– Нет.
Мои руки у нее на плечах. Я ее отталкиваю.
– Вы будете проверять камеры? – С трудом подавляю волнение в голосе.
– Это весьма затруднительно, с учетом того, что вчера ночью «Призма» сгорела.
Я вскидываю голову, как будто меня ударили в спину, и впервые за долгое время гляжу ему в глаза.
– Сгорела?
– Да. Не правда ли, какое совпадение! По предварительным данным, это поджог. Где вы были сегодня, миссис Тейлор, между двенадцатью и часом ночи?
Снова перестал называть меня Элисон.
– Дома.
– Одна?
– С Бренуэллом.
– А Бренуэлл – это…
– Мой пес.
– Тогда он вряд ли обеспечит вам алиби.
Глотаю остатки воды, запивая свое унижение.
– Элисон, мы просто хотим найти Крисси. Вы, наверно, страшно беспокоитесь. Можете что-то рассказать про ту ночь?
Я с благодарностью цепляюсь за сочувствие в голосе Уиллис, однако быстро спохватываюсь, вспоминая все виденные мною полицейские сериалы. Неважно, как иронизирует Хантер по поводу кино, я уверена, стражи порядка в самом деле любят поиграть в хорошего и плохого копа. В ушах у меня звенит от волнения. Прикидываю, что будет, если рассказать им про Юэна. Без записей с камер нет доказательств, что он вообще существует. Кроме сообщений, которые он послал мне с удаленного профиля в приложении знакомств… Допустим, я скажу про туфли, которые бросила на пляже, записку, съеденную Бренуэллом, и цветы. Подумают, я сочиняю. И все же, если я хоть как-то могу помочь в поисках Крисси, я должна это сделать. Глубоко вдыхаю, готовясь все рассказать, как вдруг Хантер, царапая что-то в блокноте, небрежно – чересчур небрежно – поизносит:
– Что у вас с машиной?
– Машиной? – испуганно переспрашиваю я.
– Вы недавно поменяли бампер. На что-то наехали?
На кого-то.
– Слушайте, в чем меня обвиняют? – Перехожу в оборону. Голос громкий и смелый, совсем не такой, какая я внутри. – Мне нужен адвокат?
Закусываю губу, чтобы не расплакаться. Бог знает что еще они найдут, если вернутся для повторного обыска. Вспоминаю, как смывала в ванной кровь наутро после свидания. Наверняка в раковине остались крохотные, невидимые глазу следы. Чья это кровь?
– У вас есть полное право обратиться за юридической помощью. А мы пытаемся установить картину последних перемещений Крисси. С учетом ваших с ней отношений вполне логично начать с вас.
– Мы живем в одном доме, но это не значит, что я знаю, где она.
– Я не про это.
Уиллис и Хантер обмениваются взглядами. Над дешевым пластмассовым столом с шатающейся ножкой и пятнами от кофе нависла какая-то тяжесть.
– Вы меня понимаете?
Я растерянно мотаю головой, не заботясь о том, чтобы говорить вслух для записи.
– До замужества Крисси носила фамилию Марлоу.
Чувствую их внимательные, пристальные взгляды. Меня как будто привязали к электрическому стулу и пустили по телу ток, я извиваюсь, потею и не верю в происходящее.
Крисси Янг – это Кристин Марлоу. Дочь Шэрон Марлоу. Женщины, которая погибла во время ограбления.
Мне сдавливают шею.
Крики. Отчаянный вопль. Разъяренное лицо Крисси.
Я ее отталкиваю.
Пальцы сжимают горло.
Удавка. Узел затягивается.
Глава 38
Когда я, спотыкаясь, выхожу из участка, мой живот сдавливают ледяные щупальца.
– Не уезжайте из города. – Констебль Хантер щелчком выключил запись, со скрежетом отодвинул стул и допил остатки кофе, который, наверно, стал таким же холодным, как его манеры.
По дороге попеременно снимаю с руля то одну, то другую руку и потираю ладонь о рукав. Кожа зудит, как от укуса насекомых. Подозрения и обман. Чувствую себя испачканной почему-то даже больше, чем той ночью. Разум отчаянно ищет ответы на вопросы, и я еду быстро, слишком быстро, по дороге вдоль скал, где мы с мамой и Беном устраивали пикники, а Мэтт сделал мне предложение. Однако места, в которые не хочется возвращаться, существуют не только вовне. Они спрятаны в коробочке глубоко в сознании, и мне нужен ключ, чтобы их открыть.
Кристин Марлоу.
Знала ли она, кто я, когда подошла ко мне в спортзале? Много лет назад соцработница, которую приписали помогать нам с Беном, заявила маме, что придерживается теории Карла Юнга: не бывает совпадений, есть только синхроничность. Думаю, она таким образом хотела снять с нас бремя вины, пусть и очень неуклюже, но мама возмутилась, вся комок гнева, горечи и сожалений.
– То есть этой бедной женщине суждено было умереть? – резко спросила она. – А двум малым детям остаться без матери?
– Я не это имела в виду…
– Да пошли вы к черту! Вы не помогаете, ни на йоту не помогаете!
Тогда-то мама и перевела нас в другую школу. Решила, что никакие беседы с психологом и объяснения не помогут снова влиться в местное общество, став привычным явлением, вроде канцтоваров на углу или красного почтового ящика под вишневым деревом. Мы всегда будем резать глаз, как суши-бар, втиснувшийся между индийским рестораном и магазином, где продают рыбу с картошкой фри. Неуклюжие и неуместные.
