Мог ли Дарен предвидеть такое?
Колдовство.
Старое, иное. Мунна взирала на нас своим гранитным ликом. В ней заключена история, какая-то давно забытая мистерия.
Трепет, который я испытала, осознав это, породил другой, более приземленный. Я вдруг поняла, насколько ничтожно мое существование, не важней летающей по воздуху пыли. Здесь мощь времени и силы, что несоизмеримо мудрее, они правят миром…
– Это не просто защита, – сказала я. – И не просто колдовство. Это место живое. Со своей волей и разумом.
– И?
– И оно наблюдает за нами.
Наблюдает. Или что-то еще?
– Я надеялся, что это будет просто какое-нибудь заклятье, которое можно обойти.
– Так ты хочешь уничтожить Печать?
– Да.
Час настал? Старые боги будто поднялись из небытия и устремили свои взоры на нас.
Я ощутила прилив непонятной, злой радости.
– Алый Ворон сказал, что ты называешь себя Полуденным царем, но жаждешь лишь мести.
– Ворон сказал? – Губы Дарена дрогнули. – Культисты называют меня Полуденным царем, но еще они верят, будто на дне Моинского моря спит огромный змей, и что однажды он проснется и проглотит Светлолесье. Про меня и про тебя говорят многое, но что из этого правда?
Вопрос повис в воздухе.
Глаза колдуна еще раз сверкнули.
– И да, если тебе так хочется, можешь ударить меня. Признаю, я это заслужил.
– Хватит обещания, что ты больше не станешь вторгаться ко мне в голову.
– Я уже сказал – нет, – ответил колдун с таким благопристойным выражением лица, что мне немедленно захотелось воспользоваться предложением и влепить ему пощечину.
– Ты даже не пытаешься выглядеть хорошим! – свирепо сказала я. – Ты ведь знал, как я ждала тебя!
– Я не позволю Драургу и червенцам убивать колдунов и буду делать что угодно, чтобы защитить их. Так что да, я должен видеть твои сны. В последнее время я перестал наблюдать их. Ты что-то принимала? Какую-то специальную траву? – Дарен так пристально смотрел, словно надеялся прочитать ответ у меня на лбу.
Мне было трудно сдерживать дрожь. Теперь этот человек, колдун, друг, царь… пугал меня. Насколько далеко он раскинул свои сети? Отчего так страшны мне его слова? Какой бы ни была в прошлом между нами дружба, сегодня мы стояли друг против друга. Я – непомнящая, он – чужой, непонятный и потому бесконечно далекий.
– Как же ты удержишь Чудову Рать? – прошептала я. – Что ты будешь делать?
Он смерил мое лицо тяжелым взглядом, будто сомневаясь, говорить ли дальше. Но все-таки сказал:
– Я сумею сладить с Чудовой Ратью. Но мне нужна твоя помощь.
– Поэтому я здесь? А вовсе не потому, что мы когда-то были друзьями?
– Я должен позаботиться о жителях Срединного мира, – проговорил Дарен жестче. – Если бы я не оставил колдунам Обители наводку о Линдозере, ты бы до сих пор плясала в Сиирелл.
Невпопад вспомнился Шепот. Неужели Дарен заманивал меня сюда, чтобы воспользоваться моей силой? И мне все казалось, что приди он ко мне раньше, расскажи обо всем, я бы последовала за ним безоговорочно, но теперь… Тот ли он царь, за которым я хочу следовать? Не знаю. Он ли тот друг, что нуждался во мне?
Колдун напряженно вглядывался в мое лицо, и я сказала:
– Дай срок подумать.
Явно не это он хотел слышать.
– Я хочу, чтобы ты знала, – произнес он со слабой улыбкой. – Мне есть чем тебя отблагодарить.
Он перевернул мою ладонь и опустил в нее что-то тяжелое и холодное. Таблицы. Полное собрание. Он каким-то образом нашел и соединил утраченное мной.
Впервые за все время разговора я действительно позволила себе поверить в то, что мы с ним заодно, что все скитания были не напрасны.
– А мое имя? – спросила я тихо. – Как меня звали раньше?
– Знаешь, – он послал мне строгий взгляд, – имя человека – его судьба. Может, не случайно ты утратила родовое имя, не случайно его забыла… И потому вернуть его придется тебе самой.
Я невольно сжала таблицы. Но Дарен прав, имя дается человеку неспроста.
– И вот еще. – Колдун опустил поверх таблиц перстень с большой неровной жемчужиной.
– Что это?
– Надень его, когда решишь. Так я услышу тебя. Знай, если ты будешь со мной, – мягко ответил Дарен, – если поможешь нам, я помогу тебе вспомнить детство.
– Но ты ведь только что сказал, что я должна вспомнить сама!
– Так и будет. С именем. Но я помогу тебе постичь тайны твоего Пути. Ты станешь сильнее. Приручишь свой дар. Разве смогут устоять перед ним завесы прошлого? Знаешь, не только в таблицах сохранились руны твоего Пути. В Нзире…
– О чем ты?! – воскликнула я. – Разве ты не знаешь, что все это время… – я с трудом выталкивала из себя слова. – Я была твоим другом.
– О, нет. Я хочу, чтобы ты служила мне, как служишь колдунам Обители. Я хочу, чтобы у меня был колдун Разрушения, в чьей верности я не мог бы усомниться. Я хочу, чтобы ты принесла присягу. И вот тогда, – сказал колдун, и его разноцветные глаза на миг сузились, – я проведу тебя по твоей памяти.
