— ...примерно пять часов назад была убита в ноктусе.
— Вы хотите сказать «погибла»? — спросил другой голос за кадром.
— Я хочу сказать то, что сказала. — не меняя интонации, ответила мотылек. — Кристина Вагнер была убита. Человеком. У нас имеются записи с ее нательной камеры — обрывочные, но не оставляющие никаких сомнений в том, что в деле замешаны нелегальные просветленные, или, как их называют на сленге «светлячки». Убивший ее светлячок был вооружен необычным оружием и не имел цветовой раскраски, предположительно используемой для идентификации различных группировок.
— Это имеет значение?
— Безусловно. Если бы убийца носил цвета конкретной группировки, то и ответственность за убийство корпоративного работника легла бы на эту группировку. И, разумеется, группировка понесла бы заслуженное наказание.
— Но он был без цветов. И что будет теперь?
— Все просто. — дернула уголком губ мотылек. — Если раньше ликвидация или арест светлячков носили рекомендательный характер и были не обязательны, то теперь правила игры поменялись. Убийство официального представителя главной силовой корпорации Города означает только одно — нелегальные элементы идут против безопасности Города. Они объявили войну закону и порядку. Поэтому с сегодняшнего дня мобильные оперативные тактические ликвидаторы «Арамаки» получили приказ в первую очередь заниматься выслеживанием и ликвидацией опасных элементов общества. И только во вторую — обеспечением безопасности другими методами. Как я уже сказала, это война.
Глава 25
Томный вечер сошел на нет. Неожиданно, незаметно. Неминуемо.
Сборы заняли ровно столько времени, сколько потребовалось для того, чтобы поднять задремавшую Кейру, и уже через полчаса мы снова были в «Зефире». По пути я пытался завязать разговор на тему произошедшего, но никто его не поддержал, а Маркус ожег таким взглядом, что говорить расхотелось вовсе.
Тем не менее, обсудить произошедшее определенно требовалось, и не мне одному. Это было очевидно еще во время возвращения в «Зефир» по напряженному молчанию, которое будто бы боялись нарушить. В башне же все стало вовсе очевидно, когда, вместо того, чтобы разойтись по своим делам, или хотя бы отправиться спать, девчонки, переглянувшись, все той же толпой отправились в каютку. Они явно делают это не в первый раз — настолько привычным все это выглядело в их исполнении.
В каютке все расселись за длинным столом, а Лиза подошла к одному из кухонных шкафчиков, открыла его и достала две больших стеклянных бутылки с янтарной жидкостью. Молча поставила их на стол, молча сделала еще один рейс до шкафчиков, вернувшись с кружками на всех, нанизанными ручками на пальцы, как кольца. Расставив перед каждым по кружке, Лиза наконец решила, что ее миссия на этом выполнена и заняла свое законное место за столом, бесцеремонно подвинув при этом Валери, поскольку решила, что ее законное место — рядом со мной.
Настала очередь Триллы. Она взяла одну бутылку и молча пошла по кругу вокруг стола, наливая каждому по пол-кружки ароматной янтарной жидкости, что по цвету, что по запаху напоминающей виски. Все это в целом напоминало какой-то ритуал, особенно с учетом того, что все делалось в полном молчании, словно у нас был какой-то траур. Возможно, так оно и было, только я не понимал повода.
Обойдя вокруг стола и вернувшись на свое место, Трилла села и подняла кружку. Остальные последовали ее примеру. Я пригубил тоже.
Что ж, это определенно был алкоголь. И определенно того же класса, что и виски. Возможно, это и был виски — хрен знает, я не большой знаток алкоголя, и даже виски от коньяка не отличу, не прочитав надписи на бутылке. В любом случае, это было что-то крепкое, терпкое, щиплющее язык и отдающее в нос ароматами коры и корицы.
Черт, не многовато ли мне алкоголя на сегодня? Как бы завтра с птичьей болезнью не познакомиться. Хотя, может, Кона и от такого умеет лечить?
Молчание снова затягивалось. Светлячки молча прихлебывали из кружек, периодически переглядываясь и будто бы умудряясь в этих коротких взглядах сразу и задать какой-то вопрос и получить ответ. Словно бы переговаривались без слов.
— Ладно, что происходит? — наконец не выдержал я. — Я понимаю, ситуация не самая радостная, но...
— Но что? — спросила Трилла.
— Но... — я пожал плечами. — Да не знаю я! Это вы себя ведете так, словно у нас траур какой-то! Словно кто-то умер!
— В какой-то степени так и есть. — вздохнула Трилла. — Можешь считать, что умерла наша спокойная жизнь. Теперь ничего не будет, как прежде.
— Что это значит? — не понял я. — Я не понимаю, можно мне пояснительную бригаду?
— Мы... — Трилла секунду помедлила и исправилась. — Ты убил мотылька...
— Я защищался! — я развел руками. — И защищал Кейру!
— Это неважно. — поморщилась Трилла. — Вернее, это неважно для «Арамаки». В общем-то, не только для них, для любой корпорации, но для них особенно. Слишком долго «Арамаки» были основной линией обороны города, слишком большую армию мотыльков они себе собрали, и слишком много о себе стали мнить...
— Можно как-то предметнее? Я все еще не понимаю, о чем речь. У вас же и до этого отношения с мотыльками были далеки от дружеских, что изменилось сейчас?
— Я же сказала — ты убил мотылька.
— И что, я первый, что ли?!
— Нет. Второй.
— Тогда в чем проблема?
