сказал старец и скрылся…
С тех пор, батюшка, я чувствую какое-то дивное, необъяснимое спокойствие, а поскольку жить мне осталось немного, хочу исповедаться во многих и тяжких грехах и получить ваше прощение в том, что я не слушалась ваших советов и наставлений. Простите, батюшка, меня, Бога ради…
Мария вечером того же дня скончалась. Вскоре после ухода духовника она простилась со всеми и уже не говорила ни с кем ни слова. Некто из святых сказал: «Смирение и любовь — это два великих крыла, на которых возносятся на Небеса».
* * *
«Вернувшись домой после Светлой заутрени, я легла спать. Как только я забылась, услышала чей-то горький плач. Боясь открыть глаза, я робко спросила:
— Надя, это ты, моя родная?
Я боялась услышать ответ, потому что думала, что это явилась моя умершая сестра. Но на мой вопрос грустный девичий голос ответил:
— Нет, я не Надя!
— Кто же вы? — спросила я. — Скажите, что вам нужно? Я все сделаю.
Тогда она ответила:
— Меня зовут Варвара. Ради Бога, помолитесь обо мне, помяните меня за литургией!
Я пообещала, и рыдания утихли. После этого я открыла глаза, в комнате никого не было. Когда через несколько дней к нам приехали родственники, я спросила зятя моего мужа, как звали его сестру, скончавшуюся недавно в Москве. Он ответил:
— Варвара Николаевна.
Тогда я рассказала ему о моем видении. Он был поражен рассказом и немедленно стал поминать свою сестру».
***
«Моя племянница Юленька живет у нас уже семь лет. Я взяла ее трехлетним ребенком после смерти ее матери, моей сестры. Теперь ей исполнилось десять лет. Однажды утром она мне сказала:
— Тетя, я видела во сне мою маму, она обещала прийти ко мне наяву и сказала, чтобы я не боялась ее!
Через три дня, утром, Юля учила географию. Вдруг она встала и пошла к двери, как бы к кому-то навстречу, сказав при этом:
— Мама пришла!
Затем она протянула руку и подняла голову, как бы для получения поцелуя, села на стул рядом с кем-то невидимым, сказав, что с ней присела ее мать. Юля сказала, что мама велела передать мне то-то и то-то. При этом она говорила о таких вещах, которые ей были неизвестны, а главное — недоступны в ее годы. Например, она рассказала факты из прошлого, известные только покойной сестре и мне, и передавала такие рассуждения от ее имени, каких ни один десятилетний ребенок не только не мог бы придумать, но даже и передать толком. Эти явления часто повторялись, и мы уже привыкли к ним.
— Скажи тете, — сказала она однажды, — что я могла бы стать видимой и для нее, но она не вынесет и может заболеть, поэтому я говорю с ней через тебя. Дети меньше нас боятся, чем взрослые.
Очень часто она просила молиться о ней, как-то раз даже заказала отслужить по ней заупокойную обедню и панихиду. Мы все тогда пошли в храм. Батюшка уже привык к нашим рассказам и перестал им удивляться. Как только началась обедня, Юленька сказала:
— Вот и мама пришла со своей подругой, они встали на колени перед царскими вратами.
В начале панихиды Юленька сообщила:
— Мама сказала, что ей не такую надо панихиду, а сугубую.
Я подошла к священнику и повторила ему просьбу покойницы, причем спросила, действительно ли существует сугубая панихида.
— Она не так называется, — сказал батюшка, — но все равно я понимаю, что вам нужно. Это длинная заупокойная служба, отправляемая чаще в монастырях. Хорошо, я отслужу ее.
Когда запели: «Со святыми упокой», Юленька сказала:
— Мама плачет, молится и говорит: «Куда уж мне со святыми! Хотя бы немного успокоиться!»
В одно из своих явлений она сказала Юленьке:
— Твой отец скоро женится, но ты не пугайся, твоя мачеха будет доброй и очень тебя полюбит, даже оставит тебе в наследство все свое состояние.
Это предсказание полностью исполнилось. Через полгода она сказала, что она больше не будет приходить. Сестра постоянно просила меня" молиться за нее, хотя до той поры мы, откровенно сказать, были не особенно богомольны, а после посещений сестры стали часто ходить в церковь».
***
К преосвященному Мартиниану, епископу Таврическому и Симферопольскому, пришли настоятель Петропавловской церкви отец Димитрий и учитель местной гимназии. Вот что они рассказали владыке.
Недавно ночью учителю приснился сон, что к нему подошел какой-то офицер с окровавленной повязкой на голове и попросил его задать священнику Петропавловской церкви вопрос: почему тот не молится за него? И почему он не молится тем угодникам Божиим, мощи которых находятся в пожертвованной им иконе, причем прибавил, что 2 августа, на Илию пророка, этой иконе исполнится двести лет. Видевший сон немедленно пошел к настоятелю Петропавловской церкви и рассказал ему о своем сне. На это отец Димитрий заметил, что в церкви нет двухсотлетней иконы, так как сама церковь существует меньше ста лет, также в ней нет икон с частицами мощей. Но вскоре он вспомнил, что в храме есть одна икона. Ее во время Крымской кампании привез какой-то офицер и оставил в церкви с условием, что если он вернется из Севастополя, то заберет ее обратно. Если же не вернется, то жертвует ее храму. Об этом отцу Димитрию рассказал его предшественник, покойный отец Богдан.
