Анюта широко зевнула, потянулась и, вернувшись в комнату, наклонилась над кроваткой.
Девочка не дышала.
Кто-то может пережить этот день. А кто-то нет.
Анюта с куклой живут в 74-й квартире, на 4-м этаже. В общем коридоре стоит синяя коляска.
Каждый день Анюта укладывает куклу в коляску и выходят гулять на бульвар. По вечерам Анюта читает кукле книжки.
Девочка внимательно слушает.
И не дай им Бог узнать правду.
Правда
Жил был Андрей Петрович Жучкин.
Кристально честный человек. Золотые руки. Санитарный техник по профессии. Но с высшим инженерным образованием. Вообще никогда никого не обманывал. Всем говорил правду в лицо. Не держал кирпич за спиной. И камень за пазухой. А сразу этим кирпичом хрясь! – по физиономии, чтобы человек знал, что он есть такое. Чтоб знал, что Андрей Петрович видит насквозь все его пердимонокли. И не наводил тень на плетень.
К проблемам человечества Жучкин подходил основательно. Обстоятельно. Рассматривал со всех сторон и делал правильные выводы. К выводам добавлял аргументы и факты. Пользовался, для весомости, словарем иностранных слов и примерами из истории.
А история, как известно, знает тысячи всевозможных примеров. И против нее не попрешь.
Особенно если человек, приводя аргументы, пользуется широким словарным запасом. На то, как мы уже говорили, у Жучкина был словарь иностранных слов.
Увидит Жучкин, что человек дурак, и так ему и говорит: «Дурак!»
А затем приводит примеры, к примерам доводы, к доводам факты. Потом проводит исторические параллели, после чего делает соответствующий вывод.
И разумеется, ко всему этому собственная подборка из иностранной энциклопедии.
Бьет, так сказать, правдой-маткой в лицо. Кулаком справедливости по подоконнику.
Хрясь!
Хрясь!
Хрясь!
В общем, очень справедливый человек. Не раз за свою правду пострадавший (битый в ответ по роже).
Начитанный. Не просто сантехник, но с «высшим инженерным».
С «высшим инженерным» каждый человек имеет право на свою точку зрения (заслужил).
А что эта точка зрения кому-то не нравится и человек, услышав правду, бьет в ответ не аргументами, а кулаком по носу, – так это означает только, что у него не хватает примеров из истории, знания иностранных слов и умения сочетать аргументы с фактами.
Жучкин был бит не однажды. Он был частенько вообще-то побиваем. Не имел (за свою правду) ни передних зубов, ни задних.
Лишнего гроша в кармане.
(Андрей Петрович брал за свои «Сан-услуги» по таксе ЖКХ и ни копейкой больше.)
Но и ни копейкой меньше. Пересчитывал. Чтобы не возникали вопросы.
Выдавал за услуги квитанции.
В общем, этот Андрей Петрович был самый обыкновенный, самый скучный (без всякого креатива и искорки в глазах).
Клозетный черт.
Даже от чая отказывался.
И продолжал борьбу.
Настоящий инженер человеческих душ, а не сантехник. Недаром с высшим инженерным образованием.
А души, засоры раковин и непроходимость клозетных ваз чинил лихо, со смешком, посвистывая и напевая.
Любил военные песни. Уважал шансон. Больше многих понимал в политической обстановке Зимбабве.
Ходил на митинги.
Принимал горячее и непосредственное участие в жизни Северо-Западного территориального округа. Голосовал. Сам выбрал президента. Кое-кого, тоже сам, выбрал в Государственную думу.
После вызова Андрея Петровича…
Души работали исправно. Не сбоили спуски бачков ватерклозетов.
Не капали краны.
А из канализационных отверстий переставало тянуть отходами человеческой жизнедеятельности.
В терпящих санитарное бедствие квартирах в подведомственном Андрею Петровичу участке Хорошево-Мневников наступало недоуменное и непривычное благоденствие.
Налогоплательщики смущенно хрустели не взятыми честным сантехником бледно-зелеными бумажками.
Им было стыдно.
В них просыпалась совесть.
Но потом совесть засыпала опять. И некому было ее разбудить: не капали краны. Не булькало в трубах. Слив белоснежной уборной вазы походил на майский фонтан перед кинотеатром «Россия».
И жильцы с удовольствием укладывали свои бледно-зеленые тугрики обратно в свои бледнокоричневые бумажники.
«Каков дурак!» – восхищенно соображали они, согреваемые мыслью, что все-таки еще остались на свете порядочные дураки.
Сантехники, борющиеся за правду.
Сомнительное утверждение.
Не аксиома.
Увы.
Но оставим человечеству его надежду.
Возможно все! Порядочность неистребима в людях!
Это, между прочим, до такой же степени неистребимое человеческое качество, как и его противоположная сторона.
А между тем (мы ведь уже говорили вам?) – наш Андрей Петрович (чистая до хрустальности душа) (человек без лишнего гроша в кармане) – был черт из тех, с которыми лучше никогда не связываться и никогда не встречаться на своем пути.
Но не станем уходить далеко в своих рассуждениях от этой истории. Просто-напросто приведем пример.
