Человек собирался покинуть свою Вселенную — так же, как давным-давно он покинул свою планету. И не только Человек, но и тысяча других рас, вместе с ним трудившихся над созданием Галактического Сообщества. Они собрались вместе здесь, на самом краю Галактики, всей своей толщей простиравшейся между ними и целью, которой им не достичь еще долгие века.
Они собрали космический флот, перед которым было бессильно воображение. Его флагманами были солнца, самыми маленькими кораблями — планеты. Первое шаровое скопление со всеми своими солнечными системами, со всеми своими мирами готовилось в полет через бесконечность.
Длинная струя огня пронзила вдруг сердце Вселенной, скачками перемещаясь от звезды к звезде. В кратчайший миг умерли тысячи солнц, отдав свою энергию чудовищному звездному шару, который метнулся вдоль оси Галактики и теперь становился все меньше и меньше в неизмеримой глубине космической пропасти…
— Таким вот образом Сообщество покинуло нашу Вселенную, чтобы встретить свою судьбу в ином месте, — продолжал Коллитрэкс. — Когда его восприемники, интеллекты типа Вэйнамонда, достигнут своей полной формы, оно, возможно, вернется снова. Но этот день еще далеко впереди.
Вот она, в самом кратком изложении, в наиболее поверхностном описании, история Галактического Сообщества. Наша собственная история, которая представляется нам такой важной, — не более как запоздалый и, в сущности, тривиальный эпилог, хотя он и сложен настолько, что мы до сих пор не в состоянии постигнуть все подробности. Представляется, что многие из древних рас, не снедаемые жаждой приключений, отказались покинуть свои родные планеты. Большинство из них постепенно пришли в упадок и более не существуют, хотя некоторые еще живы. Наш собственный мир едва избежал подобной участи. Во время Переходных Столетий, которые в действительности длились миллионы лет, знание о прошлом было либо утрачено, либо уничтожено преднамеренно. Последнее кажется более вероятным, хотя поверить в это трудно. В течение столетий и столетий Человек тонул в исполненном предрассудков и все же научном варварстве, искажая историю, чтобы избавиться от чувства бессилия. Легенды о Пришельцах лживы, хотя отчаянная борьба против Безумного Разума, несомненно, способствовала их зарождению. И наших предков ничто не тянуло обратно на Землю, кроме душевной боли…
Когда мы сделали это открытие, одна проблема поразила нас в особенности. Не было никогда никакой битвы при Шалмирейне, и все же Шалмирейн существовал и существует по сей день. Более того, это было одно из величайших орудий уничтожения, построенных когда-либо.
Потребовалось некоторое время, чтобы разрешить эту загадку, но ответ оказался очень простым. Давным-давно у Земли был единственный спутник — Луна. Когда в бесконечном противоборстве приливов и тяготения Луна, наконец, стала падать, возникла необходимость уничтожить ее.
Шалмирейн построен именно для этой цели, и только позже вокруг него навились легенды, которые вам известны.
Коллитрэкс улыбнулся огромной аудитории. Улыбка была немного печальна:
— Таких легенд — в чем-то правдивых, в чем-то лживых — много, есть в нашем прошлом и другие парадоксы, которые еще предстоит разрешить. Но это уже проблемы скорей для психолога, нежели для историка. Даже сведениям, хранящимся в Центральном Компьютере, нельзя доверять до конца, поскольку они несут свидетельства того, что в очень далекие времена их подчищали.
На Земле лишь Диаспар и Лиз пережили период упадка: первый — благодаря совершенству своих машин, второй — в силу своей изолированности от необычных интеллектуальных способностей народа.
Но обе культуры, даже когда они стремились возвратиться к своему первоначальному уровню, уже не могли преодолеть искажающего влияния унаследованных ими иррациональных страхов и мифов.
Эти страхи не должны нас более преследовать. Не дело историка предсказывать будущее — я должен только наблюдать и интерпретировать прошлое. Но урок этого прошлого вполне очевиден: мы слишком долго жили вне контакта с реальностью, и теперь наступило время строить жизнь по-новому.
25
В молчаливом удивлении шагал Джизирак по улицам Диаспара и не узнавал города — настолько он отличался от Диаспара, в котором наставник Олвина провел все свои жизни. Но все-таки он знал, что это именно Диаспар, хотя и не задумывался над тем, откуда ему это известно.
Улицы были узкими, здания — ниже, а Парка и вовсе не было. Или, лучше сказать, его еще не было. Это был Диаспар накануне перемен, Диаспар, еще распахнутый в мир и Вселенную. Город накрывало бледно-голубое небо, усеянное размытыми перьями облаков, они медленно поворачивались и изгибались под ветром, который мел по поверхности этой еще юной Земли.
Пронизывая облака, летя выше них, в небе двигались и более материальные небесные странники. На высоте многих миль над городом в разных направлениях мчались по своим делам корабли, связывающие Диаспар с внешнем миром, и прошивали небеса кружевными полосками инверсионных следов. Джизирак долго смотрел на эту загадку, на это чудо — открытое небо, и страх касался его души неосязаемыми холодными пальцами. Он ощутил себя голым и беззащитным, ошеломленный сознанием того, что весь этот мирный купол — не более чем тончайшая из скорлупок, за которой простирается космос, таинственный и угрожающий.
