у обществу «Память». В случае Дугина эта принадлежность вызывает некоторые сомнения. Пик деятельности общества «Память» приходится где-то на 1988 год, а Дугин родился в 1962-м, следовательно, получается, что он пристал к «памятникам» в 16 лет. Рановато даже для исключительно раннего Дугина. Что касается Джемаля, то сын русской женщины и азербайджанского художника, он родился в 1943-м, и в период возвышения «памятников» ему было уже 45 лет, так что тут всё в ажуре, всё сходится.
Полагаю, что в 1988-м исламский радикализм Джемаля ещё только наклёвывался, потому ничего такого уж удивительного в участии мусульманского радикала в обществе русских националистов не было. Он ещё не был мусульманским радикалом? Интеллектуалы: дети пёстрых родителей (отец Дугина был тогда полковником КГБ) – оба влились в «Память» ненадолго, впоследствии Дим Димыч, как звали актёра Васильева, быстро изгнал их одного за другим, чтоб не бунтовали его молодёжь и не оспаривали самого Дим Димыча.
В одну из последних моих перед арестом встреч с Джемалем, помню, я пришёл к нему на Мансуровский. Там присутствовал (тогда он был главредом «НГ-религии») Шевченко, а потом появилась парочка чеченских полевых командиров. И полевые командиры, так мне показалось, были иронически настроены по отношению к Джемалю. Они не оспаривали его исламскую эрудицию, ещё чего, но, будучи практиками воинствующего ислама, всё же не могли не относиться несерьёзно к исламскому учёному.
Я уже душой был в восстании, которое организовал на границе с Казахстаном, я искал поддержки, денег, может быть, на моё восстание. Я пришёл на эту встречу исполненный надежд, но ушёл злой и на прощанье обозвал их болтунами.
Через несколько лет после выхода на свободу из лагеря я пошёл на его лекцию в МГУ. Оказалось, за эти годы, пока я был в тюрьме, он успел стать популярным у молодёжи философом. Вышла его книга «Революция Пророков». Лекция мне понравилась. Он говорил о том, о чём обычно не говорят, о категориях великих и возвышенных. И молодёжи его категории льстили. Я, впрочем, заметил, что и лекция, и само видение мира у Джемаля мутное, нечёткое, предположительное, сослагательное.
В то время в Национал-большевистской партии на какое-то время модным стал ислам, и несколько наших мальчиков и девочек сделались мусульманами. Встреча с Джемалем в кафе позади радиальной станции «Парк Культуры» вызвала у меня неприязнь. Он представил мне свою модель России, где борются не на жизнь, а на смерть ФСБ и ГРУ, и я счёл его тихо помешанным сторонником теории заговоров. И отодвинулся от него на некоторое время, потому что не видел Россию полем битвы между КГБ и ГРУ.
Ещё одно сближение, вот не помню, куда его поместить хронологически, это когда он навязался ехать со мной в Казань. Возможно, это я навязался ехать с ним в Казань, и такое толкование тоже допустимо.
Во всяком случае на вокзале нас встречали мои люди – свежепоявившееся отделение партии во главе с Павлом Зарифуллиным.
У Павла в просторной четырёхкомнатной квартире мы и остановились. Помню, что были аквариумы и очень крупные в каждой комнате, в аквариумах плавали крупные рыбы.
Ещё помню стол, на котором жареная рыба соседствовала со свининой, морем свинины, от которой Гейдар отворачивался и отодвигался. Выяснилось, что папа Зарифуллина был светский татарин, мама, кажется, еврейка.
Гейдар быстро там установил мусульманские порядки, на стол больше свинину не ставили. Из солидарности с Джемалем я тоже отказался от свинины на время этого путешествия.
Вместе с Джемалем мы посетили, я помню, мечеть и долго разговаривали с известным и популярным тогда в Казани духовным лидером.
Из их разговора, лидера (фамилия и телефон у меня где-то есть, но далеко) и Джемаля, я получил представление о происходящем в Казани. Оказалось, что более современные и радикальные кавказские муллы (они же и более молодые) понаехали в Казань и усиленно отбирают у традиционных татарских духовных лидеров мечеть за мечетью. Мы, я в том числе, посожалели о судьбе тех татарских духовных лидеров, у которых отбирают мечети. Кавказские муллы в ту эпоху все были антироссийские, посему то, что они совершают экспансию в Татарстан, меня не порадовало.
Позднее последовал эпизод в каминной комнате Дома журналистов, куда меня пригласил Джемаль. Там было мусульманское духовенство, в шелках белых и зелёных, а также Надиршах Хачилаев в барашковой папахе, с красивым угрюмо каменным лицом. Через год он захватил здание Парламента Дагестана, а ещё через год был убит.
В Доме журналистов мы выступали, наша пёстрая компания, против публикации книги Салмана Рушди «Сатанинские вирши». Книгу вознамерилось выпустить издательство «Лимбус-Пресс», с которым я впоследствии плодотворно сотрудничал и где вышли мои шесть или восемь книг. Тоже вот не помню, куда во времени стоит определить эту сцену в Доме журналистов. По-моему, она всё же состоялась до моего ареста. Надир Хачилаев остался в моей памяти как идеал кавказского мужчины с каменным лицом римлянина. Я был сильно эмоционально потрясен, когда узнал о его гибели. Хачилаев был не только политический вождь его народа, но и талантливый писатель, Дмитрий Корчиньскiй, Украина, тоже талантливый писатель, хотя стал врагом русского народа. Хачилаев был римлянин, из того же теста.
