И был счастлив.
О, снуроглазые, глупые черти! Беспризорные, бесприютные странники…
Они не знают, что счастье (которое они так щедро обещают людям) лишь краткий миг…
Только вспышка. Белая стрелка детского мелка на сером асфальте города.
Рыбья поклевка, падающая звезда, ладонь в руке, поворот плеча, изгиб губ и запах сирени после дождя.
Но тот черт, что подсел сейчас к Валентину Семеновичу в кафе «Уют», был стар, как черт, хитер, как черт, коварен, ужасен, древен, как каменный уголь, и лицо его было похоже на отпечаток доисторического моллюска в кремневом камне.
(И он тоже курил мягкую красную «Яву».)
Как мы уже говорили, кафе «Уют» было «битком», и, беспомощно оглядевшись по сторонам, наш Валентин Семенович понял, что черт попросился к нему из-за отсутствия прочих свободных мест.
Валентин Семенович обреченно кивнул и чуть отодвинулся, а черт со смущенной улыбкой поставил против тарелки Валентина Семеновича такую же точно тарелку с серым мясом, графинчик и разливное.
Они посидели так напротив друг друга молча, но странная одинаковость выбора блюд сообщила их, и они переглянулись.
Черт показался Виктору Семеновичу человеком скромным, усталым и симпатичным.
Черт отводил глаза, аккуратно кушал и дергал страдальчески левой половиной лица, тогда как Виктор Семенович дергал правой, стараясь прополоскать у себя во рту пломбу, которую ему сделали плохо, и она ныла.
Так они переглядывались и переглядывались, пока не почувствовали друг к другу взаимную симпатию и хлоп! – разом разговорились.
И их понесло.
Их понесло, и они, точно случайные попутчики в тамбуре скорого поезда Москва – Анапа, говорили и говорили, спеша в своих словах и перебивая друг друга. Одновременно всё-таки стараясь дослушать.
Черт много рассказал о себе…
Ему вспомнилось, как он был маленьким мальчиком (это черт-то!) и мечтал о собаке овчарке. (А ему ее так и не подарили!)
И Валентину Семеновичу тоже…
Черт с болью в голосе говорил о том, что он по образованию инженер космического оборудования (и Валентин Семенович тоже…) – вот это совпадение!
Они, оказалось, учились оба в Авиационном институте, напротив дома с колоннами, на Соколе, и ездили в институт на одном и том же 23-м трамвае, а иногда ходили до метро пешком.
Черт говорил, что они (инженеры по космическому оборудованию) теперь никому не нужны, и им платят в НИИ копейки…
(И Валентину Семеновичу тоже) и поэтому черт теперь работает заместителем главного по спецэффектам на телевизионном канале «Е» и одновременно еще пиротехником на свадьбах и корпоративах, а Валентин Семенович рассказал черту, что он остался в НИИ.
На это черт предложил Валентину Семеновичу взять его в «Е» вторым заместителем по спецэффектам, но в этом случае Валентин Семенович горько покачал головой и отказался (он все-таки надеялся принести хоть какую-то пользу родине).
И черт, видимо, зауважал Валентина Семеновича за это, потому что заметно прослезился (не верьте ему!) и полез обниматься. А ведь он, хитрец, был еще вовсе не пьян.
Черти никогда не пьянеют.
Они взяли еще по мясу и еще по графину.
Они чуть посидели молча, покуривая, что-то обдумывая, и продолжили разговор.
У черта оказалась мечта. Черт рассказал, что хочет построить яхту (нет, не какую-нибудь там лодчонку – корабль!), чтобы махнуть когда-нибудь ко всем чертям, на рыбалку, куда-нибудь (черт его знает куда) в Карелию, а главное, без жены!
«Рыбий хвост ей в заусенец!» – сказал вдруг с откровенной горечью черт, и пятачок его перекосился и съежился, точно он съел что-нибудь кислое, и тоскливо свесился.
Валентин Семенович тоже (в смысле мечтал о лодке)…
Он мечтал о лодке (о яхте!), и одна мысль о том, что как ни крути, а вскоре придётся тащиться домой, к своей Галине Борисовне, как там сказал черт? – «Рыбий хвост ей в заусенец», – и есть ее капустные листики, оздоравливаться и, оздоровившись вполне, по самое горло, так и умереть полностью здоровым, без единого осложнения от холестериновых бляшек, без лодки, без яхты, без собаки овчарки, так и не принеся никакой пользы родине, доводила Валентина Семеновича до отчаяния…
Да-да, он чуть не плакал…
И черт чуть не плакал тоже.
Жену черта (вот вам еще одно совпадение, а еще говорят, что не бывает такого!) тоже звали Галина Борисовна.
Тут уж, конечно, наш Валентин Семенович совсем не выдержал и вскричал: «У меня тоже!» И жена черта, конечно, тоже была дама с крепким характером и крутила чертом как хотела. Валентину Семеновичу оставалось только горько и изумленно кивать.
(Детей и у того, и у другого не было.)
Тут Валентин Семенович и хитрый черт посмотрели друга другу в глаза, с полным пониманием и преданностью, как в отражения, и прочли в зрачках друг у друга некую тайную мысль, которая, как оказалось впоследствии, тоже была у них общая.
