Я затянулся.
– На самом деле я не тот человек, которого можно об этом спрашивать. Ты же знаешь, как они меня называют – «Очередной-найденыш-Сэди»…
– «Очередной?..» – Но в кои-то веки мне удалось достойно изобразить говор здешних обитателей. Она не сумела притвориться, будто не поняла, о чем речь. – А-а, ты про эту старую шутку. Дам один совет, мастер Роберт. Не надо верить тому, что люди говорят вполголоса.
– Но я же и впрямь не первый? – Мой жест превратил сигарету в комету. – Ты и раньше притаскивала в Уолкот-хаус всякий сброд. Вроде меня.
Я почувствовал, как ее ладонь легла на мое плечо.
– Роберт, не существует людей, равных тебе. Да ты взгляни на себя – ну откуда им взяться? О, нет-нет. – Она прислонилась к стойлу. – Я знаю, ты думаешь, что я несу ерунду. Но я серьезно. Ты необыкновенный. И я это не каждому говорю… Впрочем, нет, каждому. Однако в этот раз не придуриваюсь. – Она подавила отрыжку. – И вот еще один совет. Тебе следует гораздо больше верить людям, когда они не могут подыскать нужных слов. Вот как я прямо сейчас.
– Я все еще не понимаю, зачем ты меня сюда пригласила.
– Разве тебе не понравилось?
– Это было… интересно.
Она издала тихий смешок и затянулась сигаретой.
– Ты бы на моем месте поступил иначе?
– Ну разумеется.
– И я тоже. Будь у меня шанс… ты же знаешь, что я скажу дальше?
– Что богатеям живется несладко.
– В яблочко! Но мы оба знаем, что жизнь – штука ой какая непростая, ага? Будь она простой, мы бы тут не стояли и не трепались в темноте, как два идиота. Мы оба еще достаточно молоды… наше дело – танцы и шпили-вили, пока можно.
Сэди прикурила новую сигарету от старой. Брызнули искры, когда она раздавила окурок.
– Сколько себя помню, всегда здесь пряталась. Так далеко от дома никто не учует мой маленький порок. Даже папа.
– Боишься его?
– А ты нет?
– Я не состою ни в какой гильдии – с чего бы мне бояться?
– Ты разве не в курсе, дружок? – Сэди наклонилась вперед, надула губки, затем снова прислонилась к двери стойла. – Мы теперь все состоим в гильдиях… – Она издала воркующий, щелкающий горловой звук. В ответ существо в стойле позади нас двинулось вперед. Оно было огромным. Живое тепло, исходившее от его тела, согревало воздух.
– Он мой, – пробормотала она. – Папа подарил его мне на один из дней рождения, когда не раздавал шептеммы. – Ее ладонь погладила гигантские бока. – Ты прекрасен, не так ли, Звездный Всполох?
Шерсть единорога была в основном черной, но с серебряными вкраплениями, похожими на прожилки в прекрасном темном мраморе. Его рог был таким же.
– А существует ли что-то, чем ты не обладаешь, Сэди?
– Звездный Всполох – единственное, что по-настоящему принадлежит мне, – приглушенно ответила она, уткнувшись лицом в его гриву. – Правда, дорогой?
Последовала долгая пауза, заполненная лишь дыханием единорога. Я мало что знал о создании этих существ, кроме того что на них тратили много эфира и их приходилось творить вручную поколение за поколением на радость богатеям, поскольку они были бесплодны. Я окинул взглядом массивный бок Звездного Всполоха; крыльев не было.
– Мы с ним зимой выезжаем на охоту. Ты не любишь летнюю жару, верно, Всполох? И зверодел, который тебя создал, сказал, что ты чересчур красивый и слишком большой… Но можно ли представить себе что-то более нежное?
Она поцеловала его шкуру. Ее ладонь снова и снова скользила по его шее.
– От этого рога есть какая-нибудь польза?
