— Ты помнишь свое обещание? Я пришел к тебе, как говорил!
— Отец, разве ты не умер? — спросил я.
— Нет, жив — возразил он, — я только покинул мое земное тело. Сынок, ты не должен забывать о своем обещании!
Не знаю, почему я вдруг спросил его:
— Отец, который теперь час?
— Ровно четыре минуты первого, — ответил он.
— Так ты умер ночью? — спросил я.
— Повторяю тебе, — ответил он, — я не умер, я жив и хочу, чтобы ты выполнил свое обещание!
Затем он простился со мной, и его фигура стала постепенно исчезать так же, как и появилась.
На следующий день, когда ко мне пришли приятели, вдруг раздался звонок, и мне принесли телеграмму: „Отец умер сегодня в полночь".
«Верь!»
Князь Владимир Сергеевич Долгорукий, будучи посланником при прусском дворе, заразился вольнодумством, так что потерял веру в Бога и в загробную жизнь. Узнав об этом, его родной брат, князь Петр, писал ему письма, в которых убеждал: «Верь, брат, что без истинной веры нет счастья не земле, она необходима для будущей жизни». Но все было напрасно, князь Владимир Сергеевич смеялся над его убеждениями.
Однажды он, придя домой и чувствуя сильную усталость, разделся, лег в постель и вскоре задремал. Вдруг он услышал, что кто-то стал приближаться к его кровати и прикоснулся к его руке. Он вскочил, увидел брата и услышал его слова: «Верь!» Обрадованный неожиданным появлением, князь хотел броситься к нему в объятия, но тот вдруг исчез… Он спросил у слуг, куда делся его брат. Услышав от них, что никакого брата они не видели, Владимир Сергеевич подумал, что это ему пригрезилось. Но слово «верь» не давало ему покоя.
Он записал число, час и минуту видения, а вскоре получил известие, что именно в это время скончался его брат князь Петр Сергеевич.
С тех пор он стал верующим и всем рассказывал о своем вразумлении…
Два инока
В Киево-Печерской лавре подвизались два инока — священник Тит и дьякон Евагрий. Несколько лет они были большими друзьями, их даже считали родными братьями. Но враг рода человеческого посеял между ними вражду, так омрачив их гневом и ненавистью, что они не могли спокойно смотреть друг на друга. Даже когда один из них кадил в храме, другой отходил в сторону, чтобы не вдыхать фимиам. Их вражда длилась довольно долго, и они, не примирившись между собой, смели приносить Безкровную Жертву Богу… Сколько иноки мирили их, вразумляли, все было бесполезно!
Однажды иеромонах Тит тяжко заболел. Почувствовав приближение смерти, он стал горько плакать о своем согрешении и передал Евагрию, что просит у него прощения. Но тот не хотел слышать об этом и стал проклинать его. Иноки, печалясь о столь тяжком заблуждении, насильно привели его к умирающему. Тит, увидев своего врага, с помощью других встал с постели и упал перед ним на колени, слезно умоляя простить его. Но Евагрий был так жесток, что отвернулся от него и со злостью воскликнул: «Ни в этой, ни в будущей жизни не буду мириться с тобой!» Он вырвался из рук братии, стремясь убежать, но в тот же миг упал на землю.
Иноки хотели его поднять, но как же они изумились, увидев его мертвым и настолько охладевшим, как будто он умер несколько дней назад! Их изумление увеличилось еще больше, когда Тит встал с одра болезни здоровым! В ужасе от этого они окружили Тита и стали его спрашивать:
— Что это значит?
— Когда я болел, — ответил он, — и злился на Евагрия, то видел Ангелов, которые отступили от меня и плакали о погибели моей души, а нечистые духи радовались. Поэтому я так стремился помириться с ним! Но когда его привели сюда и я попросил у него прощения, а он начал проклинать меня, я увидел, что один грозный Ангел поразил его пламенным копьем, и несчастный упал замертво. А мне этот Ангел подал руку и исцелил от болезни…
Иноки оплакали лютую смерть Евагрия, и с этого времени больше прежнего стали остерегаться вражды, ибо злопамятность — ужасный порок, мерзкий перед Богом!
Наказание за клевету
Царь Константин Копроним, иконоборец, потеряв надежду поколебать веру преподобного Стефана ласками и дарами, решил перед лицом Святой Церкви посрамить его имя, возложив на невинного старца грех, которым гнушаются даже молодые, но благовоспитанные люди. В том городе подвизалась молодая инокиня Анна. Слуги царя подкупили ее служанку, чтобы она лжесвидетельствовала на невинных.
Бессовестная женщина сделала все, что хотели гонители. Анну вывели из храма и представили суду. При допросах был сам Копроним и требовал только одного: чтобы она призналась в преступлении, после чего обещал ей царские милости. Но когда ни ласки, ни ложь ее рабыни, ни мучения не смогли поколебать ее твердость, мучитель был вынужден оставить преподобного Стефана в покое.
