Так, самый обыкновенный сотрудник сметного отдела «Теплогазоснабжения и вентиляции» ООО «Автокад» Вася Собакин мечтал найти миллион ровно тридцать лет и три года.
Пока в один прекрасный день (пятница 1 апреля) Вася наконец не нашел его.
Дело это, как оказалось, не стоило выеденного яйца. Найти миллион оказалось проще пареной репы, так что когда Собакин наконец нашел его, он вместо радости даже ощутил некоторое раздражение и обиду за то, что его так долго заставляли ждать и искать, когда могли бы сразу (еще лет тридцать назад) дать миллион и все.
Миллион (он оказался все же в валюте, евро) был аккуратно перевязанными стопочками сложен в дипломат свиной черной кожи и стоял себе преспокойно на скамейке, в углу остановки 59-го троллейбуса.
«Вот он!» – первым делом подумал Вася и, быстро подсев к миллиону, подпер его боком, загородив телом от остальных граждан и приняв лицом такой вид, точно это был его миллион.
Впрочем, это и был его миллион – «Миллион Васи Собакина», и когда Собакин взял дипломат на колени и, тихонько отщелкнув застёжки, сунул в дипломат свой нос, то поверх сложенных пачек лежала удостоверительная справка с печатями, на имя Васи.
Такая:
Удостоверяем, что данный миллион денег (валюта, сумма указана прописью) принадлежит отныне и навеки, безвозмездно и полностью Васе Собакину, за его упорство на пути к мечте.
ПЕЧАТЬ (треугольником, как на рецепте)
Вася торжествующе оглядел оставшихся без миллиона остальных граждан на остановке.
«То-то же, у меня!» – подумал в этот момент Вася Собакин.
«А то смотрите тут у меня!» – подумал в тот момент Вася Собакин.
«Теперь все! Теперь я…» – Тут Вася перечислил в уме все, что собирался делать со своим миллионом.
И насупился поверх дипломата, сердито вглядываясь в остальных людей.
«Вон они как! Их они иж! Только и смотрят, как бы им оттяпать у меня миллион! Ужасные рожи!» – подумал Вася и, поскорее защелкнув от чужих глаз застежки на своем миллионе, бережно прижал его к сердцу.
Бедный Вася! Простишь ли ты эту злую шутку? Ведь это черта, того самого, первоапрельского шутника, ты так доверчиво прижимал теперь к сердцу.
Над маленьким человечком в сером демисезонном пальто и шапке…
Над миллионером Васей Собакиным, плотно застегнутом от апрельской простуды женой на все глупые пуговицы, столпились, ахая и охая, пассажиры 59-го маршрута.
Человечек-миллионер сидел, прижав к груди нечто очень похожее на серое кухонное полотенце.
На щеках его застывали сосульками слезы счастья.
Справку, удостоверяющую Васю в том, что это его миллион, апрельский ветер равнодушно уносил в сторону Генерала Глаголева.
Миллион не Собакина
Но может быть, все было не так?
Ведь, в конце концов, что мы знаем, про эти…
Всякие там…
Миллионы?
…Один человек, Петр Самуилович Воробушка, забыл на остановке 59-го троллейбуса свой миллион.
Откуда у Петра Самуиловича взялся тот миллион, теряется в догадках и вообще не наше личное дело; может быть, Воробушка получил миллион в обмен на лотерейный билет (во что, конечно, ни один лапша не поверит). Или, может быть, Воробушка взял миллион в наследство от какой-нибудь милой тетушки (говорят, что на жизненном пути некоторых людей иногда попадаются до такой степени милые старушки, чтобы оставить им миллион).
В конце концов, Петр Самуилович мог продать вторую квартиру, где-нибудь в центре города, и даже (в ком черт не шутит?) Петр Самуилович (скромный учетчик текучести кадров ИКБ «Ласточка») мог ограбить под видом грабителя какой-нибудь банк или ювелирную лавку…
Неизвестно.
Во всяком случае, миллион у этого Воробушки был, и он носил его с собой повсюду в дипломате черной (видимо, свиной) кожи, никогда не выпуская дипломата из рук; с дипломатом Воробушки входил в кабинку уборной, вешая миллион на крючок. Засыпая, укладывал миллион под щеку, вместо подушки, и ставил миллион на колени при поездках в общественном транспорте.
Как каждому здравомыслящему человеку, Петру Самуиловичу был (до корней волос) дорог его миллион, и, оставшись хоть на миг без него, Воробушки мгновенно ощущал в сердце невосполнимую потерю. Потерю! – и пустота ее наполняла Воробушки.
Так что не только в общественную, но и в личную, квартирную уборную Воробушка ходил со своим дипломатом.
И без дипломата Воробушка давно не мог представить себя себе.
Миллион Воробушки (в отличие от миллионов остальных граждан) обладал одним совершенно волшебным свойством: этот миллион никогда и не при каких обстоятельствах не терял в своей сумме ни единой копейки.
Дело было в том, что Петр Самуилович умел очень ловко прокармливаться на зарплату, сообщая этим незамысловатым рецептом (гречка, рис, макароны) своему миллиону его волшебную, неубывающую силу.
И так Петр Самуилович добивался сохранения миллиона в целости и сохранности; ибо, не носи Петр Самуилович миллиона с собой повсюду, его давно бы уже растащили всякие нехорошие люди (вроде Васи Собакина), а начни Петр Самуилович тратить из дипломата на всякую ерунду, от миллиона, тем более, давно бы ничего не осталось.
