– Шинни? – испуганно пропищала сестра, хлопая заплаканными глазами, как разбуженная посреди солнечного дня сова.
– Кис-Кис! – выдохнул он облако пара. – Я люблю тебя и бежал за тобой…
– Так ты на своих двоих, что ли? – исключительно не вовремя вырвалось у меня.
– На двоих с Роем, – шмыгнул незадачливый жених замерзшим носом. – Три раза портал перестраивали, пока перед каретой не попали. Чуть не задавило!
– Чуть? Так инкуб выжил, – протянула я, и самой стало неловко, сколько разочарования прозвучало в голосе.
– Агнесс, ты ему дашь сказать или нет, – не выдержала Кэтти.
– А нельзя говорить в тепле? – проворчала в ответ. – Весь салон уже выстудил.
– Нет, сначала пусть скажет, что хотел, а потом я подумаю, можно ему греться, или пусть замерзает, – заспорила обиженная невеста.
– Вообще-то, я не рассчитывал, что ты меня не пустишь в карету, – честно признался жених. – Хэллрой уже вернулся в Торстен.
– Тогда хорошо подумай, прежде чем выдать какую-то глупость, – посоветовала я.
– Да помолчи, Агнесс! – рассердилась сестра. – Пусть хоть что-нибудь скажет. В отличие от тебя, я глупости приемлю.
– Знаете? Помолчите обе, а то я уже ног от холода не чувствую. Можно я кратко? Катис Эркли! Кис-Кис! – торжественно проговорил он. – Я люблю тебя! Наплевать, что думают остальные, наплевать на благословение, на восхождение и на прудик в замке.
Что они к пруду привязались? Нормальный пруд, когда по нему не надо рассекать на коньках. Рыба наверняка водится.
– Мы все равно собирались жить в столице, – между тем вдохновенно говорил обмерзающий жених. – Давай просто поженимся!
– Давай! – выдохнула она, обалдевшая от неожиданно вернувшегося счастья, и, радостно пискнув, прижала ко рту ладошку.
– Сейчас, – добавил жених, видимо, отморозив какую-то очень важную часть мозга.
– Сейчас?! – в два голоса воскликнули мы.
– Проснись, Шейн, ночь на дворе, – напомнила я.
– А все храмовники спят? – вопросительно проговорила Кэтти, словно уточняя, верна ли информация или, может быть, существует где-нибудь по дороге один-единственный священнослужитель, готовый в два часа ночи обвенчать молодых.
– Твоя сестра – ведьма, она способна разбудить кого угодно, даже умертвие, – пробухтел Шейн, забираясь в салон.
– Чародеи не поднимают мертвецов, – сварливо поправила я.
– Да, но храмовника-то ты сможешь с постели поднять? – с надеждой уточнила Кэтти и тут вспомнила: – Я кольцо оставила в замке.
– А я его забрал! – просиял Шейн, вытаскивая украшение из кармана пиджака. – Ристад сказал, что оно твое по праву наследования.
Расплачиваться за срочное венчание пришлось мне, что ни капли не удивляло. В жизни столько не ставила бытовых чар за раз: защитные заклятья от тараканов в доме святого отца, в храмовой пристройке – от крыс, а фигуру святого Йори во дворе попросили оплести чарами от голубей. Я колдовала и понимала, что где-то меня обманули. Свадебный ритуал шел пятнадцать минут, а отрабатывать пришлось полтора часа. Так натрудилась, что едва держала глаза открытыми.
Оставив счастливых супругов в скромном гостевом дворе (за мой счет, поэтому скромный, Шейн умотал из замка без денег), я попросила кучера довезти меня до почтовой станции. Через два часа, когда на улице брезжил серый рассвет, а воздух казался холодным до остроты, я вышла из наемного экипажа перед запертыми воротами академии Эсвольд.
Знакомый мрачный замок, отчаянно напоминающий Торстен, встречал темными окнами, сонным недовольным привратником, мертвой тишиной и выстуженной общежитской комнатушкой. Уезжая на каникулы, соседка забыла закрыть окно. Теперь на подоконнике, письменном столе и деревянном полу лежал снег. Пережившая падение из окна бегония издохла от мороза.
Захлопнув оконную створку и кое-как обогрев комнату чарами, прямо в пальто и красном платье я свалилась в ледяную постель. Впервые за последнюю седмицу мне ничего не снилось…
Первая посылка пришла через четыре дня после начала учебы. Она ждала меня на столе в комнате. Маленькая деревянная шкатулка, закрытая на простенький магический замок. Внутри на черном бархате лежала золотая стрекоза, подаренная родителями и оставленная в темном замке. Ристад Торстен меня разыскал. Не напрягаясь.
Следующую посылку доставили в тот день, когда я впервые вышла на улицу в тонком весеннем пальто. Снег давно сошел, земля высохла, и из-под прошлогодней ржавой листвы нахально вытягивались зеленые ростки. Смотритель общежития вручил сверток, завязанный обычной бечевкой, и сказал, что подарок передали с посыльным. В этот раз Ристад прислал злосчастный любовный роман, который мне так и не удалось прочесть в замке.
Стараясь подавить идиотскую улыбку, раскрыла томик. На первой странице, проявляя ужасающее неуважение к книгам, незнакомым твердым почерком было написано: «Прочел, оказалось познавательно». Я долго смотрела на короткую чернильную строчку из острых строгих букв и думала, как сильно подходит почерк верховному темному магу клана Торстен.