Неизвестный офицер не вернулся, и икона осталась в церкви. Это совпадение побудило отца Димитрия осмотреть эту святыню, причем батюшка сказал, что четырнадцать лет служа в этом храме, он ни разу не открывал этот образ. Они немедленно пошли в церковь.
Икона была написана на кипарисовой доске. На ней была изображена Пресвятая Троица, а также лики нескольких угодников. В особом углублении помещался серебряный крест. Когда его с большим трудом достали, то оказалось, что он раздвигается и в нем находятся частицы мощей святого Лазаря, святого великомученика Феодора Стратилата, святого апостола и евангелиста Луки и святого первомученика и архидьякона Стефана.
Надписи указывали, что тут еще были другие частицы мощей. Но как они удивились, когда увидели, что внизу креста чуть заметной вязью стояла надпись: «1652 год»! Следовательно, иконе исполнилось двести лет. Когда об этом доложили преосвященному Мартиниану, владыка сделал распоряжение, чтобы в этой церкви ежедневно совершали заупокойные ектеньи о воинах, павших на поле брани за веру, царя и Отечество.
* * *
«Мой брат, офицер гусарского полка, как-то возвращался со своим товарищем домой с вечерней пирушки. Он вышел из экипажа около своего дома, а его товарищ поехал дальше. Брат вошел в кабинет вместе с денщиком, и увидел, что за письменным столом, к ним спиной, сидит его товарищ, с которым он только что расстался. Денщик сказал:
— Я и не заметил, как он вошел!
Брат посмотрел на сидящего и увидел, что у него искаженное лицо. В ту же минуту слуга товарища прибежал доложить, что его барин только что вернулся домой и неожиданно умер».
***
«Находясь на службе в Москве, я в начале февраля был командирован в Архангельск. Перед отъездом я написал письмо моей матушке, жившей в Петербурге, прося ее заочно благословить меня в путь-дорогу. После этого я спешно уехал. Остановившись на одной станции отдохнуть и не успев прилечь на диван, я, к моему крайнему удивлению, вдруг увидел перед собой мою матушку. Она стояла вместе с моей усопшей сестрой. Пораженный этим удивительным видением, я не мог пошевельнуться, но пристально и, признаюсь, с каким-то непонятным страхом смотрел на них. Матушка перекрестила меня. Я взял спичку, зажег свечу, и в светлой комнате никого не стало!
Это произошло с 12-го на 13-е февраля, в третьем часу утра. Прибыв в Архангельск, я получил письмо от зятя с известием, что в ту самую ночь моя матушка скончалась».
***
Когда Ломоносов плыл морем из-за границы в свое Отечество, с ним произошло происшествие, которое он не мог забыть. Михаил Васильевич увидел во сне своего отца, выброшенного кораблекрушением на остров в Белом море. Этот остров Ломоносов помнил с детства, потому что они с отцом приплывали к нему.
Лишь только он приехал в Санкт-Петербург, как поспешил узнать об отце у своих земляков. Ему сказали, что он еще прошлой осенью отправился на рыбную ловлю и с тех пор не вернулся, поэтому считают, что с ним случилось несчастье.
Ломоносов был так поражен этим известием, что дал себе слово отправиться на родину, найти тело несчастного отца на том самом острове, на котором он ему приснился, и похоронить его. Но так как занятия в Санкт-Петербурге не позволяли Ломоносову осуществить это, то он с купцами, возвращавшимися из Санкт-Петербурга на его родину, послал письмо к своим родным.
Его желание было исполнено тем же летом: холмогорские рыбаки, пристав к указанному острову, действительно нашли мертвое тело Василия Ломоносова, которое и предали земле.
***
Графиня Елизавета Ивановна, супруга Владимира Григорьевича Орлова, до замужества была фрейлиной императрицы Екатерины II. Как-то к Елизавете Ивановне пришли ее молодые подруги.
Веселые шутки и смех оживляли их беседу. Елизавета Ивановна случайно устремила свой взор к окну, вскочила с кресла и сказала:
— Батюшка приехал! Он подошел к окну!
Все побежали в сад, но графа нигде не было. Тогда глубокая печаль поселилась в сердце нежной дочери. Напрасно подруги старались разубедить ее, что это ей только привиделось. Молодая графиня повторяла, что она три раза видела своего отца, что сначала сама не хотела верить своим глазам, и продолжала тосковать.
За обеденным столом у императрицы фрейлины подшучивали над легковерной подругой. Когда государыня узнала, над чем они смеются, утешила Елизавету Ивановну:
— Успокойся, твоего отца нет в Петербурге. Он не мог бы приехать сюда без моего позволения. Тебе это показалось. Советую, однако, записать это видение.
Через несколько дней пришло известие из Риги о кончине отца Елизаветы Ивановны. Оказалось, что он умер в тот самый день и час, когда явился дочери.