– А наше агентство и частным сыском занимается? – спросил Горохов Бронича.
Ввиду новых перспектив у него опасно загорелись глаза.
– Чем только не занимается наше агентство! – вздохнул шеф и встрепенулся, точно проснувшись. – Ох, выставка! Пора же резать ленточку!
– Я с вами!
– И я!
– И я!
Пыхтящий Бронич умчался. Горохов, Смеловский и Зяма убежали вслед за ним, как вагончики за паровозом.
У окна остались мы с Трошкиной и Денис, в углу одинокая Кулишевская, у входа пара охранников. Закрывать дверь они не спешили, и это можно было расценить как безмолвное приглашение проследовать на выход, что я и сделала.
Трошкина пошла за мной, но на пороге остановилась, оглянулась на свою соперницу Тамару Руслановну и торжественно объявила ей войну:
– А с вами мы еще не закончили!
– Мы тоже, – сказал майор Кулебякин и закрыл дверь изнутри.
– А где наши туфли? – спохватилась я уже в коридоре.
И я, и Алка как-то незаметно остались без обуви.
– Не знаю и знать не хочу, – легкомысленно ответила Трошкина. – Это были худшие туфли в моей жизни.
– В моей тоже, – поддакнула я. – А в остальном все было не так уж и плохо. И денек интересный выдался, прям как у Блока: «Аптека, улица, фонарь!» Я же только под фонарем разглядела, что Либерман рыжий-рыжий.
– Согласна, ничего так, нормальное приключение получилось, – подумав немного, согласилась Алка. – Только на «Гипердрайве» мы так и не прокатились.
Подружка сокрушенно вздохнула и покосилась на меня – что я на это скажу?
– А очень хочется? – спросила я тоже со вздохом.
Трошкина часто закивала.
– Вообще-то Бронич отпустил нас болеть до понедельника, и мне еще нужно показаться в Русляндии, отчитаться о проделанной работе…
Алка восторженно взвизгнула. Я приложила палец правой руки к губам, а указательным левой потыкала в дверь кабинета, где остался Кулебякин. Если он такой хороший детектив, пусть еще меня поищет!
Вместо эпилога
– Хорошо-то как, спокойно, тихо! – Трошкина зажмурилась, раскинула руки и закружилась волчком.
Расклешенная кисейная юбка красиво надулась и затрепетала, как цветочек-колокольчик. Я снисходительно хмыкнула и тут же напряглась, услышав хруст гравия. Кто-то шумно бежал по дорожке в нашу сторону.
Я затормозила лиричную Трошкину в ее волшебном кружении:
– Стой! Слышишь?
– Что? Опять?! – моментально запаниковала Алка. – Бежим!
– С чего ты… Решила… Что это… За нами? – припустив за подружкой, короткими очередями выдала я.
– Не знаю… И знать… Не хочу! – в аналогичной манере ответила мне Алка, сверкая пятками.
Она мчалась без цели, куда глаза глядят – в закат, на восток, и запросто могла бы добежать до абхазской границы, а я не очень хорошая спортсменка и марафонов не люблю. Поэтому я поднажала, обогнала подружку и проложила курс к укрытию, в котором, как мне казалось, нас никто не побеспокоит.
Служебный вход в офисный терем был не заперт. Я по инерции проскочила до знакомой двести восемнадцатой горницы, Трошкина – за мной, и еще кто-то – за нами обеими.
– Уф-ф-ф! – шумно выдохнул бегун, с разгону ныряя головой вперед в посудный шкафчик.
– А кто это? – прячась за меня, опасливо спросила Трошкина.
– Ну, уж точно не полиция, видишь же – товарищ в штатском, в самых обычных штанах, – ответила я.
– А это кто?!
В открытую дверь, пыхтя, протиснулся персонаж в весьма необычных штанах – в мохнатом костюме Мишки.
– Здорово, косолапый! – сказала я ему по-приятельски, как бывший медведевод – действующему. – А что случилось?
– Толик пропал, – ответил мне не Мишка, а голос из шкафа.
– Какой Толик?
– С которым Дариша выступает.
– В каком смысле пропал? – спросила Трошкина и затаила дыхание в ожидании худшего.
Я тоже вспомнила хит-парад парковых ЧП и напряглась: что на этот раз?
– Да Мишка его раздавил, – сердито ответил исследователь шкафных недр, грохоча там фаянсом.
Это было нечто новенькое.
– Как раздавил? Насмерть?! – Алка с ужасом посмотрела сначала на Мишку, потом на меня.
– Я случайно! – виновато прогудело из медвежьей башки.
– Случайно, не случайно – какая разница, раздавил ты Даришиного Толика в лепешку! Она без него выступать не может, а там уже полный зал! – Шкафопроходец разогнулся и показал свое сердитое лицо.
– Привет, Кирилл, – я узнала коллегу. – Мы помочь чем-то можем?
– Бумажные стаканчики есть?
– Там, – я показала на другой шкафчик и вопросительно посмотрела на Алку.
– Чтобы выпить за помин души раздавленного Толика, видимо, – шепотом предположила она.
Мне сделалось тревожно. Что там за Толик-то был, царство ему небесное? Надеюсь, не кто-то из наших с Алкой знакомых? Не хотелось бы снова оказаться причастными к страшному преступлению!
– А кто он – этот Толик? – озвучила мои мысли Трошкина.
– Не кто, а что. – Кирилл полез в другой шкафчик. – Толик – это бумажный стаканчик, с которым выступает Дариша.
– Такой воображаемый друг, да? – вручную подобрав отпавшую челюсть, после паузы уточнила Алка. – До чего дошло, приличные девочки со стаканчиками дружат…
– Держи! – Кирилл вытянул из шкафа упаковку бумажных стаканов.
Мишка с готовностью подставил лапы.
– Мельчает детская фантазия, мельчает, – захихикала я, провожая взглядом медведя с башней потенциальных Толиков в лапах. – У Малыша целый Карлсон был, а у Дариши всего лишь стаканчик!
– К вопросу о стаканчиках. Знаешь, Кузнецова, я бы чего-нибудь выпила, – слабым голосом молвила Трошкина.
– Опять?! Русляндия на тебя плохо действует! Не узнаю бывшую трезвенницу! – добродушно съязвила я.
– Добро пожаловать в волшебный мир! – развела руками Алка.
– Пойдем, снимем стресс на американской горке, – предложила я.
– Пойдем и поедем, – согласилась подружка и, встав на цыпочки и потянувшись, чтобы обнять меня за плечи, тонким голосом завела: – Пое-е-е-едем, красо-о-отка, ката-а-а-ться-а-а!
– Давно я тебя-а поджида-ал! – подхватила я слова старинного романса, и мы пошли, грациозно покачиваясь, в волшебный русский парк – навстречу новым неприя…
Тьфу! Приключениям!