(Ролз больше всего известен по вышеупомянутой книге, в которой он разрабатывает собственную альтернативу “консеквенциалистской” традиции, тесно связанной с утилитаризмом в политической философии.)
Универсализация прав человека – это всего лишь первый шаг к просвещенному обществу. И конечно, права человека должны восприниматься всерьез и соблюдаться, а не просто оставаться красноречивыми заявлениями для демонстрации благородных намерений.
Было бы серьезнейшей ошибкой думать, что каждый человеческий индивид может быть описан с помощью нескольких простых характеристик. Конечно, мы можем указать на определенные биологические признаки, влияющие на личность, такие как пол, сексуальная ориентация, возраст, цвет кожи, этническая принадлежность, гражданство. Но как бы это заманчиво ни выглядело, невозможно исключительно на основе этих нескольких (или похожих) критериев предсказать другие черты определенного человека. Как правило, обнаруживается, что люди с одинаковой сексуальной ориентацией или этническим происхождением совершенно не похожи друг на друга в остальных отношениях.
На протяжении всей истории люди придумывали разные теории, чтобы как-то классифицировать других людей, и давали им разные названия, например расовая биология, френология, астрология. Это свидетельствует о нашем человеческом желании засунуть друг друга в аккуратные коробочки и повесить на них бирочки. Но зачем нам, людям, нужно такое упрощенное понятие идентичности? Очевидно, это объясняется верой в то, что если мы сможем разбить наш сложный и хаотичный мир на простые блоки, то нам будет легче его понять. По правде говоря, такая упрощенная категоризация только усложняет жизнь и, кроме того, делает ее более опасной.
Философ и экономист Амартия Сен предупреждал, что в нашем глобализированном мире идея разделить людей на категории становится все более привлекательной и, к сожалению, приводит к очень тревожным последствиями. Сен, которому в 1998 году была присуждена Нобелевская премия по экономике, больше всего известен своими исследованиями коллективных решений и общественного выбора. Его книга “Идентичность и насилие: иллюзия судьбы”, опубликованная в 2006 году, посвящена концепции идентичности и опасности, связанной с преувеличением ее роли. В книге Сен описывает западню, в которую попадает человек, считающий, будто правильно определенная идентичность выявляет все скрытые грани его характера.
Правда в том, что у любого человека может быть много разных идентичностей. Например, мусульманин или христианин может быть белым или черным, геем или натуралом, консерватором или радикалом, светским или ортодоксом, социалистом или либертарианцем, феминистом или борцом с феминизмом, фанатом хеви-метал или поклонником добарочной музыки, игроком в шахматы или любителем бадминтона, физиком-теоретиком или безграмотным бомжом. И сам человек не обязательно считает какую-то одну свою ипостась важнее других.
Безусловно, одни аспекты личности могут зависеть от таких признаков, как цвет кожи, пол, сексуальная ориентация или возраст. Другие – определяться взглядами или убеждениями, например религиозной принадлежностью или политическими ценностями. А третьи – быть связаны с местом рождения или же случайными факторами, такими как родной язык или культурные традиции, в которых вырос человек. Черты характера, убеждения и случайные факторы не следует сваливать в кучу, тем не менее это как раз то, что постоянно происходит в политике и публичных обсуждениях и даже в первом параграфе шведского закона о дискриминации! Он звучит так:
Цель этого закона – противодействовать всем формам дискриминации и поддерживать равные права и возможности для всех, независимо от пола, сексуальной принадлежности или способа самовыражения, этнической принадлежности, религиозных или других убеждений, инвалидности, сексуальной ориентации или возраста. [www.regeringen.se/sb/d/11043/a/111986]
В этом отрывке биологические особенности человека (такие как возраст, пол или генетический дефект человека) перечислены через запятую с мировоззренческими установками (такими как религиозность или другие убеждения). Конечно, правомерно обсуждать дискриминацию по любому или по всем этим признакам, но черты характера, убеждения и случайные факторы – очень разные категории, и их нельзя мерить одной меркой. Например, можно критиковать чьи-то убеждения, но не врожденные качества. В конце концов, убеждения и установки (в отличие от врожденных качеств) всегда можно – по крайней мере, теоретически – пересмотреть или изменить, следовательно, они должны быть открыты для обсуждения. Если чьи-то религиозные убеждения приводят к неблагоприятным последствиям для других людей, этот человек должен нести ответственность за эти последствия.
