— Хватит трепаться, дура! Дело сделано. Мне надо спасать свою шкуру, а для этого нужна она. Светлый Демон даст показания, как меня подставила!
Я выдержала его разъяренный взгляд и холодно спросила:
— Что ты знаешь о моем сыне, Барсук?
— А-а, вот мы и подошли к самому интересному. Твой сосунок выжил.
— Чем докажешь?
— Можешь провести генетическую экспертизу. Если сердцу не поверила. — Барсук усмехнулся, но тут же озлобился и ткнул в меня пистолетом. — Вставай! Мы должны ехать.
— При чем мое сердце? Где мой сын?
— Неподалеку, — встряла в разговор Лена. — У меня есть его фотография. Сейчас покажу.
— Не показывай! — Барсук остановил жену, схватившуюся за сумочку, и обратился ко мне: — Сначала ты поможешь мне.
— А потом?
— А потом получишь своего сына. Согласна?
— Я согласна на всё.
— Вот и прекрасно. Сейчас мы поедем на стройку и перехватим ампулы VRA13. Мне нужно вещественное доказательство смертельного вируса. Потом ты дашь показания, что хотела отравить фонтан и всех жителей Валяпинска, а я вынужден был применить оружие во имя спасения. И тогда я устрою тебе встречу с твоим сыном.
Я киваю и мучительно думаю. Почему мне нельзя посмотреть, как сын выглядит сейчас? Он известный человек? Почему Барсук ухмылялся, намекая, что сердце матери должно было подсказать? А если я уже видела сына?
Сердце ёкает от дурного предчувствия. Барсук требует ключи от машины жены. Лена открывает сумочку, я вижу край фотографии, которую она хотела достать. В этот момент меня не смог бы остановить даже танк.
Я бросаюсь к сумке, опрокидываю кресло с бывшей подругой и выхватываю фотографию. Рядом орет Барсук, визжит его жена, а я смотрю на фото и…
73
Худшее опасение сбывается. Мой мир снова рушится. Плывут мутные круги перед глазами, пол шатается, норовя уйти из-под ног. Я обхватываю голову, зажимаю уши, закрываю глаза. Ничего не хочу видеть и слышать! Лучше умереть.
Но рядом тот, кто хочет насладиться моим горем. Барсук отрывает мои руки и орет в лицо:
— Узнала! Тебя всегда использовали, и раньше, и сейчас!
Я отталкиваю его. В ответ Барсук свирепеет и замахивается пистолетом. На этот раз я не прячусь. Если он меня убьет, я буду счастлива. Удар! — и я падаю в спасительную пустоту.
Говорят, что перед смертью в затухающем сознании проносится вся жизнь человека. Врут! Я соскользнула в предыдущий вечер и последующую ночь. Обрывочные картины наплывали одна на другую.
…Вот я на вокзале. Мне нужна проводница седьмого вагона московского поезда.
— Здравствуйте, профессор Корнеев передал через вас лекарство для моей бабушки, — говорю я условленную фразу.
Дородная проводница ворчит, возвращается в служебное купе и протягивает мне коробочку. Корнеев направил Доктору три электронных письма. В первых двух он описал чудовищную силу препарата VRA13, а в последнем сообщил, что отыскал в хранилище антивирус против него и срочно высылает спасительную дозу через проводницу. Антивирус необходимо ввести в кровь зараженного в первые пять суток. Потом он бесполезен.
Я искренне благодарю проводницу. Заветное лекарство в моих руках, но надо еще повстречаться с Караваем. Я извлекаю нож, угрозой забираю китель у бедной женщины и вызываю наряд. Дальнейшее вы знаете. Георгий Караваев рассказывает о своей давней шуточке и получает ответную.
В полночь я на утесе в «гнездышке Коршуна». Рядом Коля Субботин. Он любуется звездами, не догадываясь, что это последняя ночь его короткой жизни. Мне надо срочно ввести ему антивирус, я подбираю слова, чтобы не испугать его жуткой правдой. Это нелегко. Меня срывают с места оперативники, лезущие по склону. Я отстреливаюсь. Нас обложили. Барсук требует смерти Николая, и я соглашаюсь. Мне надо, чтобы нас на время оставили в покое.
Я вкалываю Николаю антивирус под видом витаминов. Он доверяет мне. Когда спасаешь обреченного, просыпается нежность. Спаситель лелеет спасенного, как любящая мать выздоравливающего ребенка. Это сейчас мое сознание выплескивает такое сравнение. А в тот момент я ничего не знала. Хотя тревожные звоночки звучали один за другим. Имя, возраст, светло-карие глаза. Почему я опекаю его, почему рука сама собой тянется погладить его по светлым волосам?
Но темной ночью в тесном домике я просто женщина, уставшая от одиночества, а он — мужчина, не знавший ласки. Мы рядом и, возможно, оба не доживем до рассвета. Я дарю ему нежность, его распирает счастье. Мужское возбуждение передается мне. На каменном утесе под яркими звездами совершается маленькое чудо… И ужасная ошибка!
Но я еще не знаю об этом. Я действую по намеченному плану. На рассвете я вкалываю Субботину угнетающий наркотик. Он проваливается в глубокую кому. Мои вены разносят по организму энергию амфетамина. Я чувствую прилив невиданных сил, быстро рою могилу и переношу туда тело Николая.
И тут очередной звоночек приводит меня в смятение.
Я замечаю у Субботина две макушки. Точно как у моих родных: большого и маленького Коли. А еще этот непокорный хохолок между ними, который так и хочется погладить!
