– Мать моя женщина! – охнули из коридора голосом Хэллроя, и он появился в дверном проеме.
– Ты выпустил на волю вестника конца света, – объявила я.
– Теперь в замке начнется хаос? – хмыкнул инкуб, совершенно не расстроившись, что, возможно, в скором времени Торстен начнет терроризировать воскрешенный грызун.
– Надеюсь, что не раньше, чем я отсюда уеду.
Наверное, стоило броситься вдогонку сбежавшему умертвию, но я так уморилась, что махнула рукой. Понятно, что три зомби-крысы – это вообще не четыре, но, если некроманту очень нужен весь комплект, пусть лично вылавливает недостающую часть.
Между тем Хэллрой переступил через порог и, окинув взглядом комнату, присвистнул:
– А вы, смотрю, неплохо повеселились. Что произошло?
– Чары. Светлые, темные, бытовые… Ну, и прочие стихийные бедствия, – коротко описала я сумасшедший дом, который творился в комнате.
– Стихийные бедствия носили имя Агнесс Эркли? – промурлыкал Хэллрой, чем-то довольный, как зомби-кот, наигравшийся зомби-крысой.
– Ни в коем случае, – серьезно покачала головой. – Народ вдруг начал рушить комнату и самоустраняться, а я просто в сторонке стояла. Кэтти, выходи из шкафа. Все закончилось.
– Уже можно? Ты больше не колдуешь? – промычала она загробным голосом, давая понять, что старшая сестра зажгла, как факел, и выглянула наружу. – О! Рой, ты решил к нам заглянуть?
Инкуб с восторгом следил, как сестра с видом королевской особы, выходящей из дорогущей золотой кареты, придерживая юбку, выбирается из узкого темного шкафа.
– Поверить не могу, что я все пропустил, – прошептал он. – Кажется, в этом замке наконец становится весело…
И он не скрывал этого самого отчаянного веселья, пока Кэтти приходила в себя, обмахивая побледневшее личико ладошками, а я собирала обездвиженных крыс и складывала в глубокую ритуальную чашу, найденную на нижней полке шкафа. Там же, куда предусмотрительный некромант припрятал завернутый в черную ткань гримуар. К слову, длинные облезлые хвосты умертвий я хватала белоснежным носовым платком, взятым в долг у инкуба, поэтому непонятно, чему он радовался. Правда, забрать изящный клочок материала с искусным вензелем в уголке отказался.
– Как знаешь, – пожала я плечами, прикрыла платком обрядную посудину и спрятала в шкаф, плотно закрыв дверцы.
– Рой, а в миску упало умертвие, – вымолвила Кэтти, когда он с большим удовольствием принялся жевать орешек. Он подавился, схватился за бутыль с рябиновой настойкой, но замер и бросил на меня вопросительный взгляд, мол, кто-нибудь дегустировал?
– Никто не пробовал, – покачала я головой. – Даже мы.
Блондин сделал большой глоток, скривился и промычал:
– Нестор вас решил отравить?
– Он сказал, что это настойка бабки Триши, – подсказала я.
– Что же вы молчали?!
Подозрительно оживившийся инкуб плеснул мутно-коричневый напиток в бокал, покрутил в руке и снова прихлебнул. На лице очередной раз нарисовалось выражение ничем не замутненного отвращения. Видимо, новость, что пойло готовила верховная ведьма, никак не преобразила ужасного вкуса.
– Очень крепко? – с сочувствием уточнила Кэтти.
– Знаешь, милая Катис, что хорошего в настойках верховной ведьмы?
Она моргнула, давая всем видом понять, что готова внимать.
– В отличие от вина, они пьянят.
Пока они вели светские беседы в интерьере разгромленной комнаты, я незаметно сняла чары с Шейна. Он немедленно сорвался с места и по инерции продолжил скакать, все еще думая, будто у него на спине сидит прожорливая зомби-крыса. Громкий топот привлек внимание невесты.
– Шинни, ты проснулся! – обрадовалась она.
Жених резко остановился, осмотрелся вокруг, догадываясь, что пропустил нечто важное, и медленно проговорил:
– Где монстры?
– Закончились, – фыркнул Хэллрой, не скрывая глумливой улыбки. – Братец, вид у тебя взъерошенный.
Невольно Шейн провел рукой по волосам, словно пытаясь вернуть опрятность прическе.
– Меня что, заморозили?
– А теперь ты отмерз! Даже ничего не отвалилось, – с преувеличенной бодростью развела я руками. – Повеселились, надо и честь знать. Пойдемте вниз?
– Подразумевается, что остальных должен пробудить я? – уточнил инкуб, определенно удивленный неожиданным коленцем. Вроде зашел на минутку, а уже колдовать заставляют.
– Я же бытовик, – пожала плечами. – Понятия не имею, как справиться с темными чарами.
Пока хозяин разгромленной комнаты не проснулся и не принялся выставлять счета, мы втроем дернули в жилое крыло. Наши покои окутывала ранняя зимняя темнота. Не раздеваясь и не зажигая свечей, я рухнула на кровать, с блаженством прикрыла глаза и, нащупав край покрывала, завернулась в него, как гусеница. Кэтти еще шепталась с женихом, стоя под дверью, а я уже провалилась в густой сон. Если ведьмаки планируют и дальше отвлекать меня в таком нечеловеческом темпе, то понадобятся еще одни каникулы как минимум на пару седмиц, чтобы просто прийти в чувство.
