Petit Chateau не упоминалось. Велик был соблазн самой сообщить об этом журналистам, но она сомневалась, что это мудрое решение. Ее инициатива могла бы произвести обратный эффект. Альва была парализована и в конце концов пришла к выводу, что не стоит форсировать события: лучше подождать и посмотреть, что из этого выйдет. Если миссис Астор приедет на бал, значит, ее план удался. Если не приедет, значит, Альва только разозлила ее и окончательно свела к нулю свои шансы получить доступ в высший свет. Что, главным образом, и останавливало ее от того, чтобы самой уведомить прессу.
Ирония заключалась в том, что она многие годы ждала визита миссис Астор, и вот когда гранд-дама снизошла до нее, Альва не удосужилась принять высокую гостью. А все потому, что в это время у нее находился Джеремайя. В тот день она заметила его у ворот своего дома. В первую минуту Альва даже не узнала дядю мужа в высоком исхудалом бородатом мужчине в несуразном костюме. Приняла его за бродягу, пока не присмотрелась.
– Что с тобой стряслось? – спросила она, поспешив завести его в дом, пока кто-нибудь не увидел. С близи он выглядел еще ужаснее. Волосы свалялись, под глазами пролегли темные круги, на щеках и подбородке – ссадины. – Подрался? Сильно пострадал?
Вместо ответа Джеремайя рассмеялся и, насвистывая сквозь зубы, стал рассматривать сводчатый потолок.
– Хотел до бала своими глазами увидеть твой дворец.
– Что случилось? – не унималась Альва.
Джеремайя огляделся, словно проверял, нет ли еще кого поблизости.
– Ты как-то сказала: «Если тебе однажды что-то понадобится…». – Он хмыкнул. – Вот мне и понадобилось.
– Что? Все, что угодно.
– Мое наследство? Помнишь те двести тысяч долларов? Так вот… – он небрежно развел руками, – …их больше нет.
– Вообще? – Альва наградила его недовольным взглядом, будто он обманул ее надежды. Она и впрямь была разочарована. Джеремайя знал, что мог рассчитывать только на завещанные ему двести тысяч, других денег ждать было неоткуда. Альва не собиралась спрашивать, на что он их потратил.
– Я сломлен, – рассмеялся Джеремайя. – Как выяснилось, моя репутация в этом городе полностью уничтожена. – Он рухнул в кресло и опустил голову в ладони. Его бравада сменилась паникой. – Я очень много задолжал самым разным людям. – Из его горла вырвался мучительный всхлип. – Меня избили, – забормотал он, – пригрозили убить, если не расплачусь. Может, это и неплохая идея, – невесело усмехнулся Джеремайя. – Я же говорил, что мертвый буду стоить больше, чем живой.
– Сколько ты задолжал?
– Я уже занял все, что смог. И беднягу Джорджа тоже обчистил. Разрушил его жизнь. А я ведь никогда не желал ему зла. Я люблю его. Правда.
Альва схватила его за руку, заставляя сосредоточиться.
– Сколько ты задолжал?
Он в ответ покачал головой.
– Джеремайя, о какой сумме идет речь?
– Тысяч девяносто, – пожал он плечами, – приблизительно.
Зная Джеремайю, его приблизительно могло подразумевать еще девяносто тысяч. Альва достала из своего тайника – шляпной коробки – 10 тысяч долларов, которые копила много лет, и отдала деньги Джеремайе. – Это поможет тебе продержаться, пока я достану остальную сумму.
– И где ты ее возьмешь? Вилли не даст тебе ни цента, если ты попросишь деньги для меня. К тому же твой грандиозный бал требует больших затрат.
– Об этом не волнуйся. Продам какую-нибудь картину или что-то из драгоценностей. – В новый дом они въехали всего пару недель назад. За исключением гардероба, который еще не доставили из Парижа, и одного гобелена из Ниццы, каждая вещь в убранстве дома уже находилась на своем месте. Эти два предмета обстановки можно было бы вернуть, а сэкономленные деньги – отдать Джеремайе, подумала Альва, – Остальное как-нибудь достану, – обнадежила она его. – Но ты пообещай, что перестанешь торчать в барах и играть в покер.
Так и получилось, что миссис Астор приехала именно в тот час, когда Альва принимала Джеремайю. Дворецкому она велела, чтобы ее не беспокоили ни при каких обстоятельствах. После ухода Джеремайи она узнала, что к ней заезжала миссис Астор, и распереживалась, думая, что упустила свой шанс. Но потом, поразмыслив, пришла к выводу, что это даже к лучшему. Она набила себе цену и заодно вынудила миссис Астор отведать собственную пилюлю.
На следующий день после обеда Альва готовилась принимать в своем доме представителей прессы – репортеров «Нью-Йорк таймс», «Таун топикс» и других газет. Она хотела показать им Petit Chateau, чтобы еще больше раздуть шумиху вокруг ее костюмированного бала. Те репортеры всегда хорошо относились к ней, и она отвечала им благодарностью. Не забывала поздравить с днем рождения, не упускала случая подарить тому или другому красивые часы, пару запонок, бутылку дорогого бренди.