Но времени для терзаний нет. Является Барсук, я демонстрирую «мертвого» Субботина. Противник доволен. Я сдержала слово, он добился своего. Я накрываю лицо Николая пластиковым ведром, надеясь, что уснувшему организму хватит воздуха в рыхлой могиле.
Взрыв моего автомобиля хотя бы на время переводит меня в разряд мертвецов. Милиционеры покидают лес, а я уже на горе и разрываю могилу. Амфетамин не подводит, я безумно сильная. И вот тело Николая извлечено из-под земли. Он в том же состоянии комы. Я отыскиваю припрятанную в домике ампулу. Это средство поможет ему вернуться к жизни.
Укол сделан. Я сижу рядом и чувствую, как теплеет его кожа.
А мне пора ехать в город, чтобы купить сегодняшнюю газету и узнать имя клиента. Я оставляю Колю в «гнезде Коршуна». Он выкарабкается, он оживет, я молю об этом. Когда он придет в себя, ему будет с кем общаться. Рядом неугомонный Пифик скребется в ведерке, которое спасло Николая.
74
Мокрый удар в лицо. Я разлепляю глаза. С ресниц срываются крупные капли. Моя голова влажная, вода стекает даже за ворот.
— Очнулась, сучка! Ты сдохнешь, когда я захочу! — Барсук отбрасывает пустую вазу, из которой только что плеснул в меня.
— Гена, объясни мне, что происходит? — лопочет ничего не понимающая Лена.
— И ты заткнись! — огрызается Барсук.
Звонит его телефон. Он смотрит на дисплей, включает трубку и цедит ответ сквозь сжатые губы:
— Кондратьев, мне наплевать, что меня ищут. Я на даче. Приезжай, я всё объясню.
Полковник бьет мобильник об пол и яростно топчет хрупкую трубку.
— Продаст, гад! Ну, ничего, хрен вы меня найдете. А через час я предъявлю такое!
Барсук выводит меня на улицу, пихает на заднее сиденье большого ярко-красного «Ауди». Мои руки сцеплены за спиной. Он воспользовался моими же пластиковыми петлями, единственным «спецсредством», которое я вынесла с горы. Видимо, Каравай доложил начальству об их эффективности.
Я понимаю, что живу. Барсук меня не убил. Но как можно жить с тем, что я совершила? На фотографии был Николай Субботин. Мой сын. Я спасла его и переспала с ним.
Автомобиль мчится по городу. Барсук за рулем. Он позарез нуждается в положительных эмоциях, возносит себя в победители и жаждет продемонстрировать это.
— Как я тебя развел сегодня ночью. Собственными руками замочила своего отпрыска! Каково быть детоубийцей? Ну, опиши ощущения? А впрочем, тебе не привыкать, ты и раньше хотела его утопить, да не вышло. Знаешь, как дело-то было? В тот день, когда ты бросилась в Валяпу, вас спасли обоих. Тебя вытащили в черте города, а сосунка ниже по течению, в деревне. Его алкаш вытащил, но не конченный. Водочкой растер пацана, закутал и позвонил в милицию. Попал на меня. Я ж на дежурстве был, когда в общагу к Ленке заехал, мне на рацию и переключили звонок. Поначалу я подумал, что «белочка» у алкаша, вот и мерещится ему всякое. Но в деревню съездил. И точно — мальца алкаш выловил! Обогрел. Случай нетипичный. Что делать? Тогда я только учился уму-разуму. Наставник у меня был, мудрый человечище!
— Мосягин? — прохрипела я.
— Догадливая. Ему я первым делом и сообщил о находке. Он следователем был и уже знал о твоей попытке расширенного суицида.
— И что он посоветовал?
— На первый взгляд странную вещь. Отвезти мальца в соседнюю область в Дом малютки. Сдать как подкидыша. Помнишь, какой день недели был?
— Суббота.
— Правильно. Его Субботиным и записали. А имя пацана мне Мосягин назвал, я не стал его менять. Вот так то. Я только на следующий год понял, насколько дальновидным оказался Мудрый Наставник. Как он тебя раскрутил на убийство мэра! Никто не хотел за это дело браться, все знали, что Марчук на черных пашет. А эти молодые волки любому глотку перегрызут, кто на их делянку покусится. Вот тебя и подставили. Из психушки выдернули, обработали. Ты справилась, не оплошала. Правда, потом взбрыкнула, сука!
— Жаль, что я тебя тогда пожалела.
Это скрежетало мое разорванное на куски сердце. Да если бы я только знала, что мой сынишка выжил! Если бы я вовремя разгадала злую шутку Каравая и Барсука! Если бы циник Мосягин не разыграл кровавую партию, где разменными фигурами служили самые близкие мне люди! Моя жизнь сложилась бы совершенно иначе. У меня была бы семья, муж, ребенок, и, конечно, не один…
Я застонала от невыносимой боли. Барсук злорадствовал.
— Люди делятся на тех, кто управляет, и тех, кем помыкают. Это нормально. Я отношусь к первым, а ты — ко вторым. И как бы ты ни пыхтела, так и будет. Я пастух, а ты в стаде. Людишки, подобные тебе, созданы для того, чтобы было хорошо мне. Жуйте травку, а я буду питаться вами. Вы жвачные, а я хищник. Сегодня забью одного, завтра другого. Каждый из вас в моей власти.
Барсук не разглядел, что я неимоверным усилием разорвала пластиковые путы. Помог амфетамин. Мои руки оставались за спиной. Я потирала порезы на коже, готовясь задушить человека, который дважды разрушил Мой Мир.