Пианист оказался моложавым мужчиной с тяжелыми веками и редеющими светлыми волосами, прядь которых падала ему на лоб. Рояль был длинным и высоким – как деревянная яхта с поднятым парусом, – но звуки, которые музыкант извлекал из него, не отличались уверенностью. Тем не менее вокруг собралась группа восхищенных слушателей, и я, не имея ни малейшего представления о том, чем еще заняться, присоединился к ним. Мужчины задумчиво кивали. Женщины взмахивали веерами. Казалось, они и музыка наполнены изысканным ритмом, который я не мог уловить, хотя стоял рядом, и мое растянутое отражение маячило на полированной поверхности музыкального инструмента. А они были на своем месте, эти люди. Это читалось по их телам, лицам, одежде. Я взял еще один бокал с проплывающего мимо подноса и отхлебнул из него. Подавив отрыжку, заметил, что группа молодых людей повернулась в мою сторону.
Один из них протянул мне руку и произнес имя, которое я не расслышал как следует. Другой последовал его примеру. Мелькнули невероятно белые зубы. Затем еще один. Их плоть была такой же сочной и мягкой, как у Сэди. «Старший-высший-великий-и-главный-грандмастер-того-сего-и-вот-этого…» Я улыбался и кивал в ответ, но их личности так и остались для меня невнятной мешаниной.
– У-вас-есть-карточка?
– Что?
Неспешная улыбка.
– У вас есть карточка?
Я позаботился о том, чтобы переложить приглашение, которое мне дала Сэди, в новый пиджак – на случай, если кто-нибудь захочет на него взглянуть.
– Где-то тут… – Я порылся в карманах. – Вот, пожалуйста.
Мужчина взял приглашение и изучил с непроницаемым выражением лица. Передал другу. Кто-то поблизости сдавленно хохотнул. Музыка – немногим лучше пьески, которую мог бы наигрывать ребенок одной рукой, честное слово, – продолжалась. Все они по-прежнему улыбались. Но какую бы «карточку» мне ни полагалось иметь, очевидно, у меня ее не было. По моему приглашению щелкнули наманикюренным ногтем и вернули его мне.
– Что ж, полезно иметь его при себе. По меньшей мере, чтобы знать, где находишься.
«По-меньшей-мере-чтобы-знать-где-находишься». Я не сразу разобрал эту невнятицу. Сдавленный смех его товарищей сделался громче, затем стих.
– И от кого вы его получили? – спросил другой. – Этот билет на представление?
В Истерли не обязательно было понимать шутку, чтобы дать за нее в зубы. Но здесь действовали другие правила.
– Меня пригласила Сэди Пассингтон, – сказал я. Ждал нового всплеска веселья, но имя Сэди заставило их чуть притихнуть. – Я был с ней сегодня днем, – продолжил я. – Она показала мне…
«Очередной-найденыш-Сэди». И вновь чей-то шепот. Я замолчал, потеряв нить разговора. «Очередной-найденыш-Сэди». Похоже на какую-то новую гильдию, новый язык. И эти проницательные, коварные улыбки. Я заметил, что музыка прекратилась. Стиснул ножку опустевшего бокала так, что ладонь превратилась в кулак. Мое лицо горело.
Я вздрогнул, когда чья-то рука опустилась мне на плечо.
– Вот что я скажу… мастер Роберт, верно? Здесь немного жарковато, вам не кажется? – Лицо мужчины с тяжелыми веками, который до этого играл на рояле, склонилось ко мне, обдав запахом масла для волос. – Я мог бы показать вам кое-что на территории. Места, где не так душно… – Прощальный шепот, череда свистящих и шипящих звуков, и мы вышли на террасу под вечернее небо.
– Извините, что так сложилось. – Мужчина сел на покрытую лишайником стену рядом с буйно цветущими розами. Длинные лучи закатного солнца озарили его редеющие волосы. – Я знаю их много лет. Они слетелись… как бы вы это описали? Когда внезапно появляется что-то новое и интересное?
– Как мухи на говно?
Он усмехнулся – сперва тихонько, потом громче.
– Я должен это запомнить! Что касается меня, я здесь случайный гость – как и вы, полагаю. Я отрабатываю ужин и буду благодарен, когда смогу поесть.
– Разве мы уже не отужинали?
– О нет. – Он кивнул в сторону огромного шатра, в котором могло бы разместиться несколько цирков. – Ужин вон там. То, что вы видели, – просто закуски. Это званый ужин – не то же самое, что обычный.
– Спасибо. Постараюсь запомнить. Я… э-э…
Он улыбнулся.
– Я не представился, да? Вы, наверное, сочли меня таким же невеждой, как и всю ту компанию. – Он протянул мне мягкую ладонь, и мы пожали друг другу руки. – Вышмастер Джордж Суэйлклифф. Состою в Гильдии архитекторов, по крайней мере номинально, но не то чтобы мне когда-нибудь удавалось что-то построить. Так что приходится проводить время с этими людьми и играть на рояле, когда я бы предпочел руководить заливкой фундамента. Кстати, что вы об этом думаете? О моем маленьком сочинении? – Он наконец-то меня отпустил.
– Вы имеете в виду тот рояльный шум?
Его заблестевшие было серо-голубые глаза снова потускнели.
– Я бы не стал придавать слишком большого значения моему мнению, вышмастер, – сказал я. – Мне действительно здесь не место.