— В чистке, которая последовала после того, как это произошло в первый раз. — внезапно подал голос Маркус.. — В бойне, которая творилась не только в ноктусах, но и в люктусах. Вот в чем проблема. В том, что светлячков арестовывали и утаскивали в тюрьмы корпораций, для того, чтобы ставить на них всякие опыты и эксперименты, зачастую смертельно опасные... А в ряде случаев — просто смертельные. Так тебе более понятно, в чем проблема?
Маркус говорил тихо, но таким тоном, что сразу становилось понятно — он в ярости. Он настолько зол, что сдерживает себя только каким-то усилием воли, не иначе. Он даже кружку свою не держал в руках — наверное, боялся, что она разлетится в его пальцах тысячей осколков... По крайней мере, костяшки на пальцах, которыми он вцепился в столешницу, побелели до цвета снега.
— Нет, мне не понятно! — не отводя взгляда, четко ответил я Маркусу. — Мне в принципе непонятно, как можно объявить войну... тем, кто не воюет!
— Лайт, ты кое-что забыл. — спокойно вступила Трилла. — Светлячки вообще-то... Вроде как преступники. Мы и формально преступники, и номинально преступники. Мы преступники в глазах закона и преступники для простых гражданских людей. То, что мы ходим за барьеры, не делает нас хорошими ни для кого, кроме тех, кто пользуется нашими услугами... Или, вернее, плодами наших услуг. Для обычных людей, которые незнакомы с нелегальным рынком, которую употребляют астриум, полученный у корпораций, которые боятся прорывов ТТ из-за барьеров, которые слепо подчиняются мотылькам и верхушкам корпораций, мы — отбросы. Мы угроза обществу, поскольку мы ходим за барьеры и никто не знает что оттуда приносим, кроме астриума. Никому же невдомек, что у нас есть свод правил, которым мы неукоснительно следуем, и на случай заражения у нас... тоже есть правило. Даже два.
Я даже не стал уточнять, каких именно два правила. Первое явно — «Не скрывать, что заражен». Второе — «Покорно принять смерть в случае заражения или совершить самоубийство». Тему этих правил и всего, что их касается, вообще лучше обходить максимально стороной, иначе снова всплывет Дейдра и то, как она отдала жизнь, по сути, за то, чтобы жил я. Не зная при этом, что я тоже уже заражен...
Поэтому вслух я сказал другое:
— И что, спокойно ловить пули это тоже одно из правил? Вы же знаете, что мотыльки инструктированы уничтожать вас!
— Но они никогда этого не делали. — продолжала упорствовать Трилла. — Или, по крайней мере, делали это крайне редко. Исчезающе редко. Например в нашем районе была только одна попытка такого покушения, и она не увенчалась успехом — светлячки смогли уйти.
— Подожди! — я поднял ладонь. — Ты хочешь сказать, что до этого момента вы... Все вы, все светлячки, даже зная о том, что мотыльки научены убить любого из вас, едва только увидят, зная, что среди них есть... пусть даже всего один процент тех, кто с удовольствием выполнит этот приказ!.. Зная все это — вы не пытались дать им отпор?!
— Лайт, ты не понимаешь. — покачала очаровательной головкой Фиби. — Маркус же рассказал про чистку десять лет назад. Тогда тоже Спектр убил нескольких мотыльков, которые закусились с ними в ноктусе. Что началось после этого — даже вспомнить страшно. «Арамаки» объявили всех светлячков террористами и выбили у правительства санкции на силовое воздействие прямо в люктусах, не говоря уже о ноктусах. Хватали всех подряд, всех, кто покажется подозрительным, тащили в штаб-квартиры, где сначала допрашивали с пристрастием, а потом... проводили всякие тесты, пытаясь определить склонность человека к Свету.
— Такое возможно? — не поверил я.
— Конечно, возможно. — не меняя тона, продолжила Фиби. — С тобой же это произошло.
— Со мной... Ты хочешь сказать, что они просто пытались заставить людей перейти первый порог?
— Это в худшем случаев. В лучшем же они доводили своими экспериментами людей до такого состояния, что те были просто вынуждены прибегнуть к Свету, чтобы выжить. Ходили слухи о том, что они даже загоняли людей в ноктусы, чтобы проверить реакцию организмов на Тьму.
— Но это же!.. Это же значит, что люди, не владеющие Светом, заразятся!
— Теперь ты понимаешь, почему о той эпохе в Сети практически невозможно найти информации? — горько усмехнулась Фиби. — Да, все было именно так. Сейчас корпоратам очень не хочется, чтобы о тех временах остались хоть какие-то воспоминания и хоть какая-то правда, но тогда они пьянели от своей силы и творили, что хотели. Не все, конечно, но «Арамаки» возглавляла этот список. Сейчас уже никто не скажет, чем именно они руководствовались, но, скорее всего, они получили формальный повод избавиться от подпольных конкурентов... Не считаясь при этом с потерями среди гражданских. Только представь — группу людей под дулами автоматов заводят в ноктус, и, если человек не мог выжить и подвергался заражению, его тут же уничтожал. Если оказывалось, что человек владеет Светом и способен защититься от заражения, он моментально клеймился светлячком. И, разумеется, уничтожался тоже. Если удавалось уничтожить, конечно, а то были прецеденты и когда заключенные почти голыми умудрялись затеряться в ноктусе и оставить мотыльков с носом. Остальным, кто проявил склонность к Свету, но едва только переступил первый порог прямо в застенках корпорации, предлагали на выбор вступить в отряды корпорации или же отправиться в ноктус с известным исходом.