Впрочем, страх этот был недостаточно силен, чтобы парализовать его волю. Какой-то частью сознания Джизирак понимал, что все это сон, а сон не причинит ему никакого вреда. Он просто проплывает сквозь это наваждение, пробуя его вкус, пока не проснется в городе, который ему хорошо знаком. Он направился в самое сердце Диаспара, к той точке, где в его эпоху будет стоять усыпальница Ярлана Зея. Теперь в этом древнем городе ничего еще не было, кроме низкого круглого здания, в которое вело множество сводчатых дверей. Около одной из них его дожидался какой-то человек.
Джизираку следовало бы онеметь от изумления, но теперь его уже ничто не могло поразить. Почему-то это казалось правильным и естественным — оказаться лицом к лицу с человеком, построившим Диаспар.
— Полагаю, вы меня узнали, — обратился к нему Ярлан Зей.
— Конечно! Я видел ваше изображение тысячу раз. Вы — Ярлан Зей, а это все — Диаспар, каким он был миллиард лет назад. Я понимаю, что все это мне снится и что ни вас, ни меня в действительности здесь нет…
— Тогда, что бы ни произошло, вам не надо тревожиться. Поэтому идите за мной и помните, что ничто не в состоянии причинить вам вред, поскольку, стоит вам только пожелать, и вы очнетесь в Диаспаре своей эпохи…
Джизирак послушно последовал за Ярланом Зеем в здание. Мозг свой в эти минуты он мог бы сравнить с губкой — все впитывающей и ничего не подвергающей сомнению. Какое-то воспоминание или даже всего лишь отдаленное эхо воспоминания предупреждало его о том, что должно сейчас произойти, и он знал, что в былые времена при виде этого он сжался бы от ужаса. Теперь же он совсем не испытывал страха. Он не только сознавал себя под защитой понимания того, что все здесь происходящее нереально, но и присутствие Ярлана Зея казалось неким талисманом против любых опасностей, которые могли бы ему встретиться.
На движущихся тротуарах, ведущих в глубину здания, стояло всего несколько человек, и поэтому, когда Джизирак с Ярланом Зеем остановились наконец в молчании возле длинного, вытянутого цилиндра, который, как это известно было Джизираку, может вынести его в путешествие, сведшее бы его когда-то с ума, рядом с ними никого не оказалось. Его проводник жестом указал ему на отворенную дверь.
Джизирак помедлил на пороге не более, чем долю секунды и решительно ступил внутрь.
— Вот видите? — улыбнулся Ярлан Зей. — Ну а теперь расслабьтесь и помните, что вы в полной безопасности… никто и ничто вас не тронет…
Джизирак верил ему. Он ощутил только едва уловимый трепет беспокойства, когда в полнейшей тишине вход в туннель перед ними скользнул навстречу и машина, внутри которой они находились, двинулась в глубь земли), набирая скорость. Какие бы страхи он ни испытывал прежде, все они были теперь прочно забыты — смятые, оттесненные горячим желанием поговорить с этой загадочной личностью, явившейся из такого далекого прошлого.
— Не кажется ли вам странным, — обратился к нему Ярлан Зей, — что, хотя небо для нас открыто, мы пытаемся зарыться поглубже в землю? Это начало той болезни, закономерный конец которой вы наблюдаете в своей эпохе. Человечество пытается спрятаться, оно страшится того, что лежит там, в пространстве, и скоро оно накрепко запрет все двери, которые еще ведут во Вселенную.
— Но я только что видел в небе над Диаспаром космические корабли, — возразил Джизирак.
— Больше вы их не увидите. Мы уже потеряли контакт со звездами, а очень скоро покинем и планеты Солнечной системы. Нам потребовались миллионы лет, чтобы выйти в космическое пространство, и только какие-то столетия, чтобы снова отступить к Земле… А спустя совсем непродолжительное время мы покинем и большую часть самой Земли…
— Но почему? — спросил Джизирак. Ответ был ему известен, но что-то, тем не менее, заставило его задать этот вопрос.
— Нам необходимо было убежище, которое избавило бы нас от страха перед смертью и от боязни пространства. Мы были больным народом и не хотели более играть никакой роли во Вселенной, и вот мы сделали вид, что ее просто не существует. Мы видели, как хаос пирует среди звезд, и тяготели к миру и стабильности. А из этого непреложно следовало, что Диаспар должен быть закрыт с тем, чтобы ничто извне не могло в него проникнуть…
Мы создали город, который вам так хорошо известен, и сфабриковали прошлое, чтобы скрыть от самих себя нашу слабость. О, мы были не первыми, кто прибегает к такому способу… но мы оказались первыми, кто проделал все это с такой тщательностью. И мы переделали сам дух человека, лишив его устремлений и яростных страстей, чтобы он был доволен миром, которым теперь обладал. Понадобилась тысяча лет, чтобы построить город и все его механизмы.