– Ты тоже покупал души своих слуг, господин Торстен? – полюбопытствовала я.
– Я глава семьи, – напомнил он. – Люди приходят в замок за помощью, но не всегда способны предложить весомую плату за сложные ритуалы и идут в услужение.
– То есть вы меркантильно продаете чары несчастным, попавшим в беду.
– Мы – нет, – покачал головой Ристад. – Темная магия требует платы, и не обязательно деньгами. Но послушай, Агнесс, разве чародеи не продают магию?
– Прости? – ощетинилась я, готовая немедленно защищать моральные ценности светлых магов.
– Ваш отец зарабатывает на жизнь бытовыми чарами.
– Да, но… Светлая магия не требует продавать душу, а платят нам монетами и из благодарности за помощь!
Если вспомнить мужа Глории, полтора года прослужившего в помощниках у отца, то, положа руку на сердце, за помощь этого горе-мага следовало наказывать, а не благодарить.
– Мы не похожи на вас, – не удержалась я. – И на мир смотрим по-разному.
– Неужели? – усмехнулся Ристад. – У нас у всех есть голова, руки, ноги и магический дар.
Он взял ложку и спокойно попробовал еду, подогретую светлой, а не темной магией, словно личным примером доказывая, что совершенно не брезгует благами чужеродной силы.
– Нас учат разным вещам, вкладывают разные ценности.
– Ты про мир во всем мире? – с иронией заметил он. – Неужели ты полагаешь, что мы за войну просто ради войны?
– Темная магия совершенно другой природы. Она разрушительная, – чувствуя, что начинаю злиться буквально на пустом месте, выпалила я.
– А как же светлое заклятие воспламенения? – абсолютно спокойно напомнил Ристад, словно мы вели не идеологический спор, а обсуждали умения замкового повара.
– Ты совершенно отстал от жизни, господин Торстен! Воспламенение запретили еще в прошлом веке, – фыркнула я. – Напомнить, что светлых проклятий не существует?
– Чародеи просто зачаровывают, – парировал он. – Называется красиво, но сути не меняет.
– Наша магия не убивает, а помогает!
– Спорное утверждение, – протянул он с улыбкой. – Почитай на досуге светлые гримуары с боевыми заклятиями. Поверь, тебя ждет много дивных открытий.
– Мы не воскрешаем мертвецов!
– Тут ты права. – Ристад поднял раскрытые ладони, словно сдаваясь противнику. – Некромантами действительно становятся только темные.
– И еще мы никого не привораживаем! – с торжеством в голове припечатала я.
– Скажи это Хэллрою, – уронил он.
– Твой брат неудачно выпил любовное зелье, подлитое в бокал Кэтти. Элоиза хотела выставить мою сестру в дурном свете, потому что все твоем замке против свадьбы. В том числе и сам хозяин замка.
Торстен отложил ложку и бросил на меня непроницаемый взгляд.
– Какого ответа ты ждешь?
– Это был не вопрос, Ристад. Просто не надо мне доказывать, что я однобоко смотрю на мир, ты тоже, мягко говоря, не отличаешься особенной широтой взглядов.
– Другими словами, мы с тобой поразительно схожи.
– Мы абсолютно разные, – наверное, излишне резко высказалась я.
Неожиданно он поднялся и стремительно подошел. Оперся одной рукой о край стола, другой схватился за спинку стула, тем самым заключив меня в ловушку. Пришлось поднять голову, чтобы не упираться носом ему в грудь. Вдруг Ристад наклонился, быстро поцеловал мои сжатые губы и немедленно отстранился.
– Почему ты меня не ударила магией? – спросил он. – Сейчас дар не спит.
– А должна была? – ошарашенная неожиданным напором, пробормотала я.
– По-моему, ты страдаешь полумерами, Агнесс Эркли.
– Любая уважающая себя чародейка обязана хотя бы раз в жизни завести интрижку с темным магом! – на одном дыхании выпалила я совершенно абсурдную фразу своей соседки по общежитию, которая как-то завела переписку со студентом темной академии, впрочем, заглохшую после второго письма.
– Если бы я хотел завести с тобой интрижку, мы не сидели бы за столом и не вели философский диспут о том, как сильно отличаемся, – мягко улыбнулся он.
– То есть ты пытался показать, как мы похожи.
– И гораздо больше, чем тебе нравится думать. Теперь мы можем спокойно поесть?
Как ни странно, остаток обеда действительно прошел мирно. Ристад оказался очаровательным, интересным собеседником, прекрасно знающим, как обойти неприятные темы, чтобы девушка вновь не пустилась в идеологические споры. С юмором и иронией он рассказывал об учебе в академии, игре брумбол. О том, что прежде жил только в столице, что немало печалило Брунгильду, запертую в замке с необщительным Нестором и его курсовыми проектами, но с недавних пор полностью перебрался в родовое гнездо.
– Почему ты захотел сбежать из большого города? – небрежно спросила я и никак не ожидала тяжелой паузы.
– Я не хотел, – наконец уклончиво проговорил Ристад.
В Торстен мы вернулись затемно. Когда я вошла в покои, Кэтти и Шейн заканчивали с ужином. Сестра моментально вскочила с кресла и порывисто сжала меня в крепких объятиях, какими не одаривала с самого детства.