Двое малых детей.
Брат и сестра. Крисси – сестра. А где брат? Может, Юэн? Следит, посылает то одно, то другое. Может, все это – изощренная месть? Наверно, они и сожгли бар, чтобы полиция не опознала их по записям с камер. Единственное доказательство испарилось – в буквальном смысле исчезло вместе со струйкой дыма.
Неясные образы, мелькающие в сознании, становятся отчетливее, громче. Отталкиваю ее. Крики. Плач. Они признались, кто они на самом деле? «Мозг защищает нас от того, с чем мы не справимся», – сказал мистер Хендерсон. Значит, вот что прячет от меня подсознание? Неприкрытую, ужасную правду, которую безжалостно передо мной обнажили. Две покалеченных семьи. Но мы с Беном не были жертвами. По крайней мере, не в глазах публики, которая стала нашим судьей и присяжными. Не в глазах детей Шэрон Марлоу.
В последнее мгновение, когда уже загорается красный, проскакиваю светофор, вспоминая, почему зарегистрировалась в приложении знакомств. Уговорила меня Крисси. Я хорошо помню.
«Для смеха. Что такого ужасного может случиться?» – сказала она.
С трудом сглатываю. Ее слова оставили неприятное кислое послевкусие, которое так и не проходит. Ответ Юэну первый раз написала Джулс. На секунду задумываюсь, не замешана ли и она, однако это невозможно. Мы с ней друзья много лет, а идею с приложением для знакомств подала Крисси.
Совпадение.
Синхроничность.
Во мне пульсирует безнадежность жертвы. Внутренний голос шепчет, что я получаю по заслугам, только и всего. Если бы я не требовала подарков на день рождения, папе не пришлось бы воровать и Крисси не потеряла бы маму. Папа не лишился бы свободы. Айрис – независимости. Мама не была бы в таком стрессе и, наверно, не заболела бы болезнью двигательного нейрона. Глаза затуманиваются от слез, и я вытираю их рукавом. Цепочку событий привело в действие единственно мое ничтожное эгоистичное желание иметь айпод, и даже теперь, став взрослой, я не усвоила урок. Я навредила бизнесу Мэтта, выдала его, рассказав про любовные связи Крэйга. Джулс винит меня в том, что из-за моей честности потеряла мужа.
Поворачивая на свою улицу, притормаживаю. Адреналин, который наводнил организм в полицейском участке, схлынул. Чувствую себя побежденной, психически и физически. Почти готова лечь и покорно принять любое наказание. Плетусь по дорожке к дому и отпираю дверь. Слышу радостное цоканье лап по полу. Шершавый язык лижет мне руку. Бренуэлл выделывает пируэты в знак приветствия, и я понимаю, что еще не готова сдаться.
Повесив сумку на перила лестницы и поднявшись через две ступеньки, распахиваю дверь в комнату Крисси. Я сотни раз заходила к ней, падала на постель, пока она переодевалась в пижаму – как неизменно делала, едва вернувшись с работы, – и мы обменивались новостями и обсуждали, что приготовить на ужин. На сей раз ощущение совсем другое. Я вторглась сюда незаконно, без спроса сую нос в ее жизнь. Но мы уже перешли грань доверия и уважения.
Никогда не скажешь, что здесь побывала полиция. На туалетном столике привычно разбросана косметика, на тумбочке у кровати лежит коробка шоколадных конфет, по полу раскидана одежда. Совсем не похоже на обыск, как показывают по телевизору, с перевернутой мебелью и сдвинутыми коврами. «Ну естественно, мы стараемся перевернуть все вверх дном». Слышу сарказм в голосе констебля Хантера. Они оставили все в первозданном виде. Ни дать ни взять – мавзолей, с дрожью думаю я. Наверно, Крисси пытается меня уничтожить, и все-таки я хочу, чтобы с ней все было хорошо. Чтобы она ввалилась в облаке туалетной воды «Дейзи», с извинениями и этими ее «ты не представляешь…».
Чтобы она не знала, кто я на самом деле, как я ничего не подозревала о ней. Мы обе сменили фамилию, никогда не говорили о своем прошлом, о семьях. Кроме Бена, естественно. Она всегда им интересовалась, и сердце щемит при мысли, что она, быть может, и для него что-то готовила. Или ей было достаточно нас разлучить? Но почему теперь? Нелогично, что она вдруг, после стольких лет, разыскала меня без какого-то события, послужившего толчком.
Папа.
В памяти всплывают его слова.
За месяц до освобождения я написал семье Шэрон, погибшей женщины. Точнее, женщины, которую мы убили. Стрелял не я, но все равно у меня руки в крови. У всех у нас, кто в этом участвовал. Мы все за это заплатили и платим по сей день. Мне не дали адрес, но обещали отослать письмо, и я надеялся получить ответ до того, как выйду. Они не ответили. В письме я говорил, как сильно раскаивался. Раскаиваюсь. И что меня выпускают. Обещал остаток жизни пытаться загладить вину.
Семь месяцев назад он отправил им письмо с жидкими извинениями и пустыми обещаниями.
Месяц спустя Крисси со мной познакомилась.
Синхроничность.
Совпадение.
Не думаю.
С чего начать? Надо что-то делать, я чувствую себя такой беспомощной. Что я могу найти, если даже полиции это не удалось? С другой стороны, они искали труп, не открывая мелкие ящики. Вот ими и займемся.