– Хочешь подкупить меня? – Я кивнула на таблицы и перстень. – Но разве ты не знаешь, что Полуденный царь и был моей целью? И вот теперь ты наконец здесь, живой. Нет, ты больше ничего не можешь предложить мне.
– Разве что воззвать к твоему чувству долга, – отозвался Дарен. – Тысячи колдунов, таких как Елар, как мы с тобой, будут приносить свои жизни в жертвы, терпеть гнет червенцев, в то время как люди будут воевать между собой. И все ради того, чтобы однажды мир затянула скверна Нижнего мира.
– Ты так уверен в своем праве, Полуденный царь.
– В нашем праве, Лесёна. В нашем. Да. – Он дернул плечом, и его осанка изменилась. Вновь стала покореженной. Дарен выхватил из воздуха посох и оперся на него.
– Но ты права, мне нечего предложить тебе, кроме общих воспоминаний и колдовских тайн. Решай сама.
Мне показалось, будто я ослышалась.
– Ну… ну ты и…
Но мужчина лишь улыбался, продолжая молчать. Чудь побери такого друга!
– Да что ты за человек-то такой?!
Дарен молчал, слегка склонив подбородок к груди и качая головой. В его глазах отражался невысказанный укор, словно бы мои слова нанесли ему обиду. Голос покатился по вершине гулким эхом, а затем, стократ отраженный от странного пространства, превратился в бурю.
Я раскрыла ладонь и посмотрела на перстень с жемчужиной. Сперва показалось, что камень – это застывшая слеза. Но разве камни умеют плакать? Пора бы мне усвоить, что в мороке все не то, чем кажется.
Даже Полуденный царь.
24Вещие слова
Червенцы появились довольно скоро. Жрецы в кроваво-красных плащах просочились сквозь деревья, и полный от бессильной ярости голос Ордака загремел в лесу.
Но Альдан был уже далеко. Он оставил княжа и влюбленных на дне ступенчатой ямы и побежал к мунне.
Утро занималось холодное. Густой туман полз с болот, протягивал седые петли к дорогам, будто нарочно путая следы. Только травника было не обмануть: родными были для него эти странные, зловещие края, и сама земля будто помогала, подсказывала, куда идти.
Лесёна вышла к нему из развалин, и по ее лицу ничего невозможно было прочесть. Нашла она Печать или нет? Но колдунья была цела, и тугой узел страха внутри травника распустился.
– Надо уходить. – Он кивнул на Яр, из которого с рассветом все громче слышались червенские голоса.
Колдунья кивнула, и они пошли сквозь клочья тумана, не останавливаясь и ни о чем не говоря. Альдан чуял в девушке смутную перемену, но сдерживал интерес. Важнее было выйти из лесу незамеченными.
Уже у самого дома заметил он Минта и спящую у него на коленях Янию. Травник с неохотой протянул ему одолженный клинок. Еще бы! Не всякое оружие способно оборонить от чуди. Но не успели они с Минтом кивнуть друг другу, как у самого дома раздался крик:
– Лесёна!
Колдунья, явно измученная бессонной ночью, откликнулась не сразу. К ним пожаловала корчмарка Мафза. Женщина без сил рухнула у калитки, уронив руки на колени. На руках виднелись полумесяцы укусов, сочащиеся кровью. Длинные царапины, будто Мафза повстречалась со свирепым зверьем.
Минт и Яния вскочили.
– Что стряслось?
– Лесёна, помоги, – всхлипнула корчмарка. – Я не знаю, что с ней делать…
Альдан было весь выпрямился от возмущения. Куда еще идти?
– Дан. – Колдунья придержала его за рукав. – Пойдешь со мной?
Травник успел только забежать в дом за сумой с лечебными снадобьями, а затем они вместе направились к корчме. Минт и Лесёна поддерживали Мафзу, и та едва переступала ногами. Яния, обнаружив, с кем встретила рассвет после Ночи Папоротника, тихо исчезла.
Они вчетвером прошли по задворкам корчмы, Мафза открыла им присыпанную соломой крышку еще одного тайного лаза, а сама отправилась другой дорогой – через корчму. Минт прыгнул первым, и Альдан с Лесёной последовали за ним.
Это было похоже на прыжок в колодец, так же свистел в ушах холодный ветер, так же подхватывало нутро, так же быстро и по-шальному колотилось сердце. Земляной ход оказался на удивление глубоким. Должно быть, его когда-то прорыли для хранения запасов.
Альдан зажмурился и, предвидя жесткое приземление, притянул Лесёну к себе. Его расчет оказался верен: когда ноги уткнулись в пол, они оба потеряли равновесие. Травника накрыло тяжестью девичьего тела. Лесёна качнулась вперед и судорожно обхватила его коленями. Несколько мгновений они крепко сжимали друг друга в объятиях, но прежде чем Альдан вновь обрел способность действовать разумно, девушка отстранилась и рывком поднялась на ноги.
– Где мы?
Здесь не было ни Ольши, ни Минта. Они оказались в подполе, но чутье Альдана безмолвствовало.
Травник поднялся и, задев головой потолок, пригнулся.
– Ты слышишь? – прошептала Лесёна. – Голос?
– Голос? – переспросил он, потирая затылок.
Вдруг Дан заметил у колдуньи румянец.
«Это… из-за меня?» – подумал он потрясенно, а следом, точно камнепад, на него свалился истинный смысл внезапного девичьего стыда.