Он еще казался злым и гордым,
Но турбины клокотали зря:
То ли небо стало
слишком твердым,
То ли слишком мягкою земля!
Но через мгновение,
не боле,
Там,
где голубеют небеса,
Словно след его железной воли,
Белая пробилась полоса.
Белая стала Камой…
Белая стала Камой,
Но ни волна, ни миг.
Ни облака, ни камень
Не разделяли их.
Словно сама природа
Их от вражды берегла:
Общая непогода,
Общие берега.
И быстрота теченья,
И по утрам туман.
Общее предназначенье —
Не увидать океан.
И, как мечту и муку,
Где-то на грани вод
Передавать друг другу
Право бежать вперед.
Песня
Никуда мне не деться
От родимой страны,
Где прошло мое детство
В трех шагах от войны,
Где от горя добреют,
Где, склоняясь с небес,
Облака голубеют,
Как березовый лес,
Где за мирные дали
Не возьмут ни гроша,
Где от блеска медалей
Вдруг светлеет душа.
Ах, Отчизна-Отечество!
Огневая судьба!
Еще полчеловечества
Грозно целит в тебя,
И проносится мимо
Наших тихих квартир
Этот непримиримый
И немеркнущий мир.
БРОНИСЛАВ САМОЙЛОВ
Серебряные трубы…
Серебряные трубы —
К губам,
К губам,
К губам!
Сигнал «подъем»
Разбудит
Сибирь,
Урал,
Кубань.
И снова
В седла бросит,
На стремена зари,
А ветры бьют с откоса
Свинцом одним —
Смотри!
Клинок каленой стали —
Падучая звезда —
Подъем!
Мы не устали,
Иными мы не стали —
Не станем
Никогда!
Перепляс
Переборы, переборы,
Перед бором речка Ай,
Будет споро — да не скоро,
А как скоро —
Примечай!
Поплывут тогда по речке
Две березовых дощечки,
В старом доме, недалечко,
Пляски вертится колечко.
И в углу своем укромном —
Где же кроме? —
Гармонист меха надломит,
Поведет узор:
То ли радуга над домом,
То ли в доме разговор?
— Ой вы воры-разговоры,
Вы куда любовь свели?
— За тесовые заборы,
Через мостики за горы,
Куда мама не велит…
Переборы, переборы,
Пол сначала, будто топь,
Грусть любую переборют
Каблуки,
Сорвавшись в дробь.
А наряды?
Да навряд ли —
Ситца к празднику кусок —
Уравняет всех двухрядка
Да березовый лесок.
— Я сама себе не рада,
Не пляшу, не хохочу,
В комсомольскую бригаду
Я к миленочку хочу!
— Дорогих платков не надо,
Ни к чему мне их иметь,
Темной ноченькой наряды
Все равно не разглядеть!
КИМ МАКАРОВ
На родине
Здесь все, как прежде, — детства чудо:
Река, деревня, дальний лес
И даже тусклая полуда
Тяжелых северных небес.
Уйду ли в ночь:
Над миром странным
Теней и шорохов луны
Цветут костры,
горят сараны,
Мерцают в поле валуны.
И над речною темной кручей
Стоит сосна,
туман в ногах.
Ударят весла в плесе звучно,
Вздохнет устало выпь в кустах.
Светает… Небо выше, выше…
Вокруг сквозит ночная тень.
С постели трав — уже я слышу —
Взлетают птицы славить день.
Река выплескивает солнце!
И рыбьей рябью золотясь,
Струится плес… на самом донце
Лежит, как самородок, язь!
…Все мне до боли так знакомо…
Река, тропинка, взгор, погост…
Я не в гостях — я снова дома,
Но в каждом доме все же гость.
Она не красива…
Она не красива, —
Пугается взоров,
Обходит мужчин,
Сторонится друзей…
В глазах ее темных
Усталое горе,
Как будто себя
Схоронила уже.