Ведь история, как говорит наш Андрей Петрович, «знает тысячи примеров»…
И вот…
Жила-была в четвертом подъезде кирпичного дома, за кинотеатром «Юность» (где круглосуточная аптека), Лидия Семеновна Круглохвостикова.
И вот, она купила мороженую треску. И сдуру решила почистить эту рыбеху не на газете, а в раковине.
И разумеется, у нее там все засорилось чешуей так, что не помогал никакой вантуз и «Туалетный утенок».
Мужа у этой Круглохвостиковой конечно же не было. Проворонила мужа.
Есть, как говорится, время собирать камни, а есть время разбрасывать, и собирать камни следует в молодые годы, а не мечтать неизвестно о чем (о принцах, алых парусах, и т. д.).
Принцев на каждую Лидию Семеновну не напасешься. И еще неизвестно, водятся ли эти принцы в нашем Северо-Западном территориальном округе. Да и вообще, сохранились ли принцы как вид на планете. Быть может, принцы занесены в Красную книгу. И на таких вот, как эта Лидия Семёновна, не женятся, ради сохранения целостности вида.
Это неизвестно.
Во всяком случае, ясно, что Лидия Семеновна в юности начиталась сомнительных книжек и, пока читала и таращилась на закаты с восходами, в ожидании алых парусов, проморгала собственное счастье.
И вот, в довершение этих бед, она почистила треску, и у нее чешуей совершенно безнадежно засорился кухонный слив.
Вода в раковине стояла по горло, холодная и темная. В ней что-то булькало.
Плавало несколько чешуек.
И ей пришлось порыться в записной книжке и вызвать сантехника.
И вот он явился.
Человек кристально чистой души. Не держащий камень за пазухой. Ни разу в жизни не взявший за свои услуги лишней копейки. Правдолюб с высшим инженерным образованием.
Беззубый, непьющий Жучкин.
Мастер золотые руки.
Клозетный черт.
Да! Возможно, Лидия Семеновна ждала принца. Возможно, она его упустила. Проворонила-проморгала-прошляпила.
Возможно, она потратила лучшие годы на не лучшие из книжек… Но!
Вот он позвонил в дверь (этот сантехник Жучкин), как всегда она верила (как и было написано в книгах), и Лидия Семеновна полюбила.
В ее потухших глазах что-то вспыхнуло, а сердце забилось в печенках…
Правдолюбивый сантехник и в самом деле повел себя еще с порога не как все.
«Бонжюр!» – прокартавил Андрей Петрович в дверях и, поставив чемоданчик с инструментом на коврик прихожей, попросил у оробевшей, худой, как свечной огарок, старой девы тапочки.
Но где ей, одинокой, никем никогда не любимой женщине с бородавкой, в домашнем истлевшем халатике, с руками, красными от борьбы с кухонным засором, пропахшей рыбьей чешуей и с рыбьей чешуей на щеке, взять мужские тапочки такого размера?!
– Понятно, – усмехнулся сантехник и, все-таки сняв ботинки (вот это чудо!), прошлепал на кухню в чистых (вот это чудо!) белых носках…
Лидия Семеновна проследовала за чертом.
Оглядев кухонный беспорядок (а что такого?) – одинокая, немолодая дама боролась один на один сперва с треской, а после с водяной стихией – черт подмигнул хозяйке левым (подбитым за правду) глазом и снова сказал: «Понятно…»
«Хозяйка, покиньте территорию», – велел черт и, засучив рукава на своих золотых руках, взялся за дело.
И засвистел.
Тем временем Лидия Семеновна тоже взялась за дело. Взялась за дело со своей, женской стороны.
Она бросилась в комнату и принялась вычесывать из волос рыбью чешую.
Покончив с чешуей, Лидия Семеновна набила щеки пудрой, придала губам лиловый оттенок и переоделась во что-то невыносимо бархатное и синее.
В чем всегда ходила в театр имени Маяковского, где у нее была знакомая по больнице билетёрша.
В общем, понятно, – Лидия Семёновна навела тень на плетень.
«Понятно…» – произнес в третий раз сантехник при виде пудрощекой хозяйки и ухмыльнулся.
В раковине булькнуло в последний раз и затихло. Последняя чешуйка ушла в канализационный слив.
– Может, чаю? – нерешительно предложила хозяйка, заливаясь естественным алым цветом, поверх румян.
– Извините, не пью, – холодно отвечал принц.
– А с тортиком? – не отступилась хозяйка, решившаяся пойти на все ради вспыхнувшей в сердце любви. Ни беззубый рот принца, ни лиловый синяк у него под глазом, ни трижды сломанный нос – ничто не могло остановить ее. У него были белые носки! И золотые руки.
Принц стал укладывать инструменты в чемоданчик.
Хозяйка заламывала у него за спиной свои красные руки.
Увы, тортик был бессилен перед кристально честным, правдолюбивым сантехником.
– Может, кофе?
– Не пью.
– Молока?
– Я не пью.
Хозяйка грудью кинулась на буфет. Взлетела на цыпочки. Достала с верхней полки пыльный древний коньяк. С надеждой посмотрела на принца.
– Простите, не пью, – повторил сказочный герой. Мечта миллионов женщин. Клозетный черт.
У Лидии Семеновны опустились руки.