– Хм-м, Робби… – Сэди с трудом отодвинулась от своего Звездного Всполоха. Закурила еще одну сигарету. В ее блеклых волосах вспыхивали красные и серебряные искры. Пьяная и растрепанная, сегодня она выглядела иначе и казалась довольно красивой. Я напомнил себе, что она тоже проглотила желаньку. Я еще не разобрался, что за личина на ней надета, но Сэди явно не была собой. – А я-то думала, что ты тоже умеешь мечтать.
– Да что такого в этих ваших мечтах.
– Знаю-знаю, ты в такие вещи не веришь, иначе вы с собратьями по духу не издавали бы свои ужасные грязные газетенки, которые только и знают, что долдонить об уничтожении гильдий.
Единорог вскинул великолепную голову и с рокочущим вздохом отступил в тень.
– Знаешь Боудли-Смартов? – спросил я.
– Ту женщину с ужасным голосом? Она же была на сборище в Тамсен-хаусе, с тем унылым старым подменышем? Мы, конечно, не общаемся. Я большую часть времени стараюсь избегать таких, как она.
– А ее муж?
Сэди пожала плечами.
– Не знаешь, чем он занимается?
– Почему бы тебе не спросить его? Он же здесь? Я знаю, что они… чудовищно богаты.
Из уст Сэди это прозвучало оскорблением. Никто из людей ее круга не мог быть «богат» в столь очевидном и постыдном смысле.
– Почему ты спрашиваешь, Робби? Еще одна из твоих загадок?
– Во мне нет никаких загадок.
– Ну, ты все еще не рассказал всю подноготную Анны.
– Ты знаешь Анну Уинтерс гораздо лучше, чем я, Сэди. – Я сделал паузу. – Хотя ты, вероятно, узнала бы больше, если бы спросила вышмастера Джорджа.
– Его? – Она усмехнулась. – Мастера Бунтаря-из-богемы? Ты же не думаешь, что…
– Я видел, как они целовались на террасе всего несколько часов назад.
Сэди удивила меня, метнувшись прочь по проходу между стойлами. Она остановилась посреди широкого атриума, ее платье шуршало, а плечи дрожали.
– Последний совет, Робби. – Она шмыгнула носом. – У гильдейцев высокого ранга тоже есть чувства. – Выудила носовой платок из складок платья. – О, дело не в тебе! И, конечно, не в Анне и Джордже. Просто… ну… – Сэди устремила взгляд на деревья снаружи, за аркой входа; все еще в лентах и макияже, которые превращали ее в персонажа, чью роль она играла, с обесцвеченными или напудренными волосами, непривычно худая и бледная. – Ты можешь приехать сюда, в Уолкот, а потом уехать и опять заняться своими планами по нашему уничтожению. И я не сомневаюсь, что в Лондоне тебя ждет кто-то… милый и незамысловатый.
Я промолчал.
– Но я ведь не расспрашивала тебя о личной жизни, верно? И не спрашиваю сейчас. Мне не нужны твои секреты. Такие дни, как этот, одноразовые… я позабыла тысячи подобных им. – Она топнула каблучком. – Ну посмотри же на меня! Еще несколько лет, и я буду, как мама – сбривать брови и рисовать их заново.
– Ты молода, Сэди.
– Ты сам видел этих созданий в бальном зале! Дебютантки сейчас для меня как маленькие девочки, ковыляющие по детской в материнских старых платьях и туфлях на высоких каблуках. Я помню, как сама была такой, давным-давно! Даже Анна кого-то нашла. А я… мне придется выйти замуж.
– Ну, э-э… – Я догадался, что банальные поздравления не нужны. – Кто же…
– Вельмастер Порретт. И, прежде чем ты попытаешься изобразить вежливое удивление – да, я действительно имею в виду того иссохшего старика с дурацкой скрипкой. Его предыдущая жена умерла пару лет назад, пытаясь родить ребенка, бедняжка. Так что теперь моя очередь.
