Еще одна цитата Эйнштейна, которую сторонники официальной религии часто приводят в качестве “доказательства” религиозности великого ученого, звучит так: “Наука без религии хрома, а религия без науки слепа”.
Это провокативное утверждение Эйнштейна не говорит ни о его вере в бога, ни об уважении к необоснованным убеждениям. Скорее всего, он имел в виду изначальное стремление людей понять Вселенную, в которой они существуют, и о своей личной вере в возможность достичь такого понимания. Вот более широкий контекст рассматриваемой фразы, взятый из откровенных мемуаров Эйнштейна “Из моих поздних лет” (Philosophical Library, 1950):
Наука может быть создана только теми, кто насквозь пропитан стремлением к истине и пониманию. Но источник этого чувства берет начало из области религии. Оттуда же вера в возможность того, что правила этого мира рациональны, то есть постижимы для разума. Я не могу представить настоящего ученого без крепкой веры в это. Образно ситуацию можно описать так: наука без религии – хрома, а религия без науки – слепа.
Понятно, что здесь Эйнштейн имеет в виду то, что к традиционному для верующих образу бога, создавшего Вселенную доступной для постижения, можно относиться как к исторической предтече научных теорий и извечной мечте человечества понять, наконец, “промысел Божий”. Это, конечно, не означает, что подобный бог действительно существует или что Эйнштейн считал, что он есть.
На самом деле со временем Эйнштейна стало все больше раздражать преднамеренное искажение его слов для придания им религиозного смысла. В июле 1953 года он получил крайне почтительное письмо от баптистского пастора, изобилующее библейскими цитатами, в котором тот спрашивал Эйнштейна, размышлял ли он о своей бессмертной душе и ее отношениях с создателем и верит ли в вечную жизнь после смерти. На полях этого письма Эйнштейн собственноручно написал по-английски: “Я не верю в бессмертие личности и считаю, что нравственные нормы должны вырабатывать исключительно сами люди без какой-либо помощи свыше”. Осталось неизвестным, ответил ли он пастору или нет[166].
Растущее раздражение Эйнштейна по поводу того, что его считают истинно верующим, очень четко проявляется в его письмах. Например, в 1954 году некий атеист из Италии, прочитавший где-то о религиозности Эйнштейна, спросил его, правда это или нет, и Эйнштейн ответил ему следующим образом:
То, что вы прочитали о моих религиозных убеждениях, конечно, ложь – ложь, которую систематически повторяют. Я не верю в персонифицированного бога и никогда не отрицал этого, но выразил это отчетливо. Если во мне есть что-то что можно назвать религиозным, то это, несомненно, беспредельное восхищение строением Вселенной в той мере, в которой наука раскрывает его.
В том же году, всего за год до смерти, Эйнштейн написал письмо философу Эрику Гуткинду:
Слово “бог” для меня не более чем выражение и признание человеческих слабостей; Библия – это сборник благородных, но все же примитивных легенд, довольно-таки ребяческих. Никакое толкование, каким бы тонким оно ни было, не может (для меня) изменить это… Для меня еврейская религия, как и все другие религии, является воплощением самых детских суеверий.
Мало кто будет оспаривать то, что Альберт Эйнштейн был выдающимся ученым XX века, и по этой причине любая религиозная конфессия сочла бы большой удачей право заявить, что такой выдающийся мыслитель является ее единомышленником. Но, как мы только что убедились, предполагаемая религиозность Эйнштейна – сплошной миф. Безусловно, существуют верующие ученые (хотя легко обнаружить, что их число быстро уменьшается с ростом значимости их научных достижений), но Эйнштейна среди них нет.
В 1921 году Альберту Эйнштейну была присуждена Нобелевская премия по физике, но вручена она ему была только в 1922 году, и не за его знаменитую теорию относительности, а за открытие менее известного “закона фотоэлектрического эффекта”. В формулировке Нобелевского комитета можно заметить некоторую иронию, показывающую, что величайший вклад Эйнштейна не был комитетом понят[167].
Странная сага о “Нобелевской премии за фотоэлектрический эффект” началась еще в 1905 году, когда совершенно неизвестный двадцатипятилетний и только что получивший степень доктора философии Альберт Эйнштейн (работающий в скромном патентном бюро в Швейцарии) написал статью, в которой на основе придуманной им тонкой аналогии утверждал, что свет состоит из частиц (“квантов света”, как он их называл), а не волн. Это смелое заявление молодого патентного клерка третьего класса разбивало все считавшиеся незыблемыми представления физиков того времени о природе света. Более того, оно явно противоречило фундаментальным уравнениям Джеймса Клерка Максвелла для электрических и магнитных полей, в которых физики всего мира были уверены, как ни в каких других из когда-либо существовавших законов физики. По этим причинам никто не воспринимал гипотезу Альберта Эйнштейна о квантах света всерьез в течение многих лет.
