколько совершенно разных голосов. – Но сначала послушай.
И когда он запел, Альдан понял, что все вокруг застыли, очарованные. Травник чувствовал кожей, как его касаются звуки. Он загородил собой Лесёну.
Ко мне ты придешь сизым пламенем,
Мороком ночным, злобным ветром и льдом.
Качнешься навстречу гремучею тучею,
Накроет так вечность нас темным крылом.