По всем правилам мироздания во вторую ночь в замке Торстен мне не должно было сниться ничего. Место уже не новое, а сны я вообще видела редко, особенно яркие и красочные. Но по какой-то нелепой причине мне снова привиделся Ристад во всей мужской красоте. На сей раз он был живой, крепкий и почти обнаженный. Куцее полотенчико, гораздо выше колен и немногим ниже бедер, за покров не посчитаешь! Я опять пыталась сдать экзамен, но гонялась за зомби-крысой, и Торстен-старший, возглавлявший комиссию уважаемых магов, поставил балл ниже, чем у последнего прогульщика. Самое странное, что больше всего возмущала не плохая оценка, а тот факт, что никто, кроме меня, не заметил более чем кургузого покрова у несправедливого экзаменатора.
Пробудилась я от ощущения, будто над ухом кто-то щелкнул пальцами, и еще некоторое время пыталась справиться с праведным гневом, обуявшим меня во сне. Комнату наполняла уютная темнота. Внутренние часы подсказывали, что ночь давно перевалила за половину. Кэтти сладко посапывала… И вдруг в пристойной тишине кто-то совершенно непристойно захрапел.
Чего?
Резко сев, я присмотрелась к соседней кровати. Разобрать сквозь потемки хоть что-то было довольно сложно, пришлось поднапрячься. Совершенно точно: или Кэтти отрастила вторую голову, удобно пристроенную на подушке и производящую хрипловатые рулады, или у нас спал Шейнэр! Не знаю, какой из этих двух вариантов был хуже.
От громкого хлопка в ладоши на столике вспыхнул тусклый ночник, и мерклый свет потревожил нахально дрыхнущую парочку. Они возились, морщились и непримиримо перетягивали пуховое одеяло.
– Агнесс, погаси свет. Будь нормальной ведьмой, – промычала сестра, кажется, плохо осознавая, что лежит на постели с женихом и они оба по уши в неприятностях, особенно Шейн. Зря, что ли, уши от нападения спасли? Пусть теперь по ним и получает!
– Ага, разбежалась и потеряла по дороге туфли, – сухо отозвалась я, выразительно скрестив руки на груди.
Наконец влюбленных настигло пробуждение. Они с такой проворностью откатились друг от друга, словно спали не одетые, а совсем-совсем наоборот. Соскочили на пол по разные стороны кровати и уставились в мою сторону с минами приговоренных к сожжению черных ведьм.
Катис мяла в кулаках платье. Преисполненный вины Шейнэр тоже что-нибудь помял бы, но брюки комкать было странновато, поэтому он просто по-военному сложил руки за спиной. Ну просто образчик благопристойности, засыпающий в комнатах у девушек!
– Вам не хватило сил попрощаться? – как на допросе, строго спросила я опростоволосившихся голубков. – Если вы не догадались, то я просто язвила, когда вчера спрашивала, не нужно ли подержать свечку.
– Мы правда-правда случайно, – покаянно вздохнула Кэтти.
– Случайно легли?
– Заснули.
После сумасшедшей ловли крыс тело нешуточно ломило. Сползая с кровати, я чувствовала себя ворчливой старухой, не дающей жизни молодым влюбленным.
– Агнесс, мне очень неловко… – начал Шейнэр, видимо, среди ночи надумав принести официальные извинения. Он, конечно, не понимал, что у будущей свояченицы очередной раз началось незапланированное утро и ему лучше молчком раствориться в коридорных тенях.
От магического пинка в сторону окна жениха спасало лишь то, что я собственными руками окатила его парализующим заклятием, а после замораживающей магии людей всегда безудержно клонило в сон. Скорее всего, некромант с ведьмой сейчас тоже дрыхли без памяти, возможно, в обнимку. Если сильно повезло, то успели добраться до кровати и не улеглись на пол рядышком с Ферди.
– Ты куда? – жалобно протянула сестра.
– Маме жаловаться! – огрызнулась я, направляясь в гардеробную. – Когда выйду, рассчитываю найти в спальне только одного человека. Надеюсь, не перепутаете, кому следует уйти.
Подсознательно ожидала в тесной комнатенке вновь наткнуться на Ристада, уже не важно, какой степени обнаженности, но этой ночью больше ни один Торстен в наших покоях не отметился. Когда я стаскивала измятое платье, из кармана выпало круглое зеркальце и грохнулось под ноги. Быстро сграбастав артефакт с пола, поспешно отщелкнула крышку. Зеркальные окошки оказались целыми, а трудолюбивая стрекоза по-прежнему послушно шпионила. В глухой тишине набитой нарядами гардеробной зашептали едва различимые мужские голоса.
– Вам-то что не спится? – пробормотала я и прижала зеркало к уху.
Бессонницу двум братьям обеспечила рябиновая настойка бабки, похоже, конфискованная у некроманта. Они перекинулись парой фраз о чудовищном вкусе пойла, и только я хотела захлопнуть крышку зеркала, как Хэллрой вымолвил:
– Думаю, на Нестора больше не стоит рассчитывать.
Подозреваю, что теперь Нестор не просто забаррикадирует убежище от гостей, а начнет отстреливаться заклятиями прямо из смотрового окошечка, если вдруг заприметит кого-нибудь на лестнице. Чтобы уж наверняка ни один визитер не добрался до заветной двери.
– Что случилось? – спросил Ристад, характерной хрипотцой в голосе вызывая щекотку где-то под ложечкой. Перед мысленным взором вновь возникла красивая голая спина с широкими плечами и узкой талией. Я даже на секунду крепко зажмурилась, пытаясь изгнать навязчивый образ.