Как хорошо, что в мире происходят такие встречи! Такие столкновения и пересечения схожих судеб, и существуют такие кафе-закусочные, как наше кафе «Уют» у метро! (Заходите, там все будут очень рады!), где люди (и черти) имеют редкую возможность поговорить по душам, высказаться в полной мере и о чем-то договориться…
А эти двое договорились о чем-то, и дальнейшие события нам сейчас это докажут, полностью, чтобы ни у кого не возникло сомнений.
Было ближе к девяти часам вечера, чем к восьми, когда наши знакомцы, крепко пожав друг другу руки (черт был в черных перчатках, с мехом и хорошего качества, все-таки пиротехника и спецэффекты это вам не НИИ), расстались навсегда, с тем чтобы больше никогда не увидеть друг друга.
Валентин Семенович шел решительно, и решительно не в ту сторону, куда обыкновенно угрюмо плелся в девятом часу.
Он миновал длинный дом с аркой, еще одно кафе «Пчелка», магазин «Тортик», «Продукты» и вскоре был у дома № 34 по этой улице.
Тут Валентин Семенович нырнул в чужой двор, тенью шмыгнул под балконами, подошел к чужому подъезду, набрал чужой домофон, бегом поднялся по чужой черной лестнице и позвонил в чужую квартиру.
Из-за двери Валентин Семенович вежливо, но очень тихо представился другом детства черта, и ему открыла дверь, видимо, чертова жена.
Валентин Семенович приветливо улыбнулся с порога и толкнул женщину обратно в квартиру.
Это мероприятие не заняло у Валентина Семеновича и получаса.
Вернувшись домой с чувством выполненного долга, Валентин Семенович нашел свою Галину Борисовну под балконом.
Скорая помощь еще не подъехала, но ее уже вызвала соседка, на глазах которой произошло несчастье.
Валентин Семенович опустился перед погибшей женой на колени. И заплакал.
От радости.
Убил
За Саней пришли на девятый день.
Трое в серых костюмах.
Он стоял в дверях в домашнем халате, банных тапочках с помпонами, сжимал «ружьем» швабру, в ноги опустил, звякнув ручкой эмалированное ведро с мыльной пеной.
Убирался.
Все эти девять дней убирался. Ходил за женой по квартире, мыл полы. Она шлепала босиком, плакала, что ей больно. Оставляла на паркете и плитке уборной ржавые пятна.
Приходилось ходить. Убирать.
Громко тикали в пустой квартире часы. «Тик-так-тик-так…»
Капало из крана.
Жена хваталась за ручки. После нее было скользко открывать двери. Он спросил, где у нее стоят хозяйственные средства от пятен и для мытья кафеля и тряпки. Она показала. Оказалось, в нижнем левом ящике стенки в большой комнате.
Пока он убирался, жену, чтобы больше не пачкала пол, пришлось запереть в шкаф, за шубы.
И она скреблась и стучала. Пока, видимо, не уснула.
В первый день он так устал убираться, что даже не стал ужинать. Повалился в маленькой комнате на тахту, натянул на голову одеяло и провалился.
Разбудил его телефон. Звонила теща, спрашивала Наташу. Со сна он забыл, что уже убил Наташу, пошлепал к шкафу, открыл, протянул жене трубку. Они с тещей поговорили, а шкаф он закрыть забыл, и, пока ходил вешать трубку, Наташа выбралась из шкафа и опять наследила.
Теща звонила весь день. Волновалась. Говорила, что у нее не спокойно на сердце. Что у Наташи был какой-то не такой голос. Просила передать, чтобы позвонила, когда вернется. Он передал. Даже сам набрал номер, чтобы Наташа не заляпала кнопки. Но этот последний разговор с дочерью теще, видимо, окончательно не понравился, и она явилась сама. «Здрасте!»
Жила теща Вера Николаевна в соседнем доме, третьем подъезде. Саша с Наташей были из одной школы. С одной парты. Они с Наташей были с детства. А после армии поженились.
В общем, пришла Вера Николаевна, и Наташа, чтобы не пугать мать, сама спряталась в шкафу, а он поплотнее задернул Наташу шубами. Главное, он очень боялся, чтобы Наташа не чихнула в шкафу от пыли и этим себя не выдала (у нее была сильная аллергия на шерсть с детства).
А то он боялся, чтобы Наташа не задохнулась.
Пришлось, пока теща сидела на кухне, пила чай, сходить в прихожую, просунуть жене через створку дыхательный баллончик.
В общем, теща сидит и не уходит. Говорит, подожду, пока Наталья с работы не вернется. Он говорит: «Не надо, мама Вера, у нас все хорошо. Поздно уже, вы идите домой, а я Наташе скажу, она вам сама позвонит».
Но теща, вероятно, почувствовала, что он что-то не договаривает. (Или сама знала об этой истории с Наташкой и Виктором Николаевичем – новым директором школы?)
И она говорит: «Саня, ты мне лучше скажи, что у вас случилось? Я же вижу, что-то не так. Вон, и лицо у тебя какое-то серое. Похудел. Не бреешься. Распустился…»
(И началось…)
Пришлось рассказывать. И Саня рассказал, что Наташа от него ушла. Что она ушла, да. К этому своему директору, сказала, что так будет лучше.
И тут Саня заплакал и все рассказал, как дело было.
Как вернулась Наталья вчера? Нет, позавчера, с работы, сели ужинать. И она ему все выложила. Что она его больше не любит. Что у нее с «этим» уже давно. Что у них будет ребенок. А чей ребенок? Чей?! Ведь это же еще неизвестно? Там же делают с этими детьми какую-то экспертизу по установлению отцовства? Или нет?