– Ты говоришь так, будто у тебя нет выбора.
– Конечно, нет! Я грандмистрис Пассингтон, дочь вельграндмастера и все такое прочее. Меня всегда готовили к тому, чтобы выйти замуж за человека, который укрепит Гильдию телеграфистов, хотя, должна признаться, я очень надеялась, что он окажется чуть более презентабельным, чем Порретт. Тем не менее, он по-своему милый старикан. Сажал меня к себе на колени, когда я была маленькой девочкой, и угощал мятными леденцами в шоколадной глазури…
– Я сожалею.
– Возможно, теперь ты мне поверишь. Быть богатым – нечто большее, чем судить овощные конкурсы и махать сопливым детям на гильдейских торжествах. Наверное, в действительности все сводится к исполнению долга. Я не знаю деталей, но, по сути, телеграфистам нужны деньги – и у гильдии вельмастера Порретта, которая занимается какой-то ерундой, связанной с химикатами, они есть. – Сэди улыбнулась. – В конце концов, времена сейчас тяжелые. Звучит не так уж замысловато, верно, если сформулировать подобным образом? – Она положила ладонь мне на плечо. Ее пальцы коснулись моего лица. От них пахло слезами и вином, потом и сигаретами. – Но давай сейчас об этом забудем.
Я позволил ей прислониться к себе. Она казалась теплой, плотной, живой. Я понюхал ее макушку. На мгновение снова оказался танцующим с ней и Анной в тот вечер, на празднике Середины лета. А потом вспомнил, где нахожусь, и Сэди все еще прижималась ко мне.
– О, как бы я хотела, чтобы сейчас была зима, – пробормотала она. – Даже если мне придется выйти замуж, я, по крайней мере, смогу прокатиться верхом на Звездном Всполохе… – Она вздохнула у меня на груди. Ленты в ее обесцвеченных волосах защекотали мне нос. Мои руки, сами того не желая, скользнули по ее плечам. Там тоже были ленты, скрепляющие верх платья. – Ты должен приехать на Рождество. В сезон охоты в Уолкоте всё совсем по-другому. Снег. Кровь. Холод.
– На кого ты охотишься, Сэди?
– На драконов.
Я коснулся тугой и гладкой ленты на ее плече. Все чудеса Уолкот-хауса утратили свою важность. Значение имел лишь узелок, с которым сражались мои пальцы. Затем что-то поддалось. Ленты разошлись, она отстранилась. Ее правая грудь была полностью обнажена, и Сэди казалась удивительно цельной и прекрасной без изъянов, стоя передо мной, однако почему-то выглядела не совсем Сэди. Не сравнить с деловитым совокуплением в каморке с почасовой оплатой. Я коснулся ее плоти, ощутил, как напрягся сосок – и момент наполнился скрытым смыслом, будто некий гильдейский ритуал. Затем, смеясь, Сэди выбежала из конюшни.
– Вперед, мастер Роберт! – донесся из-за деревьев голос, уже тающий в отдалении. – Тебе придется меня поймать!
Я блуждал среди деревьев, чьи тяжелые кроны словно напитались звездным светом. Каменная нимфа воздвиглась передо мной. С ее пальца свисала красная лента, словно длинная капля крови. В ночи что-то тихо шелестело. Я добрался до поляны. В центре высились солнечные часы, отбрасывая тень, рожденную угасающим звездным светом. К вершине гномона была привязана еще одна лента. Я уловил неподалеку смех. Шипы впились мне в лицо. Очередная лента свисала с ветки, колыхаясь от моего тяжелого дыхания. Я бросился дальше. Было уже не совсем темно, первые проблески рассвета разливались мерцающими серыми волнами. Небо и лес подернулись густеющим туманом. Там, где дорога быстро пошла под уклон и исчезли деревья, в воздухе витал странный запах, соленый и тошнотворно-сладковатый одновременно.