Но тем не менее, я хочу только её… Соблазнить её и стать конунгом! Я не могу быть конунгом по рождению, но как её муж… Обольстить, захватить настолько, что она предаст Сигурда ради меня. А почему нет? Ни одна женщина никогда не могла противостоять мне и эта не сможет. Только надо подобраться к ней поближе…
Остальные мои товарищи были заняты каждый своим делом. Торвард повадился к сонборгскому греку Дионисию, а вот Гуннар, похоже, увлёкся подругой Сигню Агнетой… Каждому своё.
…Я был счастлив каждый раз, когда видел невесту Сигурда. Мне придавала сил и доставляла радость её красота. Я как музыку слушал её голос, а её заразительный смех был и вовсе как подарок. Воплощённая Богиня сошла к нам, смертным, чтобы радовать наши души и усовершенствовать наши сердца. Она стала для меня светилом равным Солнцу и Луне, явлением, подобным Небесному Сиянию. Свежему ветру. Чистой воде. Обильному снегу. Тёплому дождю… Всё, что я мог подумать и почувствовать лучшего, я думал и чувствовал, видя её.
Когда же я узнал, что она лекарь, когда мне открылось, сколько книг она прочитала, я понял, к чему я должен стремиться. Я сам пришёл к Дионисию. Он благосклонно и даже радостно согласился удовлетворить мои «похвальные устремления» как он выразился.
— Но на что тебе учение, хакан Торвард? Ты образован. Но ты воин. Зачем тебе становиться философом? — улыбаясь светлой улыбкой на странном своём бледном лице аскета, спросил Дионисий.
Он уже почти старик, сухой, высокий длиннобородый, длинноволосый, носит длиннополые одежды. Он весь вытянут, будто устремлён ввысь.
Я смутился слегка.
— Свана Сигню — философ?
Учёный грек засмеялся:
— Так вот ты кого догнать решил… За ней не угнаться. Ты уже сильно отстал. Она бегает сюда с пяти лет, слушать мои лекции и беседы. А с тринадцати начала говорить сама и спорить, — он перестал улыбаться. — Сигню — необыкновенный человек. Сонборгу очень повезло. И если Сигурду достанет гибкости и ума прислушиваться к ней, править вместе, то Свея станет восходить высоко и быстро. А если дети и внуки их не растеряют родительских даров, то чудесная страна ваша поднимется вровень с моей Элладой, её лучших времён.
Я во все глаза смотрел на его, такое просветление появилось на его лице. Он посмотрел на меня мягко по-отечески:
— Приходи, Торвард. Учись. Ты из влюблённости пришёл сюда, это лучше, чем из зависти. Любовь создаёт людей. Расти, Торвард, ты способен. Ты главное разглядел в будущей царице Сонборга.
Эти слова учёного грека воодушевили меня. С того дня я не упускал ни одной возможности прийти к нему. Хотя Берси насмехался надо мной и скоро прозвал «книжником», а Гуннар лишь снисходительно улыбался.
Гуннар был старше нас на год, был силач и поэтому с детства относился к нам немного свысока. Но не к Сигурду, который во всём был сильнее его, даже в мускулах, что впервые доказал, когда ему было пятнадцать, а Гуннару шестнадцать лет. Они сошлись в тренировочном бою, но вышел бой серьёзный, у Сигурда остался шрам на щеке от кулаков Гуннара, но Кай сумел-таки подмять богатыря. Вообще Сигурд во всём и всегда доходит до конца. Если дело начато, оно будет закончено. Вот и о предстоящей свадьбе можно сказать то же…
Я не мог подолгу оставаться вдали от Сигню. Мы ездили в Сонборг каждую неделю. Нас не оставляли наедине, вернее сказать, Сигню не оставалась со мной наедине, опасалась она меня или себя? По ярко вспыхивающим её щекам и губам, я понимал, что желанен ей. А ведь нам с ней предстоял ещё осмотр у лекарей…
Да, этот осмотр… Традиция древняя, как сама Свея. Люди жениха должны осмотреть невесту на предмет физических изъянов, люди невесты — жениха. На трон должны восходить здоровые молодые люди, способные оставить сильных наследников.
Дочери конунга можно всё, хоть с тремя ублюдками замуж выходить, но Сигню была чистой девушкой, и я понимал и страх её и этим объяснимую сдержанность. Вопреки обычаю Сигню не поедет в дом будущей свекрови для этого. Всё же Сонборг здесь настоял, и Рангхильда согласилась, её гро и лекари приехали со мной на этот раз. И меня осмотрят сегодня же.
А пока мы могли поговорить с ней. Мы сидели на длинной скамье, стоящей вдоль стены парадного трапезного зала. Вокруг сновали челядные, суетясь, накрывали столы. Мы могли бы, конечно, пойти на улицу, но лютый мороз держал нас в тереме.
Я рассказал Сигню, что сказал мне днями Гуннар: ему полюбилась Агнета.
— Гуннар хочет жениться на Агнете? — удивилсь Сигню.
— Ты так удивляешься, что тут странного?
Да ничего странного, конечно не было, если не считать, что я накануне говорила о ней с Раудом.
Рауд пришёл в мои покои, чего не позволял себе с детства, когда его мать запретила нам слишком тесно общаться, как нам было привычно до этого.
С тоскливой миной явился Рауд на закате, заговорил о любви и о том, что теперь ему остаётся только тосковать без надежды.
— Не говори так, Рауд, — сказала я. — Ты давно знал, что будет.
— Я надеялся, что ты останешься свободной линьялен и возьмёшь меня в любовники.
