Простую эту песню не спугни!
Кто выдумал, что вышли вы из «моды»,
Нехитрые мелодии войны?
Лежат бойцы поротно и повзводно,
Прислушиваясь к вечной тишине.
Не надо под оркестр, не надо звона —
Вполголоса споемте о войне…
ВЛАДИМИР АСТАФЬЕВ
Сашка
Вот он медленно,
как-то боком
к нам подходит,
прищурив глаз…
Сашка парень у нас
«высокий» —
Сашка все-таки верхолаз.
Здесь в сплетеньях
ферм ажурных
цех наметился
великан…
Здесь сегодня небо лазурное
подпирает башенный кран!
Вот он замер…
Застыл как будто,
взмах руки —
и пошел вперед.
Так стремительно на минуту
ослепила сварка пролет…
Вспышки синие
чаще, чаще,
стонут балки…
Не глядя вниз,
как циркач,
циркач настоящий,
над пролетом Сашка
повис…
Кот
Грохот кранов.
Треск электросварки.
Голоса знакомые людей,
а коту —
ни холодно,
ни жарко —
ходит кот в литейке
у печей!
Полосатый,
выпачканный сажей,
форм горячих ловко
сторонясь,
ходит кот
торжественно и важно,
ничего, должно быть,
не боясь…
И формовщик,
видевший не мало,
обернется,
разом просияв:
вот, мол, кот,
поистине бывалый…
Кот шагает,
голову задрав!
Сталь кипит…
Взлетают фейерверки…
Кран снует,
зажав троллея нить…
Ходит кот, как дома,
по литейке,
не умеет только
говорить.
Подснежник
Еще вернуться хочется буранам.
Еще и снег с пригорков не сошел.
Еще в лесу не ожили поляны,
а он уже, отчаянный, расцвел.
Как будто все: и мужество, и нежность —
слилось в душе весеннего цветка.
Сорвать тебя хотелось мне, подснежник,
я подошел, но дрогнула рука.
ЛАРИНА ФЕДОТОВА
Наш дом деревянный…
Наш дом деревянный
Без газа, без ванны —
Без этих удобств для семьи и гостей.
Иду вдоль забора
И в горнице скоро
Рассыплю горох городских новостей.
— А где телеграмма? —
Заохает мама,
Еду собирая, не чувствуя ног.
Родные «палаты»,
Загнетка, ухваты,
Сомлевшей картошки большой чугунок
До звездного света
Затеем беседу
О многом, о малом, о том и о сем.
— Как, дочка, живется?
— Как в песне поется.
— В которой?
— Да в этой…
«Родительский дом».
Отправимся в спальню,
Подумав печально
О том, что прозренье приходит потом.
Судьба не послушна.
Кому это нужно,
Понять-то поймем,
Но раздельно живем.
Моя душа с природой заодно…
Моя душа с природой заодно,
Дождливой осени я внемлю.
Опять у неба отвалилось дно,
И вся вода обрушилась на землю.
Куда пойдешь в такую непогоду?
На русской печке лучше подремать.
Да где та печка? Времени в угоду
Давным-давно пришлось ее сломать.
Попряталось куда-то воронье,
И вдруг поймешь в плену у непогоды,
Что мы всегда зависим от природы,
Мы подданные верные ее.
СЕРГЕЙ СЕМЯННИКОВ
Поле бессмертия
600-летию Куликовской битвы посвящается
Я уже умирал…
Это странно, но нет здесь неправды.
Умирал много раз
И в потомках опять воскресал.
А иначе откуда
Я помню тот бой у Непрядвы,
Если я и Непрядвы
В этой жизни еще не видал?
Я уже умирал…
Распростертые руки ослабли.
Но в последний момент,
Напрягая все силу очей,
Я увидел вдали,
Как кривые татарские сабли
Выбивала из рук
Прямота наших русских мечей!
Я уже умирал…
Но до той исторической битвы
Я не помню себя:
Из столетий — ни месяц, ни год!
Сколько срезало нас
Время лезвием огненной бритвы,
Пока поняли мы,
Что бессмертие — это народ.
Я уже умирал…
Меня клали на царские плахи.
