– Стало быть, не ты… – проговорила она. – Понимаешь, проклятье на мне: то лапы куриные возле двери найду, то вот целого голубя дохлого кто-то подкинул. Потому и спросила – не ты ли постаралась? Вроде еще раннее время, кому, кроме тебя, в голову такая дурь придет – вставать ни свет ни заря. А это не ты…
– Ко мне такая дурь тоже бы не пришла – тащиться к вам, чтобы пернатых подкидывать, – взбрыкнула Серафима. – Просто меня попросили к Костеренко зайти, окна помыть, а у них еще света нет, вот и сижу, жду, когда проснутся.
Женщина жутко обрадовалась. Вскочила и захлопала себя по бокам:
– Надо ж, счастье-то какое! Ты, слышь чего, – пока Алиса спит, пойдем ко мне, а? У меня окна вымоешь!
– Ага, делать мне больше нечего! Я же не просто так к Костеренко, а помочь несчастной вдове. А вы – несчастная вдова?
Соседка призадумалась.
– Вот видите, – не дала ей ответить Серафима. – С какого ж перепугу я у вас батрачить стану?
– А я, может быть, просто несчастная! – наконец догадалась та и напустила в глаз слезу. – Знаешь, какая я несчастная? Пойдем расскажу. Пойдешь?
Серафима на ноябрьском ветру уже изрядно продрогла, поэтому к соседке не просто пошла, а побежала впереди самой хозяйки.
– Ты ведерко-то свое тут оставь. Чего его в чистую кухню прешь? – гостеприимно рявкнула соседка. – Проходи, руки мой и за стол, я пока чай поставлю.
Пока Серафима согревала красные от утреннего морозца руки под горячей водой, соседка уже успела привести себя в порядок, переодеться и даже выставить на стол нехитрое угощение – дешевенькое печеньице да простенькие карамельки.
– Меня Верой Михайловной зовут, – чинно представилась она и напыщенно сунула Серафиме руку пирожком. – Можно просто Вера, потому что я всяко-разно моложе тебя.
Серафима не спорила. Она с интересом оглядывала маленькую, уютную кухню и удивлялась – на первый взгляд Вера была легкомысленной неряхой, а ведь поди ж ты, кругом чистота и ухоженность.
– Я и говорю – зря ты сюда притащилась с этими ведрами, – шумно хлебала чай из белой пузатой чашки хозяйка. – Разве ей теперь до окон? У человека такое горе, а ты в доме грязь разведешь…
– Так примета такая есть – после покойника надо окна помыть, – пояснила Серафима. – Вот я и подумала…
– Это кто ж такую примету выдумал? – даже отставила чашку соседка. – Что ж получается – у вдовы горе, а она должна по окнам скакать, чистоту наводить? Да разве Алиске до окон? У нее и так-то… Ой, прям так жалко ее, так жалко… Муж от полена скончался, сынок гудит каждый день…
– Как это гудит?
– Да так! – обозлилась на соседского сынка Вера. – Целыми табунами к себе друзей таскает! То парни у него толкутся, то девки! Отцу-то еще девяти дней не отметили, а он уже каждый день с новой девкой. Ну как это по-твоему? А матери каково? Вот я и…
Рядом в квартире хлопнула дверь, и Серафима насторожилась.
– Ой, вы знаете, Вера… Можно я к вам попозже зайду, а? Вдруг Костеренки унесутся куда-нибудь, а мне ведь к ним. Неудобно получится. А уж потом вы мне подробно обо всех несчастьях расскажете. И какая Алиса несчастная, и какая вы…
– Ну что ж, – не обиделась соседка. – Заходи через часик. Если не побоишься.
Серафима, которая уже стояла в дверях, затормозила:
– А чего я побоюсь? Вы меня пугать будете?
– Не-а, – помотала головой хозяюшка. – Сама испугаешься. Да ты заходи, заходи, я тебе рада буду.
Серафима только дернула бровями и понеслась к соседям.
Костеренко Алиса Гавриловна была примерно ровесницей Серафимы. В тот печальный день, во всем черном, она смотрелась гораздо старше, а сейчас, в простеньком зеленом халатике, с кудрявым кукишем на голове, она совсем не выглядела пожилой дамой.
– Здравствуйте, а вы к кому? – хлопала она глазами, глядя на Серафиму.
– Я? Понимаете… А что, вам Татьяна Шишова не звонила? – растерялась Сима.
– Не знаю, может, и звонила, только у нас с телефоном какая-то беда, все время проводки отходят, – все еще настороженно разглядывала непрошеную гостью вдова.
Серафима внутренне вздохнула с облегчением. Вот уж чему научилась единственная дочь учительницы физики, так это ковыряться в проводках. Ей сие занятие даже удовольствие доставляло. Во всяком случае, лучше уж она телефоном вдовы займется, чем окна будет драить.
– А вот она меня из-за телефона и прислала. Где у вас аппарат? – уже осмелела Серафима и продвинулась в комнату.
– Вот у нас телефон, – ткнула пальцем Алиса Гавриловна в старенький аппаратик.
– М-да… – покачала головой Серафима.
Аппарат был не просто старенький, а древний. Признаться, и вся обстановка даже отдаленно не напоминала жилье успешной владелицы аптеки. Давным-давно не модный сервант, кресла, которые сейчас можно увидеть только в старых фильмах, стол, накрытый плюшевой скатертью с кистями, диван с деревянными спинками… Единственное, что здесь не было старым, так это сама хозяйка да высоченный парень, который валялся на диване прямо в кроссовках.
