32
— Вот и встретились, Гордая Цапля. — Я узнала голос Развязного «северянина». Он незаметно проник в подземную лабораторию под шум болтовни Доктора и застал меня врасплох.
Развязный дышал в спину, давя пистолетом под лопатку, и шипел:
— Ловко ты нас обставила. И стрелять умеешь, и лисой пробираться. — Видимо, вспомнив, что перед ним опасный противник, Развязный взвился и ударил меня по ключице. — На колени! Пристрелю, сука!
Шлепаюсь коленями на пол. Первый всплеск эмоций — вот сволочь, как же теперь ходить в юбке с синяками на коленях! Затем начинает работать голова. Я медленно оборачиваюсь. Развязный один. Кричит, чтобы придать себе храбрость. Я не раз сталкивалась с «братками» и давно уяснила, что бандиты сильны коллективом. Гордыня и тщеславие расправляют плечи каждого из них, пока он в стае. Они привыкли быть в большинстве, поэтому всегда держатся табуном: трое, четверо, пятеро — чем больше, тем им спокойнее. Отсюда и термин «банда», предполагающий команду. Бандит лишь член стаи. Стоит даже самому матерому остаться одному, как его спесь улетучивается, подобно воздуху из дырявого шарика. В этом плане кавказские боевики ничем не отличаются от славянских бандитов. Сейчас Развязный один. Бравада первой минуты уже покинула его. Он нервничает. Однако в сжатой руке остается пистолет с взведенным затвором. Это сильный аргумент. А что у меня? До главной пушки не дотянешься, отброшена далеко. Остается малокалиберный ствол, примотанный к правой ноге, или нож на левой лодыжке.
— Лысый, свяжи ее! — бросает Развязный Доктору, держа меня под прицелом.
— Я сам связан, — огрызается Доктор.
— Ну, так развяжись!
— Идиот. — Доктор сохраняет ясность мысли. — Позови охрану или разрежь петли. Вон ножницы!
Развязный думает, этот процесс его напрягает. Наконец он приказывает мне:
— Руки за голову, сука!
Я пропускаю его брань мимо ушей, на лице презрение и ни тени страха. Хотел бы убить — уже выстрелил, а раз представление затягивается, пусть попсихует. Развязный трясется и брызжет слюной.
— За голову, я сказал! Подними руки! — ствол пистолета пляшет на уровне моего виска.
Я неохотно подчиняюсь, сохраняя демонстративное спокойствие. Развязный бурчит невнятные ругательства, делает шаг к Доктору. Даже в противостоянии с женщиной ему требуется помощник, по-другому он не привык. Я жду момента, когда можно будет выхватить спрятанный пистолет и выстрелить. Такая возможность обязательно представится. Сейчас он отвлечется на пластиковые петли и тогда…
Но в этот момент в комнату с диким криком вбегает Субботин. В его руке тяжелый бинокль на ремне. Он замахивается и мчится к цели. Однако Развязный успевает среагировать. Взлетает рука с пистолетом, я валюсь Развязному в ноги, звучит выстрел, пуля ударяет в потолок. Я успела пошатнуть противника.
Следующий выстрел уже за мной. Запасной пистолет в руке, малокалиберная пуля бьет по запястью врага, тот роняет ствол. Спустя секунду я вооружена и основным своим пистолетом.
Субботин обескуражен, Развязный сжимает раненую ладонь, Доктор раздосадован. А я понимаю, что успех мним, из подвала надо срочно сматываться.
— Это тебе за синяки! — я расчетливо пинаю Развязного ботинком под колено, тот оседает от боли. Не давая никому перевести дух, я киваю Субботину: — Обыщи его! Карманы, под мышками и штанины.
Николай выполняет и находит пистолет.
— Забери с собой и развяжи Доктора. Ножницами. Быстро!
Доктор крутит носом, выражая недовольство.
— Пойдешь с нами. — Я подталкиваю его вверх по ступеням. Мы поднимаемся из бетонного бункера в полуразрушенный подвал. Перепуганный Развязный остается внизу. Он счастлив, что его не добили, а лишь предупредили: «Высунешься — убью!»
Теперь надо выбраться наверх. Открытый выход ведет прямо к бытовкам. Там охранники, они не могли не слышать переполоха под землей. Так и есть! Как только Доктор вступает в пятно света, сверху звучит беспорядочная автоматная очередь. Я отдергиваю Доктора и отступаю к стене. Ситуация осложняется. Хотя солдаты палят бездумно, у них огромное преимущество. Они контролируют единственный выход и нажимают на курок при любом шорохе.
— Сколько у вас было патронов? — спрашиваю я Николая.
— По два рожка на четыре автомата.
Это немало. Скоро солдаты сообразят и будут расходовать боеприпасы более разумно. Доктор прижимается к стене подвала.
— Вы сумасшедшая, — шипит он.
— Когда-то меня так и называли, — соглашаюсь я, подходя к нему. — Но мне больше нравится термин душевнобольная. Это ближе к истине. Чем отличается сумасшедшая от душевнобольной, Доктор?
— Сумасшедшая.
— Тем же, чем и от равнодушных людей, — отвечаю я на свой же вопрос. — Болью. Болью в душе.
Но Доктору не до философских сентенций. Он перепуган.
— Нас пристрелят. Надо что-то делать.
— И что же?