– О, зовите меня просто Джордж. И никогда не следует отказываться от собственного мнения, Роберт. Оно всегда важно. Пожалуйста. – Он похлопал по каменной стене. – Садитесь рядом со мной. Вы, должно быть, тот революционер, о котором нам так много рассказывала Сэди. Даже если бы я не знал, кто вы, я с нетерпением ждал встречи с вами – если вы понимаете, что я имею в виду. У нас так много общего. В конце концов… – Он щелкнул пальцами, подзывая официанта с подносом. – Мы оба социалисты.
Я глотнул вина и уставился на пузырьки в бокале. Не в первый раз в Уолкот-хаусе я не находил слов.
– Вы хорошо знаете Сэди?
– Сэди знают все. Что касается того, насколько хорошо – вас следует предупредить, что у милой Сэди есть привычка привозить людей в Уолкот и… э-э… скажем так, бросать на произвол судьбы. Она не нарочно. Она действует из лучших побуждений. Но обязательно происходит что-то еще, и она отвлекается.
– Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду.
Вышмастер Джордж улыбнулся. Он кивнул в сторону огромного здания, которое маячило позади нас белыми нагромождениями каменных колонн и контрфорсов, как прекрасный скелет, и венчающая его башня поднимала свой костлявый палец в сумерки.
– Залы и потайные ходы, м-м? Говорят, дворец расходует больше эфира, чем весь Лондон в напряженный первосменник. И все это расходуется впустую на салонные фокусы для нескольких тысяч нас, которые черпают у великих гильдий деньги и власть – или не имеют того и другого, в моем случае. Какая бессмысленная трата ресурсов. Я бы хотел, чтобы настал день, когда Сэди станет экскурсоводом для толпы продавщиц и дворников с перекрестков, а потом предложит им сувениры. Там, где беседка, могла бы быть чайная. Посетители могли бы играть в футбол на лужайках, использовать статуи в качестве стоек для ворот… Спать в парадных залах по пенни за ночь. Мы, социалисты, мечтаем о своем.
Другие гости неторопливо спускались по ступенькам на лужайки. Я слышал удары гонга, но не было ощущения спешки. Повсюду, среди вечернего пения птиц, шелеста деревьев и отдаленного плеска фонтанов, звучал один и тот же протяжный выговор с присвистом, и улыбающиеся люди тихонько напевали гимн единственной и неповторимой Великой гильдии богачей. Вышмастер Джордж указал на мать Сэди. Маленькая, сморщенное личико почти так же сильно накрашено, как у мистера Снайта. А вот и супружеская пара, близящаяся к закату среднего возраста. Какими бы маленькими и заурядными они ни были, что-то в них привлекло мое внимание. У мужчины были бегающие глазки и крысиные черты лица, а женщина, державшая его под руку, смахивала на его полноватую близняшку. Наши взгляды встретились, и что-то щелкнуло, прежде чем он отвернулся.
– Кто это?
– О, Боудли-Смарты… – Вышмастер Джордж поцокал языком. – Ну, они довольно одиозные, вы уж поверьте. Новые деньги всегда такие. Ах! Вот и самая важная персона…
Настало всеобщее оживление, головы поворачивались, как цветы, тянущиеся к солнцу. Однако вновь прибывший мужчина, казалось, едва заметил их внимание. На нем был тот же простой, но хорошо скроенный костюм, что и ранее, когда он показывал мне дорогу. Прекрасный костюм, но не лучше многих других, и его дополняли только красный галстук и рубашка без изысков. Его слишком черные, разделенные на прямой пробор волосы касались воротника, тяжелая челка ниспадала на широкий лоб. Этакий небрежный облик. Словно его не заботил внешний вид – понарошку, не всерьез.
– Это и есть вельграндмастер?
– Разумеется.
Море людей сошлось и расступилось вокруг хозяина Уолкот-хауса, пока он пересекал внутренний дворик. Мужчины трогали ширинки и гильдейские значки. Веера и груди женщин трепетали. А следом шла его дочь, грандмистрис Сэди Пассингтон, выглядевшая изумительно в кремовом платье. Наши взгляды на миг встретились. Она озорно улыбнулась.
– Это и наш сигнал. – Вышмастер Джордж встал.
Я последовал его примеру. Но что-то удержало меня, когда гости стали расходиться.
– В чем дело, старина?
Словно подумав об одном и том же, мы повернулись к дому, который теперь был сияющим кораблем, повисшим над прозрачно-серыми террасами и садами. Гонг смолк. Птицы больше не пели. Анна Уинтерс в одиночестве шагнула через открытые двери в сумерки.
– О, Анна! Постой…
Она остановилась и обернулась на звук голоса вышмастера Джорджа.
– Ты опоздала… – Он запыхался, подбегая к ней. – Чуть все не пропустила.
– О, я так не думаю, – пробормотала она и долго смотрела на вышмастера Джорджа, прежде чем перевести взгляд на меня.
– Кажется, этим вечером я совсем растерял манеры, Анна. Это мастер Роберт… э-э… Борроуз, верно? Не думаю, что вы упоминали свою гильдию. Но у нас состоялся очень интересный разговор.
– Мы знакомы.
– Вы знакомы?! Ну, это…
Аннализа повернулась ко мне. Огни Уолкот-хауса сияли у нее за спиной. Черты ее лица были в тени, а волосы превратились в свет.
– Что ты здесь делаешь, Роберт?
Ее голос был тихим, тон – мягко вопрошающим. И все же ее гнев с силой давил мне на грудь. «А как насчет визита к Мисси на Краю Света – там-то что ты потерял, Роберт? Почему не можешь оставить меня в покое?»