– Сейчас мы аппаратик-то вам исправим… А изолента у вас есть? Мне бы еще ножичек… – уже вовсю распоряжалась Серафима.
Алиса Гавриловна покорно выполняла все ее требования и только приговаривала извиняющимся тоном:
– Вот так вот… муж у меня погиб совсем недавно, а теперь даже телефон некому починить…
– Да здесь и немного совсем чинить требуется… Сейчас вот этот проводок на место поставим… Это как же вы без телефона живете?
Алиса Гавриловна забегала то с одного боку, то с другого и все время оправдывалась:
– Да уж так, без телефона… А вы знаете, он нам не сильно и нужен. Тут такое горе, не до звонков, честно скажу. Вот как начнут звонить, как начнут, и ведь не спрячешься никуда. А я, знаете, после гибели Анатолия такая вся нервная сделалась, сама не знаю, что со мной творится…
Серафима неприлично фыркнула – где уж тут догадаться, а потом спохватилась:
– А кто это у вас на диване отдыхает?
– Так это Кирилл, сынок наш. Кирюша, иди с тетей познакомься. Кирилл!
Детина в кроссовках неохотно дрыгнул ногами и поднялся.
– Ну чо? – вяло шатнулся он из стороны в сторону.
– Сбегай-ка, парень, в магазин, – распорядилась Серафима. – Купи… Подожди, я тебе сейчас деньги дам… Купи розетку специальную для телефонов.
– И чо? – с тоской смотрел на гостью парень.
– И сюда неси, чего еще-то? – рявкнула Серафима и пояснила хозяйке: – Сейчас такую розетку приделаю, и вы сможете отключать телефон, когда захотите. И не надо будет звонки слушать и нервничать.
– Говорил же, давно надо было так сделать, – буркнул матери сынок и все так же лениво пошагал в подъезд.
Серафима проводила его недобрым взглядом. Мать это заметила и постаралась сгладить ситуацию.
– Вы знаете… Ой, а давайте чаю попьем? Я уже и налила! Нам же все равно Кирилла ждать, да? А потом вы с телефоном все закончите, да? Садитесь, пейте.
Сима пригубила чашку и сама себе призналась: у соседки, уж неизвестно, кем она там трудится, но чай был хотя бы свежим. Однако Алиса так разговорилась, что Сима про чай быстренько забыла.
– Вы не обращайте внимания на Кирилла. У нас погиб папа, и мальчик сильно, просто ужасно переживает. Он прямо надломился как-то! Я думаю, может, еще и переходный возраст виноват. Так тяжело…
– А что, у вашего мальчика все еще переходный возраст? Мне показалось, ему лет двадцать, – удивилась Сима.
– Двадцать три, – поправила Алиса Гавриловна. – Как раз переход от юности к молодости. И потерять отца…
Она тихонько всхлипнула, приложила платочек к глазам и продолжала:
– Я в тот день сидела дома, пекла оладьи. Анатолий должен был прийти и принести сметаны. Он ужасно любил оладьи со сметаной. И нет его, и нет… А уже потом, поздно вечером, нам сообщили… Ой, это так страшно, так страшно… Но нам помогли! Вот честное слово! И с работы Толика, и с моей работы…
– А, простите, где работал ваш муж? – закинула первую удочку Серафима.
Женщина, не ожидая подвоха, охотно рассказывала:
– В магазине «Запчасти для вас». Сторожем. Вы знаете, я сама аптеку завела, и столько раз слышала: а чего, мол, у тебя мужик сторожем? Сообразила бы и ему какой-нибудь бизнес. А он, знаете, не хотел. Нравилось ему магазинное имущество охранять! Он еще шутил: «Я как боец спецназа! Точно в такой же одежде – весь обляпанный!» Ну, прямо как маленький ребенок…
Глаза у нее снова покраснели, но женщина постаралась взять себя в руки.
– А он прав, – льстила Серафима. – Чем не боец? У него геройская профессия. Наверное, и врагов полгорода было, да?
– Да что вы! – отмахнулась Алиса. – Какие у него враги? Между нами, какой он был боец? Чего не охранять, если рядом тревожная кнопка да еще и сигнализация? И охранник не один, их всегда двое. Нет, врагов он нажить не успел…
– А друзей? – не унималась Сима.
Женщина шмыгнула носом и горько произнесла:
– А друзья были. Я вот другом являлась много лет, потом Кирилл родился. Сначала-то он на товарища не тянул, а уж потом, когда вырос, тоже автоматически попал в число друзей. Да чего там, у Анатолия вся наша семья в друзьях ходила. У нас была на удивление дружная семья! Ему больше никого и не нужно было. Вот так придет, за стол сядет и кричит: «Алиса моя прекрасная! А где сегодня рыба красная?» Или еще: «Алиса, мать-перемать, не пора ль стопарик дать?!» Это он такие поговорки придумал. Нет, он дома получал все, что хотел, зачем ему друзья… Хотя отшельником тоже не был. Очень душевный человек, сердечный, скромный! Чтобы где-то там выпить на стороне или с возвращением домой задержаться… Это кто угодно может себе позволить, но только не он! А уж добрый… Мухи не обидит, его так все любили!
Серафима вспомнила того мужика, который пыхтел на нее перегаром и брызгал слюной: «Сейчас как дам в шею!» – и никак не могла представить его душевным. Интересно, если он пил только в стенах родного жилья, как же его на дорогу-то вынесло? Это что же – он напился дома, а потом поехал… Куда? На работу в таком виде не покажешься, а друзей у него нет…