Нис вздрагивает так, словно готов подбежать, подхватить Гвенн, но Бранн отстраняет ее и благодарит.
«Луг, а ты, кажется, выше меня!» — мыслесловом говорит мне Нис.
Что?! Я?! Правда, что ли?
«Нет, показалось, — Нис сверлит меня взглядом. — Просто хотелось поговорить без свидетелей. Теперь только ты и я. А скажи, если бы я попросил руки Гвенн, Дей бы отказал мне?»
Что?! С чего бы тебе просить руки Гвенн? То есть, нет, Гвенн-то у нас… необыкновенная?! А ты что, того?! Что значит, помолчи? Я вообще говорю молча. То есть тихо думаю. То есть… Да, отказал бы. Он уже ошибся один раз, и сказал, что отдаст Гвенн только тому, кто будет ее достоин. А вот тот, кто только что пытался заполучить Алиенну и вдобавок развязал войну, не очень для этого… Что значит опять — помолчи?! Да я ни слова не скажу! Хотя скажу. Просто потому что не могу молчать!
У Гвенн кольца на пальце нет. Обручального кольца больше нет! Было, но словно бы растворилось в морской воде. Странно это… То есть, выходит, она совершенно свободна от старых отношений? Но… Она вроде сестра тебе? А, теперь ты фомор, да? И мамы разные, и Айджиан — папа! А говорил, что не хитрый.
И чего ты радуешься? Что ты задумал, помучить ее, что ли? Ты… я даже это произносить не хочу. И не верю, да. Папка твой прав, у тебя семь волн на дню.
А вот и он, кстати. И тащит что-то в руке, и это что-то… О, наша бумага, чтоб она уже сгорела. Потому что Гвенн ее чуть взглядом не испепелила, а потом — тебя?
Ну и что ты так набычился, Нис? Что? Без Гвенн теперь жизнь не мила, хоть на берег выбрасывайся? И в политике ты не силен, чтобы придумать хитрость какую? А ты это… Точно ее счастливой хочешь сделать? Счастливой и с тобой? Не знаю, не знаю, я всего лишь маленький старый глупый ящер. Не маленький и умный? Это у тебя собеседников мало было.
Вроде не врешь про Гвенн. Знаешь, хм…
Глупая бумага, да. И очень и очень законная. А почему она так пылает даже тут, под водой? Потому что этот глупый артефакт решил, что пора привести написанное в действие? И если бы не сила Айджиана, он бы уже полыхнул, соединяя тех, кто рядом, или уничтожая все вокруг?
И… не знаю, Нис, чем тебе помочь. А знаешь, когда Мидир притащил Джареда в мир под холмами, это был одиннадцатилетний ребенок. А Айджиан сказал Мидиру, что понимает. Вернее, не понимает, как ему живется без наследников или воспитанников, это ведь одно и то же. Вот сколько у Лорканна! Нам бы так. И вообще, надо как-нибудь, если обзаведемся, поженить наших детей. Мидир рассмеялся так, что весь замок заходил ходуном. И согласился. Что? Не мешай?
Айджиан указывает на бумагу и говорит Алиенне:
— Вы видите.
— Я же порвал ее, — как-то потерянно шепчет Нис.
— Ее нельзя уничтожить. Даже я не смог.
Айджиан отпускает бумагу, и она вспыхивает, жар доносится даже до нас. Огненные буквы полыхают на черном фоне, «отдаю воспитанницу дома Волка первенцу дома Волка».
— Есть то, что выше любви, — роняет Айджиан.
— Я согласна, уважаемый морской царь, — сделав шаг навстречу ему, обречённо говорит наша королева.
Как?! Что значит «согласна»?
— Алиенна, нет! — негодует Дей.
— Да, Дей. Ты поступил бы так же. Я чувствую эту бумагу, поверь. Она, как все эти древние предметы, как меч Нуаду. Не знаю, как, но я уверена, она и Ниса могла заставить совершить то, что он сделал. Она может уничтожить наш мир, если не выполнить то, что она требует.
— Да отец написал ее не так давно!
— Давно, Дей. Очень давно. Джаред ошибся, этой бумаге даже не две тысячи лет. И все это время она копила злобу и силу. Может, поэтому волчий король не хотел делать меня воспитанницей.
— А дети, Лили? Как же наши дети?
— Когда придет срок, они придут домой, в Черный замок. К своему отцу. Нис, я последую за вами, но не не хочу давать ложную надежду. Я всегда буду любить Дея.
— Я знаю. — глухо говорит Нис. — Но и от своего не откажусь. Я всё-таки волк, пусть и морской.
Дей пытается шагнуть к Алиенне, но не может этого сделать.
— Она моя! — говорит Нис, а смотрит почему-то на Гвенн. Звуки в воде разносятся медленнее, но тяжелее, произнесенные низким вибрирующим голосом фомора, эти слова пугают.
Ни Дей, ни Бранн, ни Алиенна не могут сдвинуться с места. Такое чувство, что ужасное осознание сковывает их не хуже водной магии. Гвенн шевелит пальцами, осознавая, что на нее мара фоморов не действует.
Нис взмахивает рукой, из рукава выскальзывает сине-зеленый, как сам океан, толстый и страшный на вид хлыст. Вода скручивается внутри него спиралью, неостановимо вращаясь.
— Ох, — через силу шепчет Бранн. — Это очень плохо! Он не должен ее захлестнуть!
Гвенн, бледная как смерть, слышит все, что он говорит. Алиенна, правда, бледна еще более. И она тянет руку вперед.
Нис взмахивает кнутом… И захлестывает закрывшую Лили Гвенн.