А вот уже точно после того, как я вышел из-за решётки, я был приглашён покойным нынче Ильёй Кормильцевым на присуждение какой-то премии «Уммы», дело происходило на Зубовском бульваре, там нужно было выписывать пропуска.
В последние годы я встречал Гейдара здесь и там, хотя более не интересовался им. Ходил он всё тяжелее и торжественнее. Как-то я был поражён, когда Джемаль оказался избранным в придуманную мной Национальную ассамблею от левых. Я даже хохотал. Исламист от левых!
В последний раз я помню разгневанную Доррисон, Таню Тарасову, явившуюся ко мне в квартиру, которую я снимал на 3-й Фрунзенской. Год был 2009-й, по-моему. В квартире на Мансуровском переулке были арестованы два мусульманина, бывшие узники тюрьмы Гуантанамо. Квартира принадлежала Джемалю, но вину за то, что там находились узники Гуантанамо, Гейдар возложил на Доррисон, такие он дал показания ФСБ.
– Бесчестный человек! – возмущалась Доррисон, сидя в моей квартире в чёрном мешке хиджаба. Затем она уехала в Дагестан и вышла там замуж. А Гейдар умер.
На его похороны я не пошёл. Вероятно, я верил разгневанной Доррисон. Она вышла впоследствии замуж в Дагестане, и с тех пор о ней ничего не слышно мне.
Он был мент
Этот большой мускулистый детина убит был в ресторане «Ветерок» в подмосковном посёлке Горки-2 19 сентября 2016 года. Напротив столика, где сидел Жилин с приятелем Андреем, всё открывал и закрывал свой рюкзак человек, одетый в чёрное. Нервничал, может быть.
Открыл огонь, когда открыл ещё раз рюкзак. Жилин был убит на месте, его спутник Андрей Козырев тяжело ранен. Вот как описывает дальнейшие события очевидец:
«К автомобилю подбегают женщина в белом пальто и мужчина весь в чёрном – и оба садятся в иномарку. Машина в считанные секунды срывается с места, после чего подъезжают скорая и полиция». Ещё свидетель:
«Скрылись на двух машинах: жёлтом такси марки “Ниссан” и другой – на иномарке тёмного цвета».
Введён план «перехват». Впоследствии Андрей Козырев был госпитализирован в реанимацию и взят под усиленную охрану.
Жилина похоронили.
Убийство (во всяком случае это версия следствия и Московского областного суда) совершил гражданин Украины Николай Дидковский. Он объявлен в международный розыск.
Стиль убийства (ресторан, Подмосковье, самый богатый район Подмосковья – Одинцовский) – не политического убийства, но бандитских разборок 90-х годов.
Особенно возбуждает женщина в белом пальто, может быть, это был белый плащ, потому что 19 сентября ещё обычно тепло, а то и белое платье.
Шухер, кровь, стокилограммовое тело качка Жилина лежит, кровоистекая. Запах алкоголя. Истеричные взвизги женщин.
Незадолго до его убийства журналист Чаленко свёл меня и Жилина в кулуарах перед передачей «Список Норкина», если я не ошибаюсь, и записал наш с Жилиным диалог на видео. Двух харьковчан, только Жилин родился в 1976 году, а я в 1943-м, то есть дистанция в 33 года. Я ему в папы годился. Мы сидели и мирно почти профессионально разговаривали о различии типов войн – той, которая на Донбассе, и тех, в которых участвовал я в 90-е годы. Это сербские войны, Приднестровье, Абхазия. Жилин – бывший сотрудник управления по борьбе с организованной преступностью УМВД по Харьковской области и создатель организации «Оплот», состоявшей из спортсменов-качков. Имел звание капитана милиции.
Противник Евромайдана (он грозился разнести Евромайдан в январе 2014-го, но не разнёс).
Занял пророссийскую позицию. Потому оказался в Москве и погиб в ресторане «Ветерок». Его «Оплот», однако, квартировал в Донецке и в эпоху нашей с ним встречи высоко там оценивался как боевая единица.
У меня были кое-какие политические планы на сотрудничество с ним, но его убийство сделало мои планы нереализуемыми.
Беседуя для Чаленко, мы сидели на одном телевизионном диванчике, общались довольно мирно. Безбородое и безусое молочное лицо качка-блондина, мощнейшие руки и шея. Этот парень способен был раздавить кого угодно, лишь прижав к себе. Но пуля-дура вошла меж глаз ему в ресторане «Ветерок».
Я не берусь судить, чем он там занимался помимо организации «Оплот», может быть, финансовые интересы двигали им не менее чем политические, может – более. Мне, мужику с огромным жизненным опытом, он казался таким безусым телёнком, у которого, что называется, молоко на губах не обсохло, хотя ему и было уже около сорока. Ну, и ментом был.
В таких случаях существует превосходство в возрасте, и оно может быть не менее важным, чем превосходство в силе. Мудрость тоже оружие.
Эх, Женя, Женя, что ж ты… Нужно было, оценив ситуацию, подойти к открывающему-закрывающему рюкзак и свалить его ударом могучего кулака сверху вниз по черепу. Физически он бы тебя не одолел, Женя!