Третья посылка оказалась увесистой, словно в нее положили кирпич. В деревянном ящичке лежали кубок за победу в турнире и записка: «Не благодари, меня отблагодарил главный знахарь лечебницы. Теперь у Брунгильды ящик порошков от мигрени, несварения и дурного характера». Я поставила кубок на подоконник на место погибшей страшной смертью бегонии. Через седмицу соседка превратила его в вазу для фруктов.
На четвертый раз Ристад прислал себя самого.
За окном буйно цвел последний месяц весны, а от зелени рябило в глазах. Каждое утро под окнами гомонили птицы, и так одуряюще пахло цветами, что кружилась голова. Я готовилась к защите дипломной работы о восхождении темной силы и в перерывах между занятиями ненавидела мир. Иногда тихо, иногда громко. Особенно если соседки за стеной устраивали гулянку, а мне приходилось корпеть над учебниками.
– Говорят, что его величество заставил их принять… – шептались второкурсницы, сидящие у меня за спиной в читальном зале.
Дух-хранитель, взъерошив волосы, ледяным потоком пронесся над головой и захлопнул болтушкам книги, мол, покиньте храм науки и свалите трепаться куда-нибудь на лавочку в парке. Я настолько озверела из-за диплома, что была с ним совершенно согласна.
Соседки примолкли, но вскоре одна все-равно не выдержала:
– Ректор рвал и метал, когда его вынудили объявить день открытых занятий. Он отменил бы, но приезжает какой-то верховный.
– Да они же все старые, эти верховные ведьмаки… – зашептала вторая сплетница.
– Верховный? – резко обернулась я к девчонкам.
– Ага, – согласились они.
– На открытые занятия? – на всякий случай уточнила я.
Те снова дружно кивнули. Дух-хранитель ледяной струей воздуха ударил в лицо, пришлось от него отмахнулся, а то в открытый рот попала какая-то соринка.
– Когда он приедет? – продолжила допрос.
– Объявили, что завтра.
Библиотечная нечисть выставила наш слаженный коллектив из читального зала.
На следующее утро, когда я вернулась из купальни, застала соседку за столом, перед круглым зеркалом на длинной ножке. Вокруг теснились баночки с красками для лица. Покрывая губы слоем алой помады, она скосила на меня глаза неестественно синего цвета с огромными расширенными зрачками и промычала:
– Ну что ты смотришь на меня как на умертвие?
– Ты закапала белладонну.
– Угу. У ведьм всегда какая-то беда с глазами. Решила соответствовать.
– Беде?
– Ведьмам. Несси, ты просто никогда не видела этого верховного. Да я готова обливаться белладонной!
Она почмокала губами и с умным видом процитировала сама себя:
– Каждая уважающая себя чародейка хоть раз в жизни обязана завести интрижку с привлекательным темным магом.
Перед мысленным взором вновь появилась залитая солнцем комната в летнем домике. Я смотрела на Ристада снизу вверх и несла абсолютную ересь про эти самые интрижки. Тряхнула головой, изгоняя неуместные воспоминания, застегнула голубую форму и направилась к двери:
– Удачи с верховным.
– А тебе на занятиях! – крикнула вдогонку соседка.
– И выброси белладонну, когда-нибудь ты от нее ослепнешь!
Академия гудела и стояла на ушах. Студентки обсуждали ужасно привлекательного, «абсолютно, ни капельки не старого» ведьмака, приехавшего с королевскими магами. Кажется, издалека (да и поближе) его видели все, кроме меня. И что-то такая обида накатила, что на тренировке едва не поджарила сокурсника, неловко пошутившего о рыжих девушках.
Ристад ждал меня в общежитии. Он стоял спиной к двери и с искренним интересом профана перед магическим артефактом разглядывал многочисленные баночки, в беспорядке оставленные соседкой. При виде высокой, широкоплечей фигуры сердце пустилось вскачь. Хотя я, конечно, никогда себе не призналась бы, что обрадовалась.
– Ты совсем не поседел, господин Торстен. В твоем возрасте это большой успех, – сказала первое, что сорвалось с языка. Искать умные мысли было бесполезно, в голове появилась странная пустота.
Он повернулся, и на лице расцвела ленивая улыбка. Некоторое время мы изучали друг друга, словно действительно успели сильно измениться.
– А ты снова с веснушками, Агнесс.
– Будешь их пересчитывать?
– Обязательно.
Не отводя взгляда, он подошел и протянул руку. Я практически приготовилась к ласке, но Ристад толкнул открытую дверь за моей спиной. Сам собой отчетливо щелкнул замок. Мы оказались отрезаны от огромной академии.
– Я скучал по тебе, – промолвил он. – В моем замке снова стало тихо и очень темно.
– Ты не скучал, а читал познавательные книги, – ухмыльнулась я, вспомнив про дамский роман. – Почему так долго шел? Я почти отчаялась и хотела заново отбелить веснушки.
– Ты представить не можешь, как надежно охраняют студентов стены академии Эсвольд, – покачал он головой. – До тебя очень сложно добраться.
– Но ты сумел.
– Мне пришлось заплатить его величеству, – усмехнулся он.