В статье 1905 года Эйнштейн не только высказал опровергающую прежние представления догадку о природе света, но и умело использовал ее для предсказания того, как будут вылетать из металла электроны, взаимодействовавшие со светом. Это и был “фотоэлектрический эффект”, который в то время только немногим специалистам был известен, еще хуже изучен и очень плохо понят. Расчет Эйнштейном интенсивности потока вылетающих электронов (в зависимости от цвета падающего света) был смелым и рискованным предсказанием, сопровождаемым математическим расчетом, и в этом был мягкий намек коллегам на то, что экспериментальная проверка малоизвестного фотоэлектрического эффекта была бы хорошим способом подтвердить правильность его гипотезы о квантах света.
Примерно через десять лет предсказание Эйнштейна о фотоэлектрическом эффекте было наконец проверено Робертом Милликеном, известным американским физиком из Калифорнийского технологического института. После нескольких лет кропотливой работы Милликен опубликовал эти результаты, показав, что предсказание Эйнштейна блестяще прошло проверку и полностью подтвердилось. Это был большой триумф как для Милликена, так и для Эйнштейна. Однако в своей статье Милликен добавил очень странные комментарии. Он сказал, что это удивительно, что предсказание Эйнштейна подтвердилось, поскольку лежащие в его основе идеи, а именно гипотеза о световых квантах, явно абсурдные, и в заключение написал, что загадка фотоэлектрического эффекта все еще сохраняется и ждет своего правдоподобного научного объяснения. Милликен даже пошел дальше и заявил (без каких-либо оснований), что сам Эйнштейн окончательно отказался от своих представлений о квантах света.
Несколько лет спустя, в 1921 году, в мире все еще не существовало физиков, за исключением самого Эйнштейна, которые верили в кванты света. Но по странной иронии, хотя все физики согласились с правильностью предсказания Эйнштейна самого фотоэлектрического эффекта, революционное объяснение его Эйнштейном с помощью квантов света практически игнорировалось. Поэтому формулировка решения Нобелевского комитета присудить Эйнштейну премию 1921 года исключительно за “открытие закона фотоэлектрического эффекта” была чрезвычайно осторожной, поскольку поистине великое и по-настоящему глубокое открытие Эйнштейна заключалось в том, что свет состоит из частиц. И это было революционное открытие! Тогда как выведение закона, предсказывающего, как именно ведут себя вылетевшие электроны при облучении светом, то есть фотоэлектрического эффекта, было гораздо менее важным открытием, и в любом случае этот закон был непосредственным следствием идеи квантов света. Такое отношение со стороны физиков сегодня кажется почти непостижимым.
Эйнштейн всегда называл гипотезу о существовании квантов света “самой революционной из когда-либо возникших” у него идей, но его Нобелевская премия определенно была присуждена не за нее, а за нереволюционную идею, прямо вытекающую из первой. Какая ирония судьбы!
И последнее замечание. В 1923 году, когда Артур Холли Комптон изучал поведение света, рассеянного на электронах, движущихся по атомным орбитам, он обнаружил загадочное поведение, которое нельзя было объяснить классическими уравнениями Максвелла, но которое полностью согласовывалось с идеей Эйнштейна о квантах света. Эффект Комптона был подтвержден в ходе многочисленных экспериментов в разных лабораториях, и они быстро перевернули взгляды физиков всего мира. Вскоре все эксперты дружно присоединились к сообществу физиков, принявших идею световых квантов.
В 1926 году появился понравившийся всем термин “фотон”, и более длинное название Эйнштейна – “квант света” – стало атавизмом. Сегодня все слышали о фотонах, и никто и глазом не моргнет, если речь зайдет об идее “частиц света”. Таков научный прогресс: сначала идея кажется настолько радикальной, что практически ни один эксперт не верит, что она правильна, а потом она получает широкое признание и в конечном счете становится совершенно очевидной даже младшеклассникам.
Сегодня светский гуманизм на международной арене представляют такие известные философы, как Ребекка Голдштейн, Стивен Пинкер, Дэниел Деннет, Питер Сингер, Энтони Грейлинг, Майкл Онфрей и Стивен Лоу, и такие выдающиеся ученые, как Стивен Вайнберг, Э. О. Уилсон, Ричард Докинз, Сэм Харрис, Джим аль-Халили и Брайан Кокс; а также знаменитые писатели Умберто Эко, Барбара Эренрайх, Кэролайн Фурези, Салман Рушди, Элис Уокер, Джойс Кэрол Оутс, Воле Сойинка, Таслима Насрин, Филип Пуллман и Аяан Хирси Али. Но, конечно же, его сторонников гораздо больше.
Врач и писатель Таслима Насрин, родившаяся в Бангладеш в 1962 году, много лет боролась за права женщин и за принятие светских законов в исламском мире. До 1994 года она работала на родине, но постоянные угрозы ее жизни вынудили ее бежать из страны. Сегодня ее постоянно сопровождают телохранители, но, несмотря на риски, она продолжает писать, путешествовать и выступать с лекциями, в которых разъясняет свои светские взгляды.