Меня в землю живьем
Зарывали, смеясь, палачи…
Но не я, а они
Умирали в паническом страхе,
Куликовской закалки
Глотая на вдохе мечи!
Я уже умирал…
Враг не раз, торжествуя на тризне,
Говорил за вином.
Что покончил со мною навек…
Нет.
Меня не убить.
Я расту и расту ради жизни.
Пробивая Историю,
Легендарного поля
побег!
Быт по-философски
Мои соседи — выше этажом —
Веселые от водочки с грибками,
Всю ночь долбили пол свой каблуками,
Забыв, что мне он служит потолком.
А утром, извиняясь и шутя,
Оправдывались тем, что и над ними,
Как вечер, отмечает именины
Соседей «многодетная» семья…
Как часто, не желая быть в ответе,
Мы так юлим, кивая на других.
Глядят на это молча наши дети,
А мы все ждем хорошего от них.
А мне порой от взвинченности дел,
Придя домой, так хочется затопать,
Оправдываясь тем, что я не робот,
Что кто-то надо мной не так галдел.
Но я молчу. Я сдерживаю нервы,
С болезненным сознанием того,
Что кто-то в этом гаме служит первым
И кто-то — продолжением его.
Невежество не знает снисхожденья,
Когда мы снисходительны к себе.
Быть может, подо мной, как разрешенья,
Ждет кто-то топотни на потолке.
Всегда кому-то ты живой пример —
Живой запрет, живое разрешенье,
Не будь чужих пороков продолженьем,
И станут исчезать они, поверь.
Я это в жизни постигал хребтом.
Где б ты ни жил, отдельно жить не можешь.
Всегда кому-то служит потолком
То, по чему ты топаешь и ходишь.
Средство от хандры
Где же вы.
Главари-агитаторы?!
Что-то рано, на полпути,
Сели ваши аккумуляторы,
Разложившиеся изнутри.
Не кривитесь за поучительство,
А подумайте лучше:
когда
Исчезает в душе электричество,
В ней хозяйничает кислота.
Посмотрите, как небо звездно!
Как Россия лежит широко!
Зарядиться еще не поздно.
И тем более есть от чего.
Приложите к земле этой руки,
Подождите немного, и вот
Вы почувствуете ее муки
В сотни, тысячи киловольт!
Они хлынут вам в каждую клетку…
Ну а если не растрясет,
Затолкните два пальца в розетку.
Это вас от всего спасет!
Бытовая сказка
Эту сказку счастливую слышал
Я уже на теперешний лад…
Жизнь сказок переделала немало.
Я вам еще поведаю одну…
Ну кто из нас не знает папы Карло
И той двери в волшебную страну?
И Буратино — дерзкого мальчишку,
И как он ключик золотой добыл…
(Да вы перечитайте лучше книжку:
Я эту часть почти не изменил.)
А вот конец у этой старой сказки
Совсем иначе выглядит теперь.
Ее герои (нынешней закваски)
Не отворили сказочную дверь.
Уже, наверно, бредя чудесами,
В какой-то бессознательной борьбе
Они нетерпеливыми руками
Рванули дверь отчаянно к себе!
И, растянув от жадности запястья,
Все светлое на свете невзлюбя,
Так и скончались на пороге счастья.
А двери открывались… от себя.
Поклон
Н. Тряпкину
Старинная, крестьянская изба…
Да осенит тебя под русским небом
Высокая и светлая судьба,
Отмеченная добротой и хлебом.
Весь твой уклад, священное жилье:
Дверь без замка и мудрое реченье,
Нехитрый скарб, имеющий свое
Прямое, бескорыстное значенье.
И царственно идущий от икон,
Холодный свет слепой, но чистой веры,
И в слове «дать» почтительный поклон,
И в слове «взять» святое чувство меры.
Все то, чего мне так недостает,
Все то, что растерял я по дороге,
Идущий в жизни пятками вперед,
И ранящий свои слепые ноги.
Живущий в загазованном раю,
Перед тобой на роковой ступени
Я все же независимо стою…
Душою опускаюсь на колени.
Случай с окном
Ты протирала окна очень честно.
Ты до того в тот день их довела,