…И черное платье
Не модной длины,
И черные туфли
Совсем не модны.
Но каждое утро
(совсем не случайно)
На столик рабочий,
На книги, листы
Ложится букетик,
Являются тайно
Любимые ею
Купавы цветы.
ВЛАДИМИР МАКСИМЦОВ
Я родился
Я родился,
Это ж надо, господи!
Я — родился!
Ну и чудеса!
Под окном больницы
Ржали лошади
И людей гремели голоса.
Разливалось
В белоснежной комнате
Мира неизвестного тепло…
Я родился.
Это ж надо,
господи,
Чтобы так чертовски повезло!
Памяти деда
— Скорей бы дождик этот перестал, —
Сказал мой дед,
ворочаясь на печке.
А ливень крышу ветхую хлестал
И в лужах под окном гонял колечки.
А я еще так мало понимал,
Что дед на печке мне казался богом.
Он на руки меня приподнимал,
И я его седые пряди трогал.
И помню свет: неяркий, теплый свет,
Что согревал вечернюю беседу…
Шипела печь, и кто-то много лет
Костяшками воды стучался к деду.
Кто посмеет к тебе ревновать…
Кто посмеет к тебе ревновать —
Совершит смехотворное дело!
Нам с тобой не пришлось танцевать
Тот единственный танец белый.
Школьный бал, как прощальный крик
Человека, который проснулся,
И в последний, торжественный миг,
Я ладони твоей коснулся.
Только миг! А рука в огне,
И глаза застилает пламя…
Тень учителя на стене
Иронично плывет над нами.
Пленный олень
Олень глядит из клетки на меня,
И этот сон все ярче год от года.
Стальные прутья от рогов звенят,
Когда ему мерещится свобода.
Он зло и гордо смотрит на людей,
Копытами опилки разгребая.
Не спит, не прикасается к еде,
Ведро с водою, как врага, сшибает.
Оставь меня, мой бешеный олень!
Невыносима пленная природа…
Но вот опять его мелькает тень,
Все яростней, все резче год от года.
НАТАЛИЯ КОМАРОВА
Хорошо зимою дома…
Хорошо зимою дома.
А на кухне так тепло!
Дышит сладкою истомой
Запотевшее окно.
От огромного бокала
Пар восходит, словно сон,
И сияет вполнакала
В блюдце солнечный лимон.
Мы сидим тихонько рядом
За столом с тобой вдвоем.
Приходите,
если надо,
В гости к нам.
Чайку попьем!
Поверь же наконец в мою любовь…
Поверь же наконец в мою любовь.
Поверь сегодня…
Первого апреля.
Весь день наполнен
Солнцем и тобой,
Капелью с крыш срывается:
— Не ве-рю!..
Опять твое упрямое:
— Нельзя…
Я соглашаюсь:
— Да, должно быть, поздно…
Осколок света
Ослепил глаза,
И потому — непрошеные слезы…
Бывало, радужная птица…
Бывало, радужная птица
Мне тихо на плечо садится.
И шепчет голосом Сирены
О самом необыкновенном —
О будущем моем поет.
Любила слушать я ее.
Да, что греха таить, —
любила…
Но про меня она забыла.
И прилетать другая стала.
Большая, белая.
Устало
Садится молча надо мной
И лишь качает головой…
ВИКТОР ЩЕГОЛЕВ
Гуляю по оттаявшим лесам…
Гуляю по оттаявшим лесам,
По перелескам,
радостным и юным.
Весной живу по солнечным часам
И по часам — о вдохновенье! — лунным!
Весною сам себя не узнаю,
Бродя по этим сказочным дорогам,
Весной весь мир я заново творю,
Себя безбожно объявляя богом!
И вот учебный бой окончен…
И вот учебный бой окончен:
Упорный,
многодневный бой,
И можно сбросить просто очень
Усталость в речке озорной.
Сорвать ромашки венчик скромный
И вдруг почувствовать щекой