Настя, пресс-секретарь. Идеальный пример славной девушки. Милая, добрая, красивая умница, напрочь теряющая волю при виде свежего номера модного журнала. На слово «распродажа» реагирует автоматически, с волшебной скоростью выхватывая из кошелька пластиковую карточку.
Ира, специалист по продажам. Еще один идеальный образец, на сей раз с акцентом на похвальную домовитость. Хрупкая блондинка с большим пакетом домашней выпечки и фруктов, ежедневно спасающая от голодной смерти неблагодарных короедов в офисе.
Кирилл, тоже спец по продажам. По натуре разгильдяй, пижон и мот, но с завидным навыком моментальной мобилизации для показательного трудового подвига. Всеобщий дружбан и великий хитрюга.
Еще одна Настя – дизайнер. Миниатюрная изящная брюнетка с глазами трепетной лани и выдающейся способностью к незаметной дематериализации на перекур. Душевно страдает от необходимости поддерживать конвейерно-поточное производство дизайна «розовых соплей» и разделяет революционные настроения Дениса.
К народу из других отделов я не присматривалась, бытовые сплетни без детективной интриги пропускала мимо ушей. Кто с кем спит и кто что ест, мне было вовсе не интересно (хотя пару плюшек у главбулка я бы, каюсь, утащила), но вялотекущий смотр грехов разнообразных служб парка рано или поздно непременно должен был затронуть и безопасников.
Я терпеливо ждала и дождалась зацепки – Кирилл обратился к Ане с сообщением:
– Слышь, Анчоус! К тебе опять гестапо наше приходило. Хотят нашить на форму охранников свою эмблему: железный шлем, а под ним скрещенные пика и секира!
– Дивизия СБ «Пустая голова»! – быстро подсказал Денис, пока Аня открывала рот, чтобы заклеймить позором идею, не соответствующую брендбуку.
– Модельеры-дизайнеры! – хмыкнула модница Настя. – Лучше бы своим делом занимались! Подозреваемую до сих пор не нашли!
– Какую подозреваемую? В чем подозреваемую?! – Я очень вовремя воткнулась с вопросом.
– Ну-у-у-у… – замялись коллеги.
– Да ладно, она же все равно узнает, – вздохнул Кирилл. – Короче, у нас тут недавно ЧП приключилось. Погиб один дядька, и безопасники наши показали себя не с лучшей стороны.
– Кто погиб? Как погиб? А в прессе об этом ничего не было! – поднажала я, показывая, что интерес у меня сугубо профессиональный.
Но, как выяснилось, никто ничего толком не знал.
– Мужик до одури накатался на горках, офигел от жары и упал в наш пруд, – сказал Кирилл.
– Гражданин не сам упал, его столкнули, – заспорила с ним Аня. – Какие-то хулиганы малолетние, два придурка, я видела, как их уводили.
– Так подозреваемые – юноши? – с надеждой уточнила я.
– Да нет же! Девушка!
Я потерла лоб.
– Давайте-ка сначала, я что-то ничего не поняла. Откуда девушка взялась?
– Отсюда, – мрачно буркнул Сергей. – Конкретно из нашего департамента!
– Это как? – Я «включила дурочку» и огляделась. – У нас тут что, криминогенная обстановка?
– Ну, главбуха я бы запросто убил, – пробормотал бородатый Денис.
– А тот мужик, он был бухгалтер?
– Да фиг его знает, кто он был! – пожал плечами Кирилл.
– Посетитель он был, – веско поправил младшего по званию руководитель департамента.
– А погиб он отчего? Утонул? – допытывалась я.
– Ах, если бы! Его шилом пырнули!
– Каким еще шилом?
– Сапожным!
– Но откуда в бассейне сапожное шило?! – Меня и вправду очень интересовал этот вопрос.
– Его туда бросили! Потом, когда пырнули мужика!
Еще немного попытав все более недовольных моей непонятливостью коллег, я выяснила, что злосчастное шило из пруда оперативники достали, но снять с него, мокрого и покрытого илом, преступные «пальчики» даже не надеялись. А найти того, кто запулил шило в воду, по записям камер наблюдения не вышло: центральную площадь у пруда камеры не просматривают.
– Но люди же видели, как кто-то что-то бросил в воду? Там же были тысячи людей!
– Ага, – сказали мне. – И все они бросали в пруд монетки, чтобы вернуться в парк еще раз, как обещает примета!
Я вспомнила россыпи злата-серебра на дне пруда и поняла: в толпе бросающих в воду деньги метатель шила был неразличим.
– Тогда почему подозревают какую-то девушку?
– Потому что она подозрительная!
– Чем же это?
– А тем, что она была не той, кем называлась!
«Ага, значит, полиция связалась с Сараховой, и она тебя выдала», – огорчился мой внутренний голос.
– Та девушка устроилась на работу по паспорту, который какая-то растяпа потеряла.
«А, нет, Сарахова тебя не выдала! – порадовался мой внутренний голос. – Ей хватило ума соврать, что она потеряла паспорт!»
– Ну, знаете ли, жизненные обстоятельства бывают разные, – сказала я, защищая собственную честь. – Мало ли, что заставило ту девушку устроиться на работу по чужому документу! Это еще не значит, что она способна кого-то убить!
Мысленным пинком я отогнала несвоевременную мысль составить список тех, кого я, пожалуй, охотно убила бы, и тут услышала:
– Так у нее же нашли улику!