Я расхохоталась от души:
— Умру я со смеху с тобой, Рауд!
— Тебе бы всё смеяться, — едва не обиделся он, взъерошив свои рыжеватые вихры. — Взяла же ты когда-то Стирборна.
— Никогда ничего у нас со Стирборном не было, — сказала я. — А тебе жениться надо, вот и всё.
— Жениться? Может, скажешь на ком?! — воскликнул он.
— Скажу, конечно, и как сестра и как правительница. На Агнете женись. Она тебя любит с самого детства.
Рауд мрачно посмотрел на меня:
— Я тебя люблю.
— И я тебя люблю, поэтому и советую жениться на Агнете. Ты будешь счастлив. Добрее и чище девушки нет на свете.
Ничем не закончился тот наш разговор, Рауд решил, что я просто подшучиваю над ним. А сегодня Сигурд сообщает мне, что его алай, Гуннар имеет виды на Агнету. Вначале я растерялась. А потом обрадовалась: непременно скажу об этом Рауду, сразу привлекательность Агнеты в его глазах вырастет в сотню раз!
На следующее утро меня осмотрели брандстанские лекари и гро самой линьялен Рангхильды. Касаться меня не смели. Лишь оглядели со всех сторон, заглянули в рот, заставили распустить волосы. От этого мне сразу стало легче, всё же прикрылась моя нагота…
В это же время осматривали и Сигурда Хубава и Ганна. Кроме шрамов, которые считать изъянами у воина невозможно, недостатков не нашли, сообщила мне после Ганна.
— А вообще хорош он, да, Хубава? — усмехнулась лукаво Ганна.
— Бесстыжая ты, — отмахнулась Хубава, смущённо смеясь и пряча лицо, — всегда такая была.
— А чё же, — засмеялась Ганна. — Я повитуха. Какая стыдливость при моём опыте… — Ганна смеётся ещё веселее.
— Ой, ладно, всегда найдёшь повод поскабрёзничать, — поморщилась Хубава.
О том, как я «показалась» брандстанцам я не знала…
Лодинн приехала из Сонборга вместе с остальными посланцами. Немедля я призвала её к себе, чтобы расспросить о невесте.
Лодинн улыбнулась одной из своих жутких улыбок:
— Одно скажу тебе, хиггборн Рангхильда, я никогда не видела никого подобного ей. Свет красоты исходит от неё. В её наготе божественная прелесть! — сказала Лодинн неожиданно восхищённо и многословно.
Я разозлилась, ещё её восторгов мне не хватало!
— Чёрт с Западных гор пусть съест твою печёнку! На что мне её красота? Девственница? — нетерпеливо воскликнула я.
— О, несомненно! — сказала Лодинн.
— И рожать сможет?
— Сколько угодно, — подтвердила моя верная гро.
— Вот об этом мы должны позаботиться, — сказала я, напряжённо глядя в глаза Лодинн. — Ты понимаешь? Лодинн, детей не должно родиться от этого союза. Эта девчонка мне не нужна как мать моих внуков.
— Сразу её убить будет неправильно, хиггборн, — сказала Лодинн, — её боготворят в Сонборге.
Я взорвалась:
— Кто спрашивает твоё мнение, гро?!
Лодинн почтительно склонилась, произнесла негромко:
— Во время Медового месяца только непреодолимая сила может помочь ей забеременеть. Я приняла меры в доме на озере Луны.
— Вот и хорошо, — смягчилась я. — А после восшествия Сигурда на объединённый трон, дадим устояться всему, тогда и уберём эту девку.
— Точно так, хиггборн.
— А пока пошлём подарок невесте. Пусть думает, что свекровь души в ней не чает, — злорадно засмеялась я, предвкушая начало своей беспроигрышной игры против дочери Рутены.
За пять дней до свадьбы ко мне явился мой сын и спросил, смущаясь:
— Как мне поступать с девственницей?
Я усмехнулась пренебрежительно:
— Ты уверен, что Сигню девственница? Она ведь дочь конунга. Дочери конунга всё позволено, были слухи о ней и её алае, Нестом его прозвали даже, года полтора назад, — сказала я, зорко наблюдая за ним, если он не влюблён в девчонку, ему будет всё равно. Нет, он вздрогнул и посмотрел на меня с беспокойством:
— Ведь твои лекари осматривали её.
— Они смотрели, здорова ли она, нет ли физических изъянов видных глазу. Но кто посмел бы касаться дочери конунга, чтобы убедиться в её чистоте?! Если бы ты простую девчонку брал, её ощупали бы, мы были бы уверены. Но хиггборн стоит выше всех, выше будущего мужа, лишь снисходит к нему. А сонборгская семья вообще могла не позволить осматривать их невесту. Но Торбранды всегда чтили традиции и законы…
— Ох, мама, не до законов мне сейчас… Ты же была девушкой… — он смотрит на меня глазами своего отца, но ещё более яркими, огромными, бездонными…
Я вздохнула, ну и расспросы ты мне устраиваешь, сын…
— Что баба, что девушка, у всех всё одинаково, — сказала я. — Всё сам поймёшь, ты же влюблён в неё… — и я чувствую, что злюсь, потому что ревную его к дочери той, что отняла у меня его отца?! А если эта отнимет сына, вдруг со страхом подумала я…
«Но нет, я теперь умнее, я хитрее, я сумею всё сделать так, что ты сам вырвешь дочь мерзавки Лады из своего сердца, если успел впустить её… «Божественная прелесть»… Черти вас пусть возьмут с прелестями вашими, проклятые иноземки!» — думала я, забывая, что я сама такая же полукровка как и моя будущая невестка.