– Агнесс, я так сильно волновалась! Шинни сказал, что ты уехала с Ристадом в пещеру смотреть на дракона. Уже стемнело, а вы не возвращались. Я испугалась, что ты опять заблудилась!
– Я говорил Кис-Кис, что с Рисом ты в полной безопасности, но она не слушала. Как проснулась, так места себе не находила.
Шейн не потрудился подняться с кресла. Сидел, вольготно развалившись, в чужих покоях, как в своих. Разве что домашние туфли с носками пока не разбрасывал.
– Вчера ты сказал, что с Хэллроем она тоже в безопасности! – сварливо высказала Кэтти. – И посмотри на своего брата сегодня.
– Как он выглядит? – оживилась я.
– Он очень странный! Вечером вдруг ворвался в оранжерею, заставил слуг выбросить все кактусы, а потом два часа метался туда-сюда по холлу и что-то бормотал под нос, – понизив голос, заговорщицким тоном поделилась Кэтти. – Кажется, после вашей прогулки у него немножечко того…
– Чего? – не удержалась я.
– Чердак протек. – Она покрутила пальцем у виска.
– Думаешь, с Рисом будет все в порядке? – вдруг встревожился Шейнэр. – Завтра в замок начнут собираться гости.
Прозвучало так, будто я мастерски доводила темных магов до помешательства.
– Кстати, Агнесс, а ты знаешь, что Элли уехала! – всплеснула руками Катис. – Жаль, с ней было очень весело.
Куда уж веселее, чем вчера. Чуть не поседела!
– Ты здесь? – приглушенно произнес знакомый голос с хрипотцой.
– Ты тоже наконец здесь, – практически прошипели в ответ.
Жених с невестой недоуменно переглянулись, потом синхронно повернулись к двери. Похоже, они решили, что старшие Торстены встретились в коридоре возле наших покоев и теперь не то собирались поругаться, не то пытались поздороваться.
Пока влюбленные переглядывались и глотали ехидные улыбки, я метнулась к туалетному столику, где стояла шкатулка с заговоренным карманным зеркальцем. Между круглыми створками шпионского артефакта непонятным образом попало самописное перо, он оказался открытым и на весь белый свет, в смысле, на все покои передавал разговоры из кабинета Ристада. Я быстро спрятала зеркало в кулаке и объявила:
– Мне надо переодеться.
Расчет оказался верным: едва Шейн вышел за дверь, сестрица ринулась следом. Подозреваю, оба хотели хоть одним глазком (на каждого по глазу) посмотреть на ссору старших братьев. Редко увидишь такой аттракцион!
Оставшись в одиночестве, я вновь щелкнула замочком на артефакте и внимательно проверила отражение. Стрекоза по-прежнему послушно цеплялась за портьеру, прячась в складках плотной темной ткани. Одно неясно: почему зеркало орало как потерпевшее, если раньше из него доносился едва слышный шепот?
– Что случилось? – произнес Ристад, да так громко, что я невольно отвела зеркало на расстояние вытянутой руки.
– В нашем замке случилась Агнесс Эркли! – взревел Хэллрой. – И уже какой день подряд происходит!
Возможно, он и не рычал вовсе, словно разозленный вепрь с охотничьей стрелой в загривке, но чары, оживившие маленькую шпионку, сбоили.
– Помнится, ты искренне радовался ее присутствию. – Ристад издевался над братом и не сдерживал сарказм хотя бы из жалости.
– Это было до того, как я сожрал кактус! Какое счастье, что не таскался с белладонной… Нет, остановились! Пока я не способен вспоминать об этом позоре!
– Заметь, ты сам завел речь о дурмане.
– Как подумаю об этой девке, так опять начинаю беситься! Понять не могу, что мне хочется больше: уложить ее в постель, а потом свернуть шею, или просто свернуть шею.
– Но ты не сделаешь ни того, ни другого. И очень крепко подвяжешь штаны, – спокойно велел Ристад. – Тетка мне посоветовала жениться на Агнесс Эркли.
– Она в своем уме?! – в два голоса воскликнули мы с Хэллроем.
От изумления я едва не выронила зеркальце. Судя по грохоту, донесшемуся из кабинета, инкуб тоже что-то уронил. Возможно, челюсть на пол.
– Нестор, демоны дери, прав! Агнесс Эркли светлая на всю голову! – заговорил инкуб с таким жаром, словно в ночь восхождения мы с Ристадом собирались объявить о свадьбе и пообещать кучу рыжеволосых темноглазых детишек. – Тетка тебя ненавидит. Точно! Поверь, брат, она хочет, чтобы ты однажды очнулся в ванне с осьминогами, выплюнул изо рта кактус и понял, что жизнь пошла под откос.
– А сейчас кваква-кваква? – проквакало зеркало, не давая услышать, чем ответил Ристад.
Магия окончательно начала сбоить. Видимо, стрекозу было пора отзывать из стана идейных врагов, которые неожиданно превратились в потенциальных женихов, и снимать чары. Я даже не представляла, что абсурдное мамино замечание о том, будто в замке ко мне кто-нибудь присмотрится, окажется пророческим. Все так присмотрелись, что при воспоминании о последних академических каникулах у меня до конца жизни будет дергаться глаз.
Братья еще о чем-то с жаром квакали. Только я собралась закрыть бесполезный артефакт, как раздался чистый звук абсолютно нормальной громкости, не вызывающей желания спрятать зеркало под подушку: