В первые два-три дня ничего особенного не происходило. Но вот однажды ночью, когда они уже легли спать, в доме поднялся какой-то непонятный шум, так что они испугались. Встав с постели, одна из них спросила:
— Кто здесь и что нужно?
Вдруг, как будто из-под земли, появился незнакомый мужчина и сказал:
— Если бы кто-нибудь раньше спросил меня об этом! Поэтому я и давал о себе знать разными способами. Я прошу вас помочь мне! Несколько лет тому назад я был хозяином этого дома. Однажды ко мне приехал мой племянник-сирота, которому я предложил жить у меня. Он был бедным человеком. Я хотел оставить ему все свое состояние, так как кроме него у меня никого не было. Я полюбил его и ничего от него не скрывал, так что он знал, что у меня были большие деньги. Однажды ночью он зарезал меня и скрыл мой труп в этой комнате под полом, а деньги, сто тысяч долларов, украл, и в ту же злосчастную ночь уехал из этого города по железной дороге, а теперь живет под чужим именем вдали отсюда.
Прошу вас заявить об этом полиции, которая найдет мой труп под полом и предаст надлежащему погребению, и я тогда успокоюсь!
На следующий день сестры заявили об этом в полицию, и действительно она нашла под полом скелет человека, которого предали земле по христианскому обряду. С тех пор в доме стало спокойно.
* * *
«В моей жизни, — писал митрополит Платон, — есть один интересный случай. Это было в тридцатых годах, когда я был инспектором Санкт-Петербургской духовной академии. У нас учился некий Иван Крылов, прибывший из Орловской семинарии. Учился он отлично, имел тихий нрав и благообразный вид. Однажды он пришел ко мне и попросил, чтобы я позволил ему лечь в больницу. Я благословил его. Прошел месяц. Как-то я отдыхал в своей келье и вдруг увидел Крылова. Он стоял рядом и грустно смотрел на меня. В этот момент раздался стук в дверь. Крылов сразу исчез. Пока я раздумывал, что это значит, вошел больничный сторож и сказал:
— Студент Крылов преставился!
— Давно ли? — спросил я, потрясенный.
— Да минут пять назад!
Все это, — заключил владыка, — несомненно доказывает нам какую-то таинственную связь между нами и душами умерших».
***
«Я зашел к болящему Иоанну, послушнику покойного схимонаха Моисея. Он был при смерти. В этот день он сподобился пособороваться. Увидев его в благодушном состоянии, я спросил:
— Что, отец Иоанн, видно, в путь собираешься?
— Да, батюшка, помолись, да пошлет мне, грешному, Господь Свою милость!
— Кланяйся от меня своему старцу Моисею.
— Я сегодня виделся с ним, он был у меня и читал акафист Божией Матери, а меня, как и раньше, заставил петь припевы. И так он все правило у меня совершил. Старец сказал мне с радостью: «Мы с тобой и там вместе будем жить, мне разрешили проводить тебя туда». Мы с ним еще помолились, он перекрестил меня и отошел. Поэтому я, батюшка, жду не дождусь, когда уйду отсюда. Отец Моисей сказал, что там несказанно хорошо».
* * *
В одном селе жила почтенная чета: заштатный священник, отец Артемий, и его супруга, матушка Домна. Они прожили душа в душу многие годы. Батюшка был добрый и внимательный к своим чадам, его все очень любили. Но всему приходит конец: отец Артемий занемог, слег в постель и, напутствованный христианскими Таинствами, тихо и мирно перешел в вечность, оставив горько оплакивавшую его спутницу жизни…
Незаметно прошел год. Старушка вдова после поминок прилегла отдохнуть. И вот она увидела во сне покойного мужа. С радостью бросилась она к нему и стала расспрашивать, что с ним и где он теперь находится. Отец Артемий сказал:
— Так как при жизни у меня не было от тебя никаких тайн, то скажу, что, по милости Божией, я не в аду. Скоро и ты последуешь за мной, готовься к смерти через три недели после этого дня!
Покойник медленно ушел, как бы не желая с ней расстаться, а матушка Домна, проснувшись, радостно стала всем рассказывать о своем свидании с покойным мужем. И действительно, ровно через три недели она мирно скончалась.
***
«Мой отец знал о своей кончине за несколько лет, и вот как это ему было открыто. Накануне своих именин он увидел во сне своего отца, который объявил ему об их скором свидании в лучшем мире.
— Ты умрешь, — сказал мой дедушка, — 2 января, в день моей смерти.
— Как? — вскричал мой отец. — Так скоро?
— Нет, ты умрешь в среду.
И действительно, спустя несколько лет, в первую случившуюся среду, которая совпадала со вторым днем января, мой отец умер».
* * *
Этот случай произошел в семье одного помещика. Великим постом он неожиданно тяжело заболел. Ему становилось все хуже, и врачи отказались его лечить. Убитая горем жена оплакивала больного мужа, думая, что он безнадежен. Видя это, больной стал мысленно просить Бога продлить ему жизнь, пока он пристроит старших сыновей и таким образом оставит на их попечение своих младших детей. После этой молитвы он крепко уснул.
Проснувшись, он позвал жену и радостно сообщил ей, что видел в сне святителя Иоасафа Белгородского, которого знал еще при жизни. В сонном видении архипастырь сказал ему, что по милосердию Божию, ради невинных малюток ему дается еще двадцать лет жизни. Но через двадцать лет, ровно в этот день, Господь призовет его к Себе.
Рассказав свое сновидение, больной попросил жену все это записать в молитвенник, что и было исполнено. И безнадежный больной, к удивлению семьи и лечивших его врачей, стал быстро поправляться и вскоре совсем выздоровел.
Ровно через двадцать лет, в назначенный день, он почил вечным сном на руках своих сыновей и дочерей, уже пристроенных и обеспеченных, с благодарной молитвой на устах. Его молитвенник с этой записью до сих пор хранится у его потомков как семейная ценность.
***
«Наши родители жили в своем имении и так любили друг друга, что пережили один другого ненадолго. Вскоре после их кончины наступил храмовый праздник в нашем селе. Мы с сестрами уже были замужем, но к этому дню мы собирались всей семьей в наше имение, чтобы вместе помолиться о наших дорогих родителях. Это было летом. У всех были хорошие голоса, и мы пели на клиросе.
Накануне праздника, после обеда, все мы сидели в большом зале. Дверь из него выходила на террасу, а с террасы — в сад. Сестры репетировали, готовясь петь на следующий день за обедней. Я же была не совсем здорова и в спевке не участвовала, а сидела в конце зала, напротив стеклянной двери, разговаривая с братом. Сестры пели очень хорошо. Слушая их, я подумала: «Вот если бы наши родители были живы, как они были бы довольны!» Вдруг я посмотрела на дверь, выходящую на террасу, и — о ужас! — в дверях стояла моя мать в простом белом платье, как была похоронена, и пристально смотрела на меня. Не веря своим глазам и думая, что это игра воображения, я отвернулась. Через минуту подняла глаза и увидела, что она тихо приближается ко мне.
Я встала и пошла к ней навстречу. Как только я встала, она стала отступать к двери, лицом ко мне, не оборачиваясь. Я приблизилась к ней, а она все еще отступала, продолжая пристально смотреть на меня. Так она спустилась с террасы в сад, я — за ней. В аллее она остановилась. Я также остановилась и хотела взять ее за руку. Но она отчетливо сказала:
— Не прикасайся ко мне, тебе еще не время!
Затем мама улыбнулась, ее лицо точно просветлело отчего-то, и она стала тихо отделяться от земли, подниматься вверх, и исчезла в пространстве».
***
«Мою знакомую Марию выдали замуж в двадцать лет. Через год после свадьбы ее мужа забрали в солдаты, и бедная молодая женщина, прожив после этого года четыре скромно и честно, повела разгульную жизнь. Духовный отец Марии часто призывал ее раскаяться и перестать грешить, но всегда получал один и тот же ответ:
— Постараюсь, батюшка, исправиться, постараюсь!
Но несмотря на обещания исправиться, поток искушений снова увлекал ее в грехи. Таким образом, бедная женщина провела много лет то в грехе, то в раскаянии, то опять в грехе. Но вот однажды к ней позвали духовника для ее напутствования.
— Давно ли Мария больна? — спросил батюшка и узнал, что она уже три месяца страдает водянкой и часто о чем-то плачет.
Во время исповеди духовник увидел, что Мария сокрушается и надеется на милосердие Божие. Она рассказала, что за эти три месяца болезни она много страдала от угрызений совести при воспоминании о своих грехах и при мысли, что не воспользовалась в свое время наставлениями духовника. Часто она начинала унывать и предаваться отчаянию, но в то же время чувствовала, что какой-то голос говорил в ее сердце: «Ты лучше поплачь о своих грехах, и Господь простит тебя, ведь у Него милости больше, чем капель в море».
Это был голос Божий, призывающий душу к покаянию и дающий надежду на милосердие Спасителя к грешникам. И Мария плакала от глубокого покаянного чувства дни и ночи, она молила Господа даровать ей целое море слез. И после этого ей становилось легко на душе.
— Прошлой ночью, — прибавила она, — мне было особенно тяжело. Враг силился отнять у меня всякую надежду на спасение. Я томилась и уже не знала, что делать, как вдруг (не знаю — в сонном ли забытьи, или наяву) ко мне явился старец, которого я приняла у себя год назад. Он тогда был больным и изможденным, я заботилась о нем, как о родном отце. А когда он поправился, обшила его, подарила свою шубу и проводила, слушая его мудрые наставления и прося его молиться обо мне, грешной. Этот старец вдруг явился мне и сказал строгим голосом:
— Мария, ты грешишь еще и против Божьего милосердия! Пострадавший за наши грехи разве может радоваться о погибели бедных грешников? Или ты не знаешь, как милостиво Он принимал и прощал великих грешников, прибегавших к Его милосердию? Молись и надейся! Посмотри на меня. Вот и я ходатайствую за тебя! Ты успокоила мою старость, вылечила меня, отдала последнюю шубу, которая для меня дороже царских одежд. Узнаешь ли ты ее? Она одна у тебя и была, но ты пожертвовала ее ради Христа Спасителя и ради любви к ближнему. Мир тебе, дочь моя, —