— Хорошо, но я слаба, не могу молиться. Помолитесь вы за меня и обещайте, я все исполню!
Анна Петровна упала со слезами на колени перед образом преподобного и стала молиться. И как она изумилась, когда, услышав за собой шорох, оглянулась и увидела, что больная, сойдя с кровати и держась за нее, встала на колени и тоже молилась!
Она подошла к ней и, взяв под руки, попросила опять лечь в кровать и посоветовала пока молиться лежа.
— Нет, только поддержите меня! — ответила больная.
Поддерживаемая подругой, Эмма произнесла несколько молитв со слезами, положила земной поклон и дала обет преподобному Нилу поклониться его святым мощам, если Господь исцелит ее.
После того как ее положили в постель, Эмма сказала Анне Петровне, что чувствует себя гораздо лучше, благодарила за совет и просила обязательно сопровождать ее в Нилову пустынь, если Господь сподобит выздороветь.
На третий день больная уже могла пройтись по комнате, опираясь на палку, а в течение десяти дней полностью выздоровела без всяких лекарств.
Некоторые знакомые, из ложного сострадания к Эмме, советовали ей отложить на время поездку в пустынь, пока она не окрепнет. Но ничто не могло отклонить ее от этого намерения, она была твердо уверена, что спасена от смерти молитвами и ходатайством угодника Божия преподобного Нила, Столобенского чудотворца, и решила немедленно исполнить данный обет.
Благодатная помощь
Как-то я побывал в Череменецкой обители, молился у чудотворной иконы святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, которого особенно чтил, считая покровителем моей семьи.
Через год я заболел тифом и слег в постель, вскоре мое состояние ухудшилось, и близкие уже потеряли надежду, что выживу. Накануне Крещения Господня, после вечернего богослужения и великого водоосвящения ко мне пришел батюшка с певчими.
Когда пропели тропарь празднику Богоявления и были произнесены молитвы о моем здравии, я попросил, чтобы они пропели молитву святому апостолу и евангелисту Иоанну Богослову. Я хотел сказать: «молитву», а произнес совсем иное…
— Спойте… канон, — сказал я слабым голосом.
Я до того хотел услышать пение желанной молитвы, что в это мгновение был убежден, все понимают, чего я хочу. Но певчие молчали… Я не мог ждать и сам пропел начальные слова молитвы:
— О, великий и всехвальных апостоле, — произнес я, мысленно представляя чудотворную икону святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, находящуюся в Череменецкой обители.
Тогда певчие продолжили. Что произошло со мной в те мгновения, я не передам словами. Только помню, что мне подали небольшую икону святого апостола Иоанна Богослова и горящую свечу, слезы лились из моих глаз. Я всей душой молился святому апостолу Христову, мысленно взирая именно на ту его чудотворную икону, которая находится в Череменецкой обители. Помню, что чувствовал живую радость в душе, мне было так легко, что я не ощущал своей болезни.
Поцеловав святую икону и Животворящий Крест, я был окроплен святой крещенской водой. После этого я уснул крепким сном, продолжавшимся до утра праздника Крещения Господня.
Утром, в первый раз за время болезни, я сам умылся и почувствовал, что у меня появились силы. Я убежден, что мои дни были сочтены. И если болезнь отступила, то это совершилось единственно силой Божией, молитвами святого апостола Иоанна, именно в минуты молитвы.
«Не бойся, всё устроено!»
В Прощеное воскресенье скончалась настоятельница Казанского Головинского монастыря — игуменья Олимпиада. Она была женщиной высокой духовной жизни, происходила из купеческой семьи. Болезнь, от которой она умирала, была тяжкой. У нее три года был рак, ей делали несколько операций. Наконец она предала себя на волю Божию и медленно угасала.
В декабре больную посетил казначей Троице-Сергиевой Лавры, архимандрит Никон. Матушка была настолько слаба, что не могла приподняться с кушетки, на которой лежала. Архимандрит Никон в беседе упомянул о том великом помощнике и утешителе, который явлен русскому народу в лице преподобного Серафима Саровского.
— Что же? — спросила больная. — Искать ли мне чуда, просить ли у него исцеления? Я предалась на волю Божию!
— Кроме помощи телесной, — ответил ей отец Никон, — мы нуждаемся в помощи духовной: в утешении, поддержке в минуты уныния, в молитве о нашей душе.
Настал день кончины игуменьи. Чувствуя приближение смерти, она просила прочитать отходную, затем забылась. Очнувшись, она сказала:
— Слава Богу! Я сейчас видела отца Серафима. Он пришел ко мне и утешил: «Не бойся, все устроено!» И произнес еще три слова, которые я не могу вам сказать. Позовите монахиню Ирину…
Пока ходили за этой монахиней, игуменья скончалась. Видимо, этим словам нужно было остаться в тайне.
Заблудившийся
У крестьянина Космы Иванова потерялся в лесу четырехлетний сын Андрей. 4 мая с другими детьми он пошел в лес и отстал от них. Его товарищи вернулись домой, а он остался в лесу.
