Наречие «он», намеренно мной употребленное, заставило инспектора устремить на меня один из своих особенно буравящих взглядов.
— Я еще вернусь, миссис Слейтер, — сказал он после долгой паузы и пошел наконец к выходу.
— В то утро Моника обещала воздать мне за пережитое, — сказала я, догоняя его. — Тогда ее слова остались для меня загадкой, но теперь я понимаю, что она имела в виду. Вы взяли ложный след! Поверьте, мотивации мистера Натаниеля далеки от благородства.
Тед Шрив пожал мне на прощание руку, а перед тем, как уйти, заметил:
— Вы — исключительная женщина, миссис Слейтер.
Глава 36
Натаниель, ныне душеприказчик графини де Пасси, делал все возможное, чтобы подстегнуть ход расследования. Вполне понятно, что его упорство нагоняло на меня страх. Я жила в состоянии неопределенности, как муха в паутине, с ужасом ожидая, когда явится мой палач. Ждать и надеяться — вот все, что мне оставалось.
Спустя несколько дней после визита инспектора Шрива я шла с работы домой. День выдался жаркий, и хотя уже близились сумерки, царила страшная духота. По дороге я заглянула в «Серебряную ложку», магазинчик гастрономии, и теперь несла за ручки бумажный пакет с половинкой жареного цыпленка и овощным салатом.
Повернув на нужную улицу, я сразу заметила перед своим домом сверкающий черный «БМВ», но не придала этому значения, пока у самой двери меня не остановил хриплый окрик:
— Подожди-ка, Джо!
Я сразу узнала голос и обернулась без малейшего удовольствия. Нейт летел ко мне на всех парах. Он схватил меня повыше локтя и дернул к себе так резко, что я выронила сумочку и пакет с едой.
— Слушай, сука, внимательно! Не знаю, как тебе удалось, но клянусь могилой матери, тебе это даром не пройдет!
— Вот уж никогда бы не подумала, что у тебя была мать…
— Ты, видно, спятила! Не понимаешь, что тебя за это поджарят? Нет, не понимаешь! Так знай, что у меня хватит друзей, чтобы отправить на электрический стул десяток таких, как ты!
Я наконец опомнилась достаточно, чтобы начать вырываться.
— О чем речь, Нейт?!
— Ты ее убила, ты убила ее! Столкнула с балкона, и это так же точно, как то, что меня зовут Натаниель Прескотт Натаниель!
— Прескотт? — не удержалась я. — Мне всегда казалось, что это твое «п» — начало слова из пяти букв!
Он ухватил меня обеими руками за ворот и так припечатал к стене, что расшиб затылок. Я вскрикнула от боли и забилась, пытаясь высвободиться, но Нейт прижал меня еще сильнее. Его широкое лицо оказалось так близко, что кончики наших носов соприкоснулись, и меня чуть не стошнило от запаха его дыхания.
— Вот что, психопатка! — прошипел он, едва внятно от бешеной ярости. — Я уверен, что ты сама состряпала это поганое завещание! И наверняка нашла такую же стерву, как сама, чтобы послать ее к адвокату! Клянусь, я ее разыщу и, мать твою, заставлю говорить! Тебя поджарят!
— Я закричу!
Судорожная хватка ослабла. Я несколько минут жадно глотала воздух. Меня трясло. Нейт стоял рядом и тоже весь дрожал, пытаясь совладать с яростью.
— С твоей стороны было глупо втягивать эту дуру Маккласки! Думаешь, этот номер с рукой тебе пройдет?
— Какой еще номер с рукой?
— Моника мне все рассказала. Ты поранила ей руку на лестнице, по дороге к тебе домой!
— Моника сказала, что это я?
— Это и была ты, проклятая сука!
— Послушай, Нейт, я тебя совсем не понимаю. А что она сказала миссис Маккласки?
— Она не была у Маккласки, мать твою, и тебе это хорошо известно! Когда твоя сообщница пудрила мозги этой чертовой курице, Моника была с тобой, у тебя на квартире!
— Почему ты все время обзываешь миссис Маккласки? Разве она не хороший адвокат? Ты же сам мне ее рекомендовал.
— Хороший адвокат? Ха-ха! Это лейсба, которая ненавидит мужчин! Меня она точно ненавидит и сделала бы все, что угодно, лишь бы мне навредить! Хороший адвокат? Да она гроша ломаного не стоит!
— Понимаю. Как раз поэтому ты мне ее тогда и рекомендовал. Знал, что она мне ничем не поможет. Ну, спасибо!
Это немного остудило пыл Нейта. Он до хруста стиснул челюсти, пытаясь взять себя в руки.
— Короче, — сказал он тоном ниже, — не знаю, кто в тот день был в конторе у Маккласки, но только не Моника.
— Это миссис Маккласки так сказала?
— Ей-то откуда знать? Она ведь не знакома с Моникой, правда?
— Мне-то откуда знать? — передразнила я. — Она при этом была, ее и спрашивай.
Нейт снова пришел в возбуждение.
— Умно придумано, Джо, ничего не скажешь! Дьявольски умно! Тут приходится отдать тебе должное. И все равно ты проиграешь! — Он начал кивать, в который раз напомнив мне китайского болванчика. — Я рассказал полиции все, абсолютно все!
— Абсолютно все? Неужели и про ваш хитроумный план, как подставить Люциуса? Очень интересно, что сказали на это в полиции.