В два часа дворецкий запустил в дом группу журналистов. Альва поприветствовала каждого персонально, словно принимала гостей на некоем официальном мероприятии. Отвечая на вопрос о муже, она объяснила, что Вилли Кей скоро присоединится к ним. Что его срочно вызвали к отцу, но она ожидает его возвращения с минуты на минуту. Пока Альва проводила для репортеров экскурсию по дому, те засыпали ее вопросами о почетной гостье и меню, интересовались, в каком костюме будет хозяйка и какие подарки она приготовила для гостей.
Интервью продолжалось, а Вилли все не объявлялся. Альва была возмущена: он ведь знал, как это важно для нее. Вопросы постепенно иссякли, и, когда они вернулись к отправной точке экскурсии, журналисты, так и не дождавшись Вилли, стали один за другим прощаться с ней.
Наконец муж возвратился. Разъяренная, Альва спустилась по парадной лестнице и остановилась как вкопанная, увидев его лицо.
– В чем дело? Что случилось? – спросила она с замиранием сердца.
– Дядя Джеремайя.
Альва оцепенела, а в голове, словно вихрь, проносились самые разные предположения. Неужели Вилли узнал, что она помогала Джеремайе погасить карточные долги? Или, может, его опять избили? Может быть, он в больнице…
– Мне очень жаль, – произнес Вилли, подходя к ней.
Она посмотрела ему в глаза, и у нее мороз пробежал по коже.
– Мне очень жаль, – повторил он, качая головой. – Сегодня утром дядю Джеремайю нашли мертвым в его гостиничном номере.
Альва охнула, резко втянув в себя воздух, отчего все тело пронзила боль. Схватившись за перила, она грузно опустилась на нижнюю ступеньку лестницы.
– Как так? Что произошло? – В голове свербела одна мысль: это кредиторы добрались до него.
Вилли ответил не сразу. Обвел глазами огромный холл и наконец остановил взгляд на Альве.
– Он застрелился. На тумбочке нашли предсмертную записку.
Альва уронила лицо в ладони. Она задыхалась. Даже не помнила, как Вилли сел рядом и обнял ее. Она была не в силах пошевелиться.
Вечером того же дня Альва получила ответ на свой вопрос. В предсмертной записке Джеремайя повторил то, что неоднократно говорил ей. Мертвый он стоит больше, чем живой. В представлении Джеремайи, теперь, по крайней мере, у Джорджа Терри, которого он любил по-настоящему – и которому завещал 400 тысяч долларов, помещенные в доверительный фонд, – будет достаточно денег, чтобы отдать долги Джеремайи и на оставшуюся сумму вести безбедное существование. Альва была убита горем. По ее мнению, у Вандербильтов – особенно у Билли – руки были обагрены кровью.
Остаток вечера Альва неприкаянно слонялась по дому, пытаясь подавить копившуюся в груди ноющую боль. В конце концов, не в силах больше сдерживать скорбь, она удалилась в свою комнату и дала волю слезам. Бросившись на кровать, она зарылась лицом в подушку, чтобы приглушить рыдания и затем – вопли. К горю примешивался гнев. Как мог Джеремайя ее бросить? Эгоист. Трус. Если б знать, что он так сильно страдает, могла ли она постараться его спасти?
Сердце разрывалось, слезы горя заливали гнев. Впервые после смерти матери она испытывала столь острую душевную муку, оплакивая потерю близкого человека. С кем она теперь будет курить сигареты и пить виски в середине дня? Кому теперь будет жаловаться на мужнину родню? Неужели они никогда больше не будут гулять рука об руку в парке или прохаживаться по разбитым тротуарам в каком-нибудь незнакомом районе? А его язвительный ум? Как ей теперь обходиться без этого?
В конце концов Альва оторвалась от кровати, прошла в ванную и умылась холодной водой, но, промокая лицо полотенцем, снова расплакалась. Когда все же успокоилась, осознала, что она напрочь позабыла про свой бал-маскарад. До него остается меньше недели, а дел еще невпроворот. Сегодня она должна была встретиться с флористом, шеф-поваром и виноторговцем, но теперь все это не имело значения. Бал ей стал безразличен, она плохо представляла, как в таком состоянии будет принимать гостей.
Альва снова зарыдала, одолеваемая мыслью о том, чтобы остановить подготовку к маскараду. Повернув кран, она еще раз умылась холодной водой и глянула в зеркало. Она готова была поклясться, что на нее, хмурясь, смотрит Джеремайя.
– Не смей отменять свой бал, – услышала она его голос. – Никогда тебе этого не прощу.
Глава 31
Бал открывался в десять часов вечера, но танцы должны были начаться не раньше полуночи. Каролина, всегда прибывавшая в оперу точно к началу второго акта, и теперь оставалась верна себе: в особняк Вандербильтов она ступит не раньше, чем это абсолютно необходимо.
Проезжая в экипаже по Пятой авеню, Каролина заметила на тротуарах толпы людей. В первую минуту ей показалось, что они все в маскарадных костюмах – широкие пальто, шерстяные шали, – но потом сообразила, что это простолюдины из бедных районов собрались поглазеть на прибывающих гостей. К северу через квартал толпа была гуще. Натиск зевак сдерживали полицейские. Кэрри неотрывно смотрела в окно, прижимаясь лицом к стеклу. Ее волнение было столь же ощутимо, как и любопытство Каролины.