— Убейте его, он очень опасен, — Доктор говорит шепотом, украдкой показывая на Субботина. А потом громко повторяет: — Убейте Субботина, и мы спасены!
Николай вздрагивает. В его руке оружие. Он вглядывается в меня с немым вопросом: неужели тоже предала?
Ну, Доктор, психолог чертов! Надеешься нас стравить? Не выйдет!
Я замахиваюсь рукоятью пистолета, он испуганно приседает. Моя рука останавливается на полпути. Отнюдь не из жалости. Я замечаю за его спиной очень важную деталь.
33
Из сбивчивого доклада обдолбанного охранника полковник милиции понял, что на объекте произошло ЧП, настоящее чрезвычайное происшествие. Но какое? Кто и почему стрелял под землей? Солдат ничего внятного не смог сообщить.
Барсуков примчался на стройплощадку одновременно с начальником криминальной милиции Кондратьевым, которого сопровождали трое неулыбчивых оперативников.
— Мы загнали его в нору! — обрадовался Хомутов появлению Хозяина с подкреплением. Оба перевозбужденных охранника тыкали стволами автомата в темную дыру спуска в подвал.
— Кого? — рявкнул полковник. — Кого загнали?
— Субботу! Нашего беглеца!
— Это точно?
— Да! Он пытался высунуться. Я заметил его!
Вот и попался подопытный суслик, с удовлетворением подумал Барсуков. Лучшего места для расправы, чем подконтрольная ему стройка, трудно было подыскать.
— Тащите его сюда.
— Он отстреливается.
— Тогда спускайтесь и прикончите его! — Охранники мялись. Они, конечно, придурки, но верными операми лучше не рисковать, решил Барсуков. Он подтолкнул высокого Стаса. — Один спускается, другой его прикрывает. Выполнять!
Полковнику было не жалко солдат. Так или иначе, это отработанный материал, который придется утилизировать после сделки. Если они перебьют друг друга сегодня — ничего страшного не произойдет. На оставшиеся сутки он назначит дежурных из ППС, патрульно-постовой службы. Те тоже не семи пядей во лбу, по сути, бывшие солдаты, ничего не умеющие, кроме как носить форму и проверять документы, но за короткое время, даст бог, не успеют наломать дров.
Оперативники, видя нерешительность охранника, демонстративно клацнули затворами пистолетов и кивнули: шагай вниз. Стас стиснул губы, свел брови к переносице, накачивая себя злостью. Напряженные руки направили автомат в пугающую дыру. Свинцовый град обрушился на подвальную лестницу. Еще не стих звон в ушах и не рассеялись пороховые газы, как он исчез в подземелье. Секунды тишины тянулись долго. И вот в глубине послышались возня и ругань. Выстрелов не было, и ободренный Хомутов поспешил на помощь товарищу. Вместе они вытолкнули наверх матерящегося кавказца с окровавленной ладонью.
— Ты что там делал? — вскипел Барсуков. — Тебе нельзя соваться вниз!
Развязный оправдывался. Спустя несколько минут, выслушав путаные объяснения, начальник УВД стоял в подвале и хмуро взирал на разрушенный проем над обрезками труб. Светлый Демон действует вместе с Николаем Субботиным. Это тревожный факт. Неужели ее встреча с ним была не случайной? Теперь в ее руках еще и Доктор, который слишком много знает.
— Искать! — рявкнул Барсуков. — Охранники остаются на объекте. Кондратьев, твои люди — в погоню! Рыть носом. Они не могли далеко уйти!
34
Бывалый мент, конечно, прав. Около двадцати минут назад на месте, где Барсуков отдает приказы, я замахивалась на подленького Доктора.
Тот испуганно приседает — и вот оно, спасение! Из стены торчат обломки труб. Так ли я права, считая дыру вверху — единственным выходом? Здесь находилось химическое производство, которому требовалась канализационная система. Мне приходилось пользоваться подземными коммуникациями, они устроены однотипно. Я простукиваю оштукатуренную стену и стреляю над трубами из двух пистолетов. Пули вычерчивают ровный полукруг. Удар ногой — обломки кирпичей освобождают пустой проем.
— Субботин, ползешь первым, — командую я. — За тобой Доктор.
— Я не полезу! — возражает Доктор.
— Полезешь. Иначе прострелю твою толстую задницу. Быстро!
Солдат скрывается в тесном туннеле. Я подталкиваю Доктора. Перед тем как лезть самой, я для острастки дважды стреляю по основному выходу. Охранники огрызаются автоматными очередями.
Наша троица пробирается по старым трубам. Приходится подгонять неуклюжего Доктора.
— Колодец! — звучит глухой голос Субботина.
Я не ошиблась, выход есть!
Больше всех свежему воздуху рад Доктор. Он не привык к таким испытаниям. Николай страшно устал и тяжело дышит. Но времени расслабляться нет. Мы всё еще на территории стройки. Неподалеку солдаты из охраны продолжают лупить из автоматов. Я безжалостно гоню попутчиков к забору, а затем в спасительный лес. А вот и подходящая ложбинка между кустами. Я объявляю привал.
Субботин валится на траву. Я забираю из его ослабевших рук оружие и скупо благодарю:
— Спасибо, если бы не ты…
Николай смущен. Я похлопываю его по плечу, мужчинам не надо слов, им нужны прикосновения. Доктор садится подальше от солдата. За время зн