— Прощай, братец, — улыбается Гвенн сквозь боль. Ударивший по неожиданно приблизившейся цели кнут, завившись по её руке, оставил рубец, но улыбается Гвенн с каким-то облегчением. — Теперь мною выплачены все долги.
— Кто? — спрашивает Айджиан.
— Я — тоже воспитанница Дома Волка. Дочь и воспитанница — нет разницы в нашем доме. Алиенна принадлежит Дею. Она носит его детей под сердцем. Мое же сердце свободно. Слушай меня, Нис. Я, принцесса Дома Волка, отдаю себя в твою волю.
— Гвенн, не делай этого! — кричит Дей.
— Гвенн, прошу! — вторит ему Алиенна.
— Дей, Лили — мой черед, — качает головой Гвенн и поднимает руку, обвитую бичом, на которой уже давно нет кольца! — я принимаю твой Дом как свой. Отпусти моего брата, его жену и его друга.
— Ты понимаешь, на что идешь, принцесса Дома Волка? — спрашивает Нис и подтягивает ее к себе. Гвенн рядом с ним, он охватывает кисть, и ее рука тут же синеет. — Ты не покинешь больше водный мир, не увидишь рассветов, не услышишь пения птиц. Разве ты не наслышана о жестокости фоморов?!
— Чем ты сможешь удивить меня? — Гвенн улыбается одними губами, словно Дей, отдающий глаза. — Муж, что бьет меня и спит со мной лишь для того, чтобы доказать — он лучше Дея, у меня уже был!
И вздрагивает — видеть так близко чужие зеленые глаза на родном лице Дея жутковато. Рука Ниса обвивает ее талию и притягивает к себе.
— Я никогда не обижу тебя, Гвенн, никогда. И никому не позволю этого сделать.
— Мне уже все равно, — шепчет Гвенн.
— Нис, сын мой? — спрашивает его Айджиан.
— Я согласен, папа!
О, ну как что надо, так сразу родство припомнил.
Нис, отпустив бич, проводит второй рукой по коротким, непокорным волосам Гвенн. Не отводит взгляд, вынуждая волчицу потупиться. Но и смотреть себе в лицо не заставляет.
— А я нет! — это рычит Дей. А я… Я даже не знаю, что и думать.
— Король Благого Мира! Согласие на этот брак дал ваш отец! — еще громче рычит Айджиан и показывает зубы дай старый бог каждому волку. — Я подтверждаю его. Подари ей жемчужину!
Нис вытаскивает из-под ворота нитку, на которой блестит черная перламутровая капелька. Гвенн вздыхает, смотрит на Дея, и сжимает ее в кулаке.
И это последнее, что я вижу, потому что зеленый водоворот захлестывает нас и выбрасывает на песчаный берег.
Гвенн стояла зажмурившись и еле дыша, все еще не принимая собственное решение. Она ведь все рассчитала, Алиенна сама отдавала себя Нису, так в чем же дело? Можно было бы сказать, что закрыть собой более слабого у волчьей принцессы вышло интуитивно, но уровне воинской выучки и рефлексов, но нет. Не это подвигло сделать шаг вперед и дать бичу наследника Балора обмотать собственное запястье. И ни переживания, и ни что иное.
Себе-то можно было признаться, что слова Алиенны о детях… Ее, Гвенн, собственных племянниках, которым придется расти без матери. Как и ей. Каково это, Гвенн знала не понаслышке, и никому этого не желала. Впрочем, как и свадьбы с нелюбимым, но это уже ее оброк.
Шуметь в ушах перестало. Гвенн осторожно, почти не разжимая век, огляделась. Водоворот пропал, зато проявились фигуры обитателей моря, кругом стоящие и висящие в толще воды. Богаты одежды, рога, а у некоторых — хвосты и плавники. И все они пристально разгадывали ее, береговую, волчью принцессу, а ныне — невесту Ниса, Балора Третьего.
— Поплыли. Надо готовиться к свадьбе, — все тем же пугающе низким голосом произнес царевич.
— Что, уже?! И когда у нас свадьба? — прошептала Гвенн.
— Ты настолько изнываешь от беспокойства? — как-то нехорошо усмехнулся Нис. — Сегодня.
Под ложечкой засосало совершенно нехорошо. Дёрнул же ее фомор припомнить Финтана!
Тут Гвенн отказала вся ее выдержка, и она фыркнула от души. Фомор и правда дёрнул, в самом прямом смысле.
— Рад, что ты не подавлена, — рука Айджиана потянулась к Гвенн, и она заледенела. Не дрогнуть, не показать, насколько ей страшен морской царь. Будь он на стороне фоморов в битве под Цитаделью, шансов у волков было бы мало. Черный ноготь оказался рядом с лицом Гвенн, но не царапнул, а мягко погладил щеку.
— Клянешься ли ты не вредить моему сыну и не вредить себе?
Странно прозвучала клятва, но Гвенн ответила не задумываясь:
— Клянусь.
Вот уж не хватало, вредить Нису! Страшно подумать, что сделает Айджиан с тем, кто осмелится это сделать.
— Ну? — обронил Айджиан.
Гвен чуть было не ответила: «Что?», но поняла: вопрос не ей. Зловредная бумага распрямилась, полыхнула багряно-красным золотом и сгорела. Отдельные искорки истаяли в синей воде, а одна, кружась, опустилась на руку Гвенн. Та смахнула ее, но от искорки ничего не осталось.
— Но кто покинет по доброй воле животворящие воды Океании? Кто уйдет к береговым? — раздался вопрос издалека. — Равновесие. Надо соблюдать равновесие… — прошумело откуда-то издалека.
К Айджиану подплыло странное существо, вроде улитки, но с юбочкой и без ракушки, но явно разумное, поскольку прошептала что-то морскому царю на ухо, а тот