Если бы в законе было прописано, что религиозность человека считается его характерной чертой, то есть фиксированным, неизменным свойством его личности, тогда религиозные люди в соответствии с законом считались бы неспособными мыслить самостоятельно. В таком сценарии ответственность любого человека за его религиозные убеждения (или за любые их следствия) была бы не больше чем за пол, цвет кожи или возраст. Если вы, скажем, совершили преступление, руководствуясь в своих действиях сексистской догмой, изложенной в священном тексте, вас придется помиловать, так как ваш поступок был обусловлен догматами вашей религии (предположительно, фиксированными и непреложными). И наоборот, объективно справедливая критика религии при таком сценарии будет рассматриваться как незаконный акт дискриминации. Ситуация выглядит довольно абсурдно.
Сегодня в Швеции очень остро стоит тема ислама. Обычно большинство шведов молчаливо предполагает, что для их соотечественников характерно либо отсутствие религиозности, либо приверженность некой форме христианства. Поэтому только когда в шведском обществе начинают поднимать голову “инородные” религиозные течения, шведы вдруг замечают, что существует нечто, называемое “религией”. Некоторые видят в мусульманах опасность для наших “христианских ценностей”, другие же до смерти боятся критиковать точки зрения, считающиеся мусульманскими. Нежелание критиковать мысли и ценности, связанные с исламом, проистекает из страха прослыть “исламофобом”.
Однако в действительности мусульмане происходят из самых разных стран и имеют самые разные интересы, образование, сексуальную ориентацию, профессии и ценности. У них также существуют разные мнения о том, как следует толковать ислам, и за исключением того, что эти люди называют некоторые из своих убеждений и взглядов “мусульманскими”, у них не так уж много общего.
Говорить обо “всех мусульманах” не более корректно, чем обо “всех христианах”, “всех иудеях”, “всех индуистах”, “всех светских гуманистах” или всех членах любой группы людей, которые по какой-то причине разделяют определенную жизненную позицию. Можно опросить любую группу (будь то мусульмане, иудеи, христиане, светские гуманисты или кто-нибудь еще) о ее ценностях и нормах жизни, задавая вопросы вроде: “Какая доля членов группы имеет определенную точку зрения в вопросе об отношении к (скажем) женщинам или (скажем) гомосексуализму?” Очевидно, что на такие вопросы можно ответить, проведя тщательное социологическое исследование.
И если такое исследование будет проведено, это поможет нам понять, что можно называть “доминирующими ценностями ислама”, “доминирующими ценностями христианства” или “доминирующими ценностями гуманизма”. Однако сегодня существует сопротивление обобщению статистических данных такого рода, особенно в отношении ислама. Есть даже люди, утверждающие, что нельзя делать никаких утверждений об исламе или других религиозных верованиях в целом. Цель такой позиции может состоять в благих намерениях уничтожить предвзятость в отношении ислама и мусульман. Но печальным следствием этого является то, что даже объективная и обоснованная критика той или иной религии тем самым воспринимается как весьма подозрительная. Таким образом, религия выводится из-под любой критики, поскольку для нее нет точного определения. Это не самый лучший путь к здоровому диалогу.
Но гораздо более важный вывод заключается в следующем: даже если мы бы сделали хорошо статистически обоснованное заключение о верованиях и взглядах мусульман (или любых других верующих), мы бы не смогли сделать никаких определенных выводов об отдельном человеке, исповедующем эту веру. Мы можем говорить в общих чертах о разных философиях жизни и их взаимоотношениях друг с другом и можем (и должны) анализировать их последствия и их содержание. Но мы никогда не сможем предсказать, что конкретный мусульманин (или конкретный христианин, индуист или светский гуманист) думает об определенной проблеме, пока не спросим этого человека напрямую.
На выборах 2014 года в Швеции Шведские демократы[177] более чем удвоили свои предыдущие показатели, получив почти 13 процентов голосов. Они быстро воспользовались своим новым положением и участием во власти, создав парламентский хаос в Швеции. И не только в Швеции: во многих странах Европы усиливаются популистские и националистические силы. Это зловещий признак, напоминающий о мрачной истории Европы XX века. В основе этих новых течений лежит иррациональный взгляд на человечество, расчищающий путь для ложных идей вроде тех, на которых строятся популизм и экстремизм.
Я имею в виду эссенциалистскую точку зрения на человеческую природу, которая составляет основу религиозных концепций и которая, к сожалению, питает популистские, крайне правые и расистские точки зрения (как чисто биологический расизм, так и расизм в широком смысле слова, то есть концепцию идентичности, базирующейся на этнической, культурной и религиозной основе).
Эссенциализм – это идея о том, что определенные индивиды обязательно обладают определенными чертами, притом что другие их черты либо продиктованы обстоятельствами, либо просто случайны. Распространенный тип эссенциалистского мышления включает стереотипы “маскулинности” и “феминности”, под которыми подраз