(С этими миллионами всегда так: только начнешь тратить миллион, уповая на то, что это все-таки миллион, а не какая-нибудь там зарплата учетчика кадров ИКБ, и, глядишь, уже не наскребется от этого миллиона даже на макароны…)
Воробушка и его миллион были неразлучны, точно сиамские близнецы, срослись, как пальцы на ластах утки, и одинаково боялись потерять друг друга…
Боялись потерять, и в их скромной, самой обыкновенной из всех самых обыкновенных жизни случались уютные тихие вечера, когда они (Воробушка и его миллион) наконец могли взглянуть друг на друга и быть счастливы…
И вот, возьми и случись такое…
Забыл! – забыл Петр Самуилович миллион (не смотря на все свои предосторожности) в самом неподходящем для этого месте! (ведь мог же забыть миллион дома, это вышло бы значительно безопаснее), но он забыл на остановке 59-го троллейбуса, где ходят и сидят люди! Прямо там, где пересечение с улицей Генерала Берзарина улицы Генерала Глаголева!
Именно там, а не где-нибудь еще, ни с того ни с сего Петр Самуилович Воробушка забыл миллион.
Что на него нашло, на этого Воробушку? – спросит, быть может, в недоумении, узнав про эту историю, случайный прохожий.
Как вообще можно забыть в таком месте миллион?! – возмутится, быть может, он.
Пожмем в этом месте плечами. Как говорится: «неисповедимы пути», «не хожены тропы», «не седланы кони», «не сыты волки», «не целы овцы», так что и не знаешь, выйдя из дома, какой кирпич готовится пасть тебе на голову, какой столб станет у тебя на пути и какая собака тебя укусит…
Словом, неизвестно, какая собака укусила Петра Самуиловича, во всяком случае он бодро (в весеннем первоапрельском настроении) дошел до угла длинной улицы, где светофор, и только тут покрылся липким потом и растерянно (точно пингвин при виде пингвина) шлепнул себя по бокам руками.
Вместо милого сердцу Петра Самуиловича дипломата в правой его руке находилась авоська с четырьмя апельсинами (говорят, что так тоже шутят первоапрельские черти, может, и так, кто их знает?)…
Во всяком случае, если вам когда-нибудь на пути попадался всклокоченный, бегущий с растопыренными ушами, выпученными глазами и четырьмя апельсинами в авоське в правой руке человек…
Знайте! Это был наш Петр Самуилович, только что забывший на остановке 59-го троллейбуса свой миллион…
– Моё! Ах ты, собака! – взвыл Петр Самуилович, распахнутой грудью бросаясь на Васю Собакина, и крепкие пальцы бывшего миллионера вцепились в ручку забытого дипломата.
– Ааааааааааа! – завизжал в свою очередь Вася и всей силой мускулов и души прижал миллион к себе.
– Дай! Дай, а ну! Ах ты, ворюга! – шипел Петр Самуилович, выдирая свое из мускулов и души Собакина.
– Не получишььььььььь! – стиснув зубы, хрипел одновременно Собакин.
– Ууууууууу! – выли друг на друга миллионеры, но у Васи Собакина была на миллион справка, а у Петра Самуиловича такой справки не было.
Но у Петра Самуиловича вместо справки была справедливая уверенность в том, что это его миллион, одновременно как у Собакина такой уверенности не было (в некоторых, исключительных случаях человек не в силах защитить себя от врага, взмахивая у него перед лицом своей справкой).
– Я тебе сейчас покажу справку! – кричал Воробушка, раздирая у Собакина документ.
Они сцепились не на жизнь, а на смерть. Они дрались за свое, и дрались до тех пор, пока дипломат между ними не распахнул пасть и из него не посыпались в первоапрельский снег оранжевые не очень крупные, но все-таки марокканские апельсины.
Марокканские апельсины из дипломата с миллионом (свиной черной кожи) выкатывались на дорогу, в первоапрельскую снежную жижу, под колеса автомобилей, и лопались, делаясь оранжевой пустотой…
Утром следующего дня Вася Собакин проснулся счастливым. Теперь он точно знал, что найти на троллейбусной остановке 59-го маршрута (или еще где-нибудь) миллион проще, чем в летнем лесу сыроежку. И от этого ему было легче.
А миллионер Петр Самуилович Воробушка со своей авоськой с четырьмя апельсинами и без дипломата исчез с пересечения улицы Генерала Глаголева с Берзарина так же внезапно, как появился.
В раскрывший пасть дипломат (свиной черной кожи) падал первоапрельский зябкий снежок.
И теперь, когда давно уже лето (вообразите себе!), на этой троллейбусной остановке отчетливо пахнет марокканскими апельсинами.
И Вася Собакин часто сидит в ожидании транспорта в уголку лавочки, на том самом месте, где когда-то стоял дипломат Петра Самуиловича Воробушки.
Зло
У одного сына все никак не умирала мать. У всех уже умерли давным-давно, а эта, его мать, все никак. И себя еще очень даже бодро при этом чувствует. Ей под девяносто уже, а она вприсядку. Она не то что вприсядку, а даже там, у них на бульваре Бакинских комиссаров, с каким-то пронырливым старичком познакомилась (аферист замшелый) и стала с ним наводить шуры-муры.