Между тем Копроним счел необходимым наградить клеветницу, чтобы и другие в подобных случаях охотнее исполняли его волю. Ее выдали замуж за богатого чиновника, и через некоторое время она родила близнецов. Но Господь покарал ее за лжесвидетельство! Однажды ночью, когда она спала со своими детьми, они вдруг с большой силой впились в ее грудь и стали пить молоко не как младенцы, а как молодые львы. Мать не могла освободиться от них. Таким образом, терзая ее, они убили ее и погибли вместе с ней…
Смертельная рана
Молодой офицер Иван Афанасьевич Пращев участвовал в усмирении польского мятежа. В одной из перестрелок смертельно ранили его денщика, Наума Середу. Умирая, он просил Пращева, чтобы он переслал его матери деньги, которые оставались у Наума.
— Обязательно выполню твое поручение,— ответил Пращев, — я еще и от себя добавлю за твою верную службу!
— Чем же я вас смогу отблагодарить? — со стоном произнес умирающий.
— Если сможешь, приди ко мне с того света в тот день, когда я должен буду умереть!
— Слушаю, ваше благородие! — ответил Наум и вскоре умер.
С тех пор прошло тридцать лет. Однажды Пращев, его жена и дочь с женихом сидели в саду. Было раннее утро, погода стояла прекрасная. Вдруг собака Пращева бросилась по аллее, как будто увидела чужого. Он пошел за ней. Навстречу Пращеву шел Наум Середа.
— Что ты хочешь мне сказать? Разве сегодня день моей смерти?
— Так точно, ваше благородие, я пришел выполнить ваше приказание! День вашей смерти наступил! — ответил неземной вестник и скрылся.
Иван Афанасьевич немедленно пошел в храм, сподобился исповедаться и причаститься Святых Тайн, сделал все нужные распоряжения. Но смерть не приходила. В этот день, около одиннадцати часов вечера, Иван Афанасьевич опять сидел со своими домашними в саду. Вдруг раздался женский крик — к ним бежала жена повара, за ней гнался ее пьяный муж. Повар подскочил к Пращеву и ножом ударил его в живот, Иван Афанасьевич тотчас умер.
Душа святого
Перед смертью к святому Марку Фраческому пришел преподобный Серапион. Марк встретил его с сердечной радостью и сказал:
— Бог послал мне тебя, чтобы ты приготовил к погребению мое смиренное тело!
Марк попросил его, чтобы он не уходил от него до самой кончины. Они встали на молитву. Через какое-то время преподобный сказал:
— После смерти положи мое тело в этой пещере, двери загороди камнями и иди в свое место, а здесь не оставайся.
Серапион просил взять его с собой, но он ответил ему:
— Ты умрешь не здесь, а в своем месте. Сегодняшний день лучше всех дней моей жизни, потому что сегодня моя душа избавляется от страданий плоти и идет в Небесные обители!
При этих словах пещера наполнилась ярким светом, в воздухе разлился дивный аромат. Преподобный Марк взял Серапиона за руку и сказал ему:
— Пусть мое мертвое тело останется до Всеобщего воскресения там, где оно трудилось в этой временной жизни! Я отхожу от нее, всем же остающимся желаю спасения!
После этих слов, обняв Серапиона, он сказал ему:
— Спасайся и ты, брат!
Когда Серапион заплакал, с неба раздался голос:
— Принесите Мне сосуд, избранный от пустыни, принесите Мне совершенного христианина и верного раба! Гряди, Марк!
Серапион упал на колени и увидел душу святого, вышедшую из тела и возносимую на Небо.
«Умер, но жив!»
Рассказ священника
У меня был товарищ по семинарии, Иван Веселов, мы с ним вместе снимали квартиру. После окончания семинарии Иван стал учителем в уездном училище, а я поступил в Духовную академию, а затем был направлен служить в Херсон. Неожиданно он мне приснился, и я понял, что его нет в живых. Я написал его отцу и получил ответ, что Иван умер именно в тот день и час, когда я видел его во сне.
Мне снилось, будто я нахожусь на херсонском кладбище около старого памятника, в котором из-за выпавших камней образовалось небольшое отверстие. От любопытства я влез внутрь памятника. Когда захотел вылезти назад, не нашел выхода. Я стал ломать камни, и блеснул свет. Проломив большое отверстие, я вышел и оказался в прекрасном саду. По одной из аллей мне навстречу шел Иван.
— Откуда ты здесь? — воскликнул я.
— Я умер, и вот видишь — я здесь! — ответил он.
Его лицо сияло, глаза блестели. Я бросился к нему, чтобы обнять его, но он отскочил назад и, отстраняя меня, сказал:
— Я умер, не приближайся!
Тогда я испугался, но когда посмотрел на него и увидел его светлое, радостное лицо, успокоился.
— Я жив, хотя и умер, умер и жив! — сказал он.
Когда мы приблизились к старому памятнику, Иван сказал мне:
— Прощай, ты должен идти домой! — и указал рукой на отверстие.
Я вылез и тут же проснулся».
Кончина преподобного
Когда настало время умирать Сисою Великому, его лицо просветлело, и он сказал сидевшим у него отцам:
— Вот пришел авва Антоний!
Помолчав немного, произнес:
— Вот пришли пророки!