Нейт, не слушая, продолжал свое:
— У меня есть друг в окружной прокуратуре, он не купится на всю эту чушь насчет того, что Моника была на таблетках и подозревала у себя рак. Рак, мать твою! Скажите на милость! И потом, из всех людей на земле она откровенничала бы с тобой в последнюю очередь! Вскрытие покажет, Джо, вскрытие покажет! Тебя поджарят!
— Послушай, Нейт, я еще не видела завещания. Что именно в нем написано?
— Что? — Его щеки побурели от гнева. — Не знаю, как тебе удалось раскопать такие подробности, но учти, приговор чаще всего выносится на основании косвенных улик! У тебя были и мотив, и средство, и возможность! Не думай, что сорвешься с крючка только потому, что одна дурочка думает, будто слышала твой разговор с Моникой! Я до тебя доберусь, Джо!
— «Лучше не суйся — пожалеешь!» Это наш фамильный девиз, Нейт.
Он начал говорить что-то еще, но оборвал себя на полуслове, резко отвернулся и пошел прочь. Он словно вполз на водительское сиденье черного «БМВ» — ни дать ни взять рептилия, ускользающая в темные воды, — и растворился в густых сумерках.
Мой ужин валялся в сточной канаве. И к лучшему — аппетит все равно пропал.
Глава 37
После встречи с Нейтом я совсем перестала спать и лежала ночами, снова и снова задаваясь вопросом, насколько он был прав насчет приговора на основании косвенных улик. Нервы звенели как натянутые струны. Что, если Шрив нашел человека, который подтвердит, что мы с Моникой в тот день были у меня? Тогда конец! Только теперь я поняла, через что пришлось пройти дяде Лэдди, пока он был под подозрением. Правда, в конце концов он выпутался. Андре Кастор тоже, но этому пришлось выдержать пытку судом. Выдержу ли я? Не сломаюсь ли?
Поначалу меня еще мучила совесть, но шепот ее слабел, заглушаемый мощным голосом инстинкта самосохранения. Раскольников из меня был никакой. Я решительно не собиралась публично каяться. Чтобы искупить вину, думала я, совсем не обязательно садиться в тюрьму, наверняка можно как-то решить этот вопрос, даже купаясь в роскоши.
Миновала еще одна неделя. Однажды я сидела на телефоне, обзванивая поставщиков по поводу двух десятков кушеток для детского дома в Рочестере, и вдруг краем глаза заметила инспектора Шрива. В ответ на мой робкий приветственный жест он подошел и присел на край стола в ожидании, когда я положу трубку.
— Добрый день, инспектор! — сказала я с принужденной улыбкой. — Мне как, радоваться или пугаться при виде вас?
— Есть новости, миссис Слейтер. Из тех, которые лучше доводить до сведения лично.
— Вот как? — нервно воскликнула я, думая, что сейчас он достанет наручники!
— Было вскрытие, и я уже получил результаты.
Я совсем перестала дышать.
— В крови графини де Пасси обнаружен флунитразепам.
— А что это? — пролепетала я.
— Очень сильный релаксант. Иногда его прописывают от бессонницы, но только в самом крайнем случае и на очень короткий срок — он вызывает привыкание. В данном случае он был прописан еще во Франции под названием ротинал. Помните, графиня показалась вам одурманенной. Неудивительно! Судя по вашим отпечаткам на пузырьке, это и были таблетки, которые она вам показала.
— Боже мой!
— И вот еще что… — Полицейский помедлил. — Похоже, о ее болезни было известно не только вам.
— А кому еще?
— Да всему городу! Все ее знакомые были в курсе дела — все, кроме мистера Натаниеля.
— Что вы говорите! Надо же, а я поклялась жизнью, что не проболтаюсь…
— Вполне возможно, что миссис Каан, миссис Уотермен, миссис Бромир и другие тоже клялись жизнью. И даже эта журналистка… как бишь ее?..
— Миранда Соммерс?
— Нет, другая.
— Ева Минди?
— Она самая. Новость уже пошла в печать и завтра появится в ее колонке.
Я мысленно поблагодарила Джун за отлично проделанную работу.
— Инспектор, я просто не знаю, что и сказать! Надеюсь, следствие теперь склоняется к версии самоубийства?
— Пожалуй. Она ведь была права.
— Кто?
— Графиня де Пасси, когда подозревала у себя рак. Он у нее в самом деле был.
Не знаю, как мне удалось удержаться от крика изумления.
— Правда?
— Правда. Вскрытие подтвердило ее опасения.
— Надо же!
— Рак груди. В самом скором времени ей все-таки пришлось бы обратиться к врачу.
— С ума сойти!
— Опухоль уже достигла значительных размеров, и все же — кто знает? — возможно, ей сумели бы помочь. Самое странное, что мистеру Натаниелю она ни словом не обмолвилась о своих страхах.
— В самом деле, очень странно.
— Бедняга в полнейшем шоке. Недаром говорят, что мужья все узнают последними… в том числе будущие. Теперь все то, что вы мне рассказали, обрело смысл.
— Да уж! — заметила я с чувством (в полнейшем шоке был не только Нейт Натаниель).
— Понятно, что для нас так и останется загадкой, было это самоубийство или несчастный случай — так сказать, фатальный исход по вине медикаментов. — Инспектор скупо улыбнулся. — Главное, что с вас, миссис Слейтер, снято обвинение в убийстве.