Его бабушка пошла искать его. Но все ее усилия найти ребенка в том месте, куда ходили мальчики, остались тщетными. После этого, придя в храм, она попросила меня отслужить молебен Божией Матери.
На следующий день о потере мальчика сообщили в волостное управление, и люди пошли на поиски пропавшего. Мужики ходили по лесу, кричали, но не могли его найти. В тот же день другая бабушка Андрея гоже отслужила в нашей церкви молебен святителю Николаю о здравии внука.
На четвертый день мальчик, наконец, нашелся. 7 мая крестьянин соседней деревни, Егор Воронов, идя в свою деревню, нечаянно наткнулся на Андрея. Малыш был радостный и спокойный.
— Что же ты ел? — спросил его крестьянин. — Почему не замерз?
— Когда я хотел есть, ко мне приходил дедушка и кормил меня такой вкусной, сладкой кашей! А вечером дедушка одевал меня, и мне было тепло!
Казённые деньги
Однажды я пошел в окружное управление. Там выдал двум казакам казенные деньги и по оплошности оставил на столе 268 рублей, завернутых в бумагу. Вернувшись домой, вспомнил свою ошибку и, вернувшись назад, начал искать оставленные деньги.
Искал долго, но все было бесполезно. Писари и казаки уже разошлись по квартирам. «Деньги, — думал я, — не вещи, где их найдешь?» — и оставил все на волю Божию.
Но дома на меня напала тоска: «Ведь деньги — казенные, пожалуй, меня отдадут под суд!» Моя тоска превратилась в отчаяние, всю ночь я провел без сна.
Утром пришел в окружное управление и стал просить писарей и казаков вернуть мне деньги. Я обещал наградить того, кто это сделает, тремя рублями, говорил, что никому об этом не скажу. Видя безуспешность моих просьб, я призвал на помощь Бога, и сказал, что Он накажет виновного, если он не покается. Но все молчали…
В тот же день после обеда я попросил моих знакомых понаблюдать, не будет ли кто-нибудь из писарей или казаков разменивать крупные деньги. Спустя некоторое время ко мне домой прибежал один из них и сказал, что двое казаков сидят в кабаке и что у них есть крупные купюры. «Это мои деньги, — подумал я, — потому что выдавал этим казакам только мелкие купюры!»
Взяв двух понятых, я отправился в этот кабак. Мы нашли казаков нетрезвыми и арестовали их, но они не сознались в краже. После бесплодных поисков я вернулся домой в полном отчаянии.
Во время вечерней молитвы вспомнил, что уже год не могу выполнить обещание, данное Богу, — я должен был отслужить благодарственный молебен Спасителю. Я попросил у Господа прощения, затем помолился Пресвятой Богородице, Предтече и Крестителю Господню Иоанну и святителю Николаю Чудотворцу и попросил у них помощи.
Моя молитва не пропала даром. Рано утром я вышел на улицу и увидел, что около крыльца лежит сверток. В нем оказались все деньги, кроме трех рублей, обещанных мной тому, кто вернет потерю.
Как я обрадовался, как было велико мое благодарение Господу Богу, Его Пречистой Матери и святым угодникам, этого не могу описать! Само собой разумеется, свой обет я выполнил в тот же день. Причем просил батюшку, моего духовника, как на молебне, так и потом, на литургиях, поминать, кроме меня и моих родных, и того раба Божьего, который покусился на мое добро, но потом пожалел меня. Я просил, чтобы Господь простил его, не поставил ему в грех и того, что им удержаны три рубля, ведь я обещал их тому, кто вернет мою потерю.
Корсунская икона Божией Матери
Дочь надворного советника Александра Алексеева принесла в Исаакиевский кафедральный собор в Санкт-Петербурге в дар чудотворную Корсунскую икону Пресвятой Богородицы. В тот же день перед этой святыней была совершена усердная молитва. Среди молящихся была одна больная женщина, жена певчего Исаакиевского собора, Анна Васильевна. Когда она была маленькой, ее ударила лошадь копытом в плечо, и с того времени ее правая рука стала постепенно слабеть, а в последнее время вообще отказала. В военном госпитале ей сделали операцию, и она смогла шевелить пальцами, но поднять руку, одеться, убрать комнату, постирать белье она была не в силах.
Кроме того, после операции на правом плече образовалась незаживающая гнойная рана. В течение двух лет страдалица ходила в госпиталь на перевязки, но успеха не было. Ей советовали отправиться летом на минеральные воды, полечиться теплыми соляными ваннами. Но бедная женщина не могла найти средств. Больше всего она горевала о том, что не могла быть помощницей своему мужу и требовала от него ухода.
Когда в собор привезли Корсунскую икону Божией Матери, Анна Васильевна с духовенством и народом встречала ее. Она со слезами молилась Царице Небесной.
После молитвы ей стало легко и спокойно на сердце. Вернувшись домой, она, к великой радости, смогла поднести правую руку ко лбу, плечам и перекреститься на святые иконы.
На следующий день утром она пошла на перевязку. Врачи, осмотрев ее, удивленно сказали, что ей больше не надо приходить. Оказалось, что рана полностью зажила. Напоминанием о страшной болезни и тяжкой операции ос