– Гермиона, как ты могла такое подумать?..
Стропкок – Боудли-Смарт – держал ее мокрое лицо в ладонях, пока оставшиеся гильдмистрис под разными предлогами уходили. Окинув комнату свирепым взглядом в поисках источника мучений жены, он узрел сперва меня, потом мистера Снайта. Прошествовал через длинную гостиную, пинками разбрасывая низкие столики и тортовницы. Чашки падали на пол. Стеклянный фасад большого серванта рухнул сверкающим водопадом.
– Гребаный тролль! Я вырву твои драные крылышки… – Он оттащил стол, за которым съежился мистер Снайт. Споткнулся о саквояж. – Это еще что, черт побери? И это?.. А вот это?.. – Бинты, резиновые шарики и свечи полетели в разные стороны. – Ах ты мошенник, дешевка! Ты даже не…
Мистер Снайт, все еще в плаще, вывернутом цветной стороной, не пытался сопротивляться, когда Стропкок швырнул его к стене. Тупей свалился с головы подменыша. Из рукавов посыпалась мишура, заструился дым. На миг Стропкок замер над ним, хрипло дыша. Возможно, ждал какого-то знака, магического трюка. Но мистер Снайт просто съежился. И тогда Стропкок с ревом схватил его за горло обеими руками.
Я попытался оттащить Стропкока. Но он был сильным и решительным, поэтому пришлось врезать ему по физиономии. Он опять взревел, отбросил мистера Снайта и повернулся ко мне. Миг спустя, когда я поскользнулся на разлитом молоке и упал на спину, Стропкок кинулся на меня, уперся коленями в ребра и выбил дух вон, вцепился в горло. Из меня всегда был никудышный боец в лондонских драках, к тому же он превосходил меня по весу и опыту.
– Ты что о себе возомнил?! Ублюдок маленький, ты вообще кто такой?..
Старшмастер Стропкок бормотал те же оскорбления, что и много лет назад в своем кабинете. И он действительно не изменился. Время его пощадило – он даже не полысел. Единственным, что ушло в прошлое – как думал я, пока размахивал руками, и все в моем поле зрения начало размываться и краснеть, – была коричневая роба с набором ручек. Затем черты Стропкока исказило какое-то иное чувство, нежели гнев. Он вытаращил глаза. Его узкие губы беззвучно шевельнулись, произнося имя, и от потрясения его пальцы на миг ослабили хватку на моем горле.
Я пополз от него прочь, задыхаясь.
– Ты!.. – он нацелил на меня трясущийся палец. – Сын того ублюдочного выпендрежника с Восточного яруса!
Он попытался опять на меня наброситься, но я бросил в него стулом. Пока он растирал голени и ругался, я выволок мистера Снайта из угла, протолкался через горничных, наблюдавших за происходящим, и сбежал прочь из Фредериксвилля.
– Крайне неудачное стечение обстоятельств… – бормотал мистер Снайт. Его плащ был наполовину лицевой стороной наружу, наполовину подкладкой. Тупей пропал. На напудренной щеке алела глубокая царапина.
– Куплю вам новый саквояж, – сказал я. – Моя вина. Все заменю.
– Нет, – вздохнул подменыш. – Рано или поздно это всегда случается. Люди от меня устают. В следующий бессменник эти женщины вернутся в церковь и расскажут святому отцу, какими были дурами. Я лишь надеюсь, что они не донесут на меня в Гильдию собирателей. Что ж…
Он остановился. Мы уже дошли до переулка между величественными зданиями, ведущего к его складу.
– Вы…
– О, со мной все будет в порядке. Не так давно я и впрямь играл…
Маленький подменыш зашагал прочь, в сторону грохота машинного дома Норт-Сентрала, продолжая бормотать о старых добрых временах, великих временах, когда его уважали и чествовали. Пронизывающий ветер метался над домами, разрывая туман в черные лохмотья. Мерцание звезд и фрагменты луны проглядывали над головой.
Оказалось, Стропкок сказал правду насчет дорожного движения: обе полосы Гильд-Парад встали. Где-то что-то происходило, но у меня не было ни малейшего желания разбираться. Я все еще ощущал гулкую пульсацию халцедона, как бы она ни ослабла. Потирая покрытое синяками горло, пока мимо потоком струились исходящие паром экипажи, я срезал путь в Истерли через лабиринт улочек за Голдсмит-Холлом. После шума и суеты вокруг Вестминстера они казались темными и пустыми. Даже уличные фонари, то ли для экономии газа, то ли по какой-то оплошности не горели. Затем я услышал стук копыт и тяжелый скрип какой-то большой кареты. У меня кровь застыла в жилах, когда экипаж выехал из тьмы и остановился рядом.
– Где ты шлялся? – Голос Сэди и ее лицо, обрамленное серебристым мехом, выплыли наружу. – Садись, садись быстрее! С тобой все в порядке, Робби? Выглядишь так, словно увидел привидение…
Кучер то и дело выкрикивал слова, благодаря которым позднее вечернее движение Норт-Сентрала расступалось перед каретой вельграндмистрис.
– Это Джордж, – сказала Сэди. – Он все время упоминает твое имя – мы подумали, что, возможно, ты тот, к кому он действительно мог бы прислушаться.
– В чем дело? Что-то насчет Анны?
Она вздохнула и зажгла сигарету. Я заметил у нее на пальцах лишние кольца.
– Бедная Анна, похоже, последний человек, которого он готов выслушать в данный момент. Он говорит неимоверно странные вещи.