– Какую еще улику?! Где?!
Такого я не ожидала. Отправляясь в Русляндию вместо Сараховой, я из предосторожности не взяла с собой ничего такого, что могло бы выдать мою настоящую личность. Ни собственных документов, ни пластиковых карточек с именем владелицы – Индии Кузнецовой. Да я даже сим-карту в мобильном заменила на новенькую, приобретенную по паспорту Маруси!
– У этой девушки в сумке нашли письмо от убитого дядьки, – охотно объяснил Кирилл. – То есть он его еще при жизни написал, конечно.
Тут у меня отвалилась челюсть, и разговор закончился. Коллеги вернулись к работе, а я уткнулась взглядом в чистый белый лист и машинально нарисовала на нем кабаний профиль в незабываемой манере Алки Трошкиной.
Итак, мне подложили свинью! Какая-то скотина подбросила мне в сумку реальный компромат. Когда? Как? Я девушка рассудительная и сумку с кошельком всегда держу в руках или хотя бы в поле зрения. И вот тут я вспомнила веселую вечернюю пирушку в отеле-замке и последовавшую за ней одинокую затяжную прогулку по ступенькам, этажам и коридорам.
Ай-ай-ай! Ведь я бросала свою сумку где попало, за неимением других предметов отмечая ею двери, за которыми я уже побывала! И у неизвестного злоумышленника было полно возможностей засунуть в мою торбочку любую дрянь! И ведь мерещился мне кто-то розовый!
– Фламинго, мать его так! – выругалась я вслух.
– Не, не похоже на фламинго, – заглянув в мою бумажку с нарисованной свиньей, авторитетно сказала дизайнер Настя. – Живопись – это явно не твое.
Я смяла портрет кабана в плотный шарик и потянулась за чистым листом.
Так, спокойствие! Только спокойствие! Надо избавиться от р-р-р-раздирающих меня эмоций и хладнокровно подумать! Да, да, водил меня по замку, как блуждающий огонек по болоту, кто-то в розовом…
«И в жутко душном аромате», – без удовольствия припомнил мой внутренний голос.
– Запах! – Я подпрыгнула на стуле.
– Тушеная капуста, а что? – встревожилась брендменеджер Аня, зависнув одноразовой вилкой над пластиковым контейнером. – Я мяса не ем, только овощи. Вам запах капусты не нравится?
– Плевать мне на капусту! – невежливо, но искренне сказала я. – Я вспомнила запах!
– Я тоже вспомнил, – брезгливо поморщился Кирилл. – Такой вонючей капустярой нас в пионерском лагере кормили. Анчоус, как ты ешь такую гадость?!
Я заткнула уши пальчиками, чтобы не отвлекаться на дискуссию о невкусной, но полезной вегетарианской пище, и сосредоточилась на ускользающем воспоминании. Определенно мне уже доводилось ощущать этот приторный запах, витавший в коридорах отеля-замка и тоже, кажется, где-то в коридорах…
Да! Точно!
Тем вечером, когда я вернулась в офис за забытым маслицем, из дамской уборной навстречу мне выскочила гражданка в душном облаке такого же цветочного парфюма!
«Так это что получается? – напрягся мой внутренний голос. – Получается, она к тебе еще тогда прицепилась?! Возможно, возможно…»
Я вытащила палец из уха и энергично почесала им в затылке.
– Возможно, вам это будет интересно? – мягко спросил приятный девичий голос, и на стол передо мной опустился лист ксерокопии.
Я вопросительно посмотрела на коллегу Настю.
– Полиция попросила сделать скан того письма, им электронная копия нужна была, вот я и сделала, – объяснила любезная пресс-секретарша. – Хотите посмотреть?
– Еще как! То есть почему бы и не посмотреть, так, исключительно скуки ради…
Я поблагодарила добрую девушку улыбкой и перевела взгляд на копию рукописного документа. Скан был цветной, и я наметанным глазом специалиста по полиграфической продукции оценила высокое качество бумаги, которую использовал автор письма. Дизайнерская, фактурная, кремового цвета – такую клиенты со вкусом и претензиями заказывают для печати приглашений на свадьбы, именины и крестины.
В данном случае текст был написан от руки и чуть ли не чернилами, хотя это могла быть и гелевая ручка, красивым мелким почерком с завитушками. Все вместе выглядело так изящно, что я бы с легкостью представила в роли автора благовоспитанную барышню из аристократического семейства, рассеянно теребящую гиацинтовый локон и задумчиво покусывающую кончик гусиного пера.
Жертву убийства, в котором заподозрили меня, я запомнила плохо, но это совершенно точно был толстый лысоватый дядька. Судя по габаритам, последние лет десять он сосредоточенно кусал не перья, а гамбургеры, так что представить его занимающимся изящной каллиграфией затруднилось даже мое небедное воображение. Однако подпись под текстом гласила: «Твой любящий Петруша», из чего определенно следовало, что его писала не дама. Напротив, даме сердца оно было адресовано.
«Солнышко мое, пушистый рыжик, коварная лисичка! – обращался к ней любящий Петруша. – Разве ты не знаешь, что мне без тебя не жить?
Разве ты хочешь, чтобы я умер, оплакивая любовь, которая наполняла меня и вчера, и позавчера, и день за днем, и ночь за ночью?