Скромно поименованная Капеллой защитников большая церковь полтора века простояла на перекрестке Стрэнда. Защитников – то есть адвокатов – как отдельной гильдии больше не существовало, их поглотила Гильдия нотариусов, а большой, но унылый шпиль капеллы долгое время представлял собой бесполезный ориентир, которым дымивший вокруг транспорт, как правило, пренебрегал. Однако этим вечером капелла был в центре внимания. Театралы и гуляки высыпали на улицу и с улыбкой указывали вверх: туман рассеялся, и шпиль сиял. Мы с Сэди поняли, пробираясь сквозь толпу, что люди думают, будто началась некая причудливая гильдейская церемония.
Главные двери капеллы выглядели так, будто их взломали, и Джордж находился внутри среди множества фонарей, пыли и дыма. Анна тоже была там, она о чем-то его умоляла, но Джордж ее словно не видел – как и меня с Сэди, когда мы бросились к нему по выщербленному полу. Он был раздет до пояса, весь в поту и пыли. В левой руке он сжимал свернутый план. В правой – лом, размахивая им.
– А-а, Роберт… – Со второй попытки Джордж меня заметил. – Ты знал, что Лондон на самом деле болото? Здание стоит на дренажных каналах, сооруженных давным-давно…. А вот эта штука, скорее всего, полая. – Он ударил ломом по колонне. Полетела каменная крошка. – Кстати, который час?
– Скоро полночь. Что ты творишь?
– Полночь? – Он толкнул колонну. Та была шести футов в диаметре. – Я надеялся, что на улице к этому моменту все утихнет. Придется остановить уличное движение и отогнать людей подальше. Не имею ничего против вмешательства полиции.
– Он собирается стереть капеллу с лица земли, – объяснила Сэди. – Что бы это ни значило.
– Поговори с ним, Робби, – добавила Анна с побелевшим лицом. – Он украл заклинания для этого здания из академии своей гильдии. Он все время говорит что-то о противоположности Халлам-тауэр.
– Надо снова подняться наверх, – объявил Джордж, размахивая ломом, как денди тростью. – Почему бы тебе не пойти со мной, Робби? Я все продемонстрирую…
Винтовая лестница башни поднималась все выше и выше. Джордж остановился на полпути на металлической платформе и подождал меня, рассеянно постукивая по одинокому большому колоколу. На меня посыпались пыль и штукатурка. Воздух загудел. Главное заклинание Капеллы защитников, объяснил Джордж, снова устремившись вперед, было не только вшито в фундамент. Оно обвивало шпиль до самого верха, пронизывало стены и контрфорсы в виде эфирированных медных лент с гравировкой. Если его снять, все здание станет хрупким, как бумага. Но камни по-прежнему казались невероятно тяжелыми, когда я выглянул с балкончика на башне и увидел круговерть огней Стрэнда. Гильдейские дворцы. Театры. Светящиеся трамвайные и телеграфные линии, соединенные в колоссальную паутину, которая могла бы – я подумал об этом, испытав мгновенное головокружение, – подхватить нас, когда мы упадем.
– Там Анна! – крикнул он. – Она снаружи!
Ее было легко узнать в красном берете, она стояла рядом с Сэди в серебристом пальто среди ангелов на кладбище. Анна подняла голову, ее лицо было белым сердечком. Джордж привязал к шпилю фонари, чтобы подсветить его. Ночной ветер обдувал нас, и Лондон мерцал желтыми огнями, пока вышмастер показывал мне позеленевшие медные пластины с гравировкой, прикрепленные болтами к каждому из фронтонов, обращенных на четыре стороны света, по компасу. Я провел пальцем по завиткам заклинаний и почувствовал, как трепещет что-то тяжелое, пахнущее плесенью.
– А теперь… просто послушай, – медленно проговорил Джордж, сперва на полтона повысив голос, потом понизив. Под нами что-то скрежетало, как будто работали мельничные жернова. – Теперь… – Он схватил прислоненный к парапету лом как раз в тот момент, когда мои пальцы потянулись к нему. – Нам лучше спуститься обратно…
Чтобы снять заклятие, благодаря которому стояло это уродливое старое здание, разблокировать его контрфорсы и фундамент – все равно что сорвать печать, – необходимо было знать всю магическую формулу, связывающую его фрагменты воедино; если верить Джорджу, эта самая формула заклятия целиком и полностью содержалась внутри витиеватых линий рисунка, украденного им из гильдейской библиотеки. Но это было еще не все. Медные полосы прятались внутри бутовой кладки, под облицовкой из портлендского известняка, и укрепляющие чары, вложенные в них давно умершими рабочими, следовало обнажить. Вышмастер поднял свой лом. Крылатый памятник из белого мрамора разлетелся на осколки в проходе между скамьями. Джорджу рассекло лоб. Его худое грязное тело блестело от пота.
– Здесь небезопасно! – крикнул я. – Почему бы тебе не послушать Анну и не выйти?
– Ха! Анна! – Промозглое здание застонало. – Она всегда и во всем права, верно? И, полагаю, в последнее время я и впрямь не в своем уме. Видимо, съел что-то не то. Может, все дело в мидиях… – Он сплюнул пыль. – Господи, все еще чувствую их мерзкий вкус. Похоже на соль и гнилые водоросли. – Снаружи гудели клаксоны. Звенел полицейский колокол. – Может, это оказались мидии-кукушки – такие вообще бывают? Господь свидетель, мы сбрасываем в Темзу достаточно эфира и всякой дряни.