– А… – глупо захлопала Вера ресницами, разглядывая странный костюм гостьи.
Но, видимо, узнала, потому что глаза ее от испуга вытаращились, рот перекосился, и она только затрясла руками:
– Не… нет… не…
– Да, Верочка! Да! – с вальяжной улыбкой развела руками Серафима. – Вот я и нарисовалась…
В тот же миг в голове у нее взорвался огненный шар. Миллионы искр рванули из глаз и стали стремительно гаснуть в наступившей темноте, и вместе с искрами гасло сознание.
Семен Шишов аккуратно расправлял теплое одеяло на переднем сиденье своей «Волги» и бубнил под нос:
– Сейчас я, быстренько, а то заморозим, и даже прививки потом не помогут… Ирка! Ну, садись, что ли?
Возле передней дверцы терпеливо топталась Ирина с картонной коробкой в руках, где шебуршились котята. Симе и Фиме предстояло ехать в ветеринарку для первого осмотра.
– Ты на себя-то одеяло не тяни! Коробку укутывай! – нервничал отец.
Он придирчиво смахивал невидимые снежинки с капота, когда к нему подбежала запыхавшаяся Вера Звонцова, собственной персоной.
– А! Так это вы Шишов? – кинулась она к нему чуть не в объятия. – Нет, ну нормальный мужик! Там его бабу убили, а он тут машину лижет!
Шишов вздернулся, как будто кто подвел к нему ток.
– Какую… бабу убили? – побелевшими губами просипел он.
– Симу, а то какую еще! – фыркала Вера и нервно перебирала ногами. – Ну, едешь или нет? Может, успеем… Самое главное – ковер мой забрать, я его еще…
– Ирка! Убирай детей! В дом неси! Быстрее! А ты, свиристель, почему еще не в машине?!
Серафима пришла в себя от страшной вони. Болела голова, сильно тошнило, и было трудно дышать, – она вся была затолкана в какую-то трубу, где невозможно было пошевелиться. Только серый кружок света пробивался сверху, оттуда же пробивалась невыносимая вонь.
– Ну и ладно, зато жива, – попыталась вздохнуть Серафима, и у нее опять получилось плохо, кто-то сильно постарался, затолкав ее в эту трубу.
Кукуева попробовала пошевелить ногами – безрезультатно. Руками – тот же эффект. Надо было немного прийти в себя, набраться сил и тогда уже попробовать выкарабкаться наверх, тем более что до света совсем близко, рукой подать, только уж больно плотно держала труба. Сознание мутилось. Серафима еще раз подняла голову, но кто-то невидимый с силой треснул ей по голове. Потом она почувствовала, что ноги взлетают вверх, голова снова обо что-то долбанулась, и капризный организм вновь отключился.
Шишов джейраном скакал по кучам городской свалки, отбиваясь от собак, и матерился так изощренно, что редкие местные обитатели только провожали его восхищенными взглядами.
– Вера! Шило тебе в ухо! Куда именно выкинула ее твоя подруга?
– Я же говорю – вот в этой области, – оттопырив ручки, прыгала за ним по кочкам из отходов Вера. – Мне главное – мой ковер вернуть, я ведь его еще в застойные времена в комиссионке брала. Он же натуральный! Теперь такие знаете сколько стоят! Главное, увидела его, прям влюбилась вся, а денег нет…
– Заткнись, чудо-юдо! – обернулся Шишов, а рявкнув, снова кинулся на просторы необъятной свалки. – Чер-р-рт! Хоть бы машина не приехала, завалит на хрен!
– А вот моя подруга, наоборот, просила бога, чтобы машина скорее завалила! – радостно удивилась Вера.
– А твоей подруге я башку отверну чуть позже. Вместе с тобой. Кто она? – не выдержал Шишов.
Вера Звонцова сначала испуганно вздрогнула, а потом кокетливо завиляла бедрами:
– Это моя маленькая тайна.
– Кур-рва… ну, погоди, если с Симкой что-нибудь… – Шишов снова резко обернулся и прошипел, с силой тыча пальцем в роскошную грудь попутчицы: – Запомни, идиотка, если с Симкой беда случится, я тебя на мулине распущу, честное мое слово! Вместе с твоей подругой. Запомнишь?
– Хорошо, – проникновенно качнула головой Вера. – Я запомню. Вы знаете, мне тоже очень так неприятно. Ковер… О! А вон и мой ковер тащут! Нет, ты глянь! Э-э-э… Ну-ка, брось мой антиквар, сволочь!
И Вера, забыв кокетливые манеры, скачками кинулась к двум потрепанным гражданам, которые торопливо перли свернутый ковер подальше от глаз конкурентов.
– Стой, паразиты! – потеряв голос, взвизгнул Шишов. – Стой, расстреляю сейчас всех к едрене матери!
И он угрожающе замахал рукой над головой, будто в руке у него был, по меньшей мере, меч-кладенец.
Господа, тащившие ковер, добычу бросили, но отдавать не собирались. Они плюхнулись на него всеми телами и злобно сверкали глазами на непрошеных гостей.
– Встань с ковра, убоище! – сдернул с ковра первого бомжа Шишов.
При ближайшем рассмотрении им оказалась беззубая, морщинистая дама, от которой за версту смердело перегаром.
– Ты ч-ч-о? – пролепетала она, страшно вытягивая голову и отводя руки назад. – Шовщем штрах потерял?
– Там женщина! – от волнения глубоко дышал Шишов. – Убитая! Это не вы ее?
Добытчиков, как взрывной волной, снесло с ковра.
– Я ж те грил – что-то там ворочается! – щелкал даму по лохматой голове второй бомж. – Я те грил, что там ноет ктой-то? А ты – тарака-а-аны…
– Да у меня в доме сроду такой пакости не водилось! – возмутилась Вера. – Тараканы, главное…
Шишов раскатывал свернутый в рулон здоровенный ковер и только тихо приговаривал:
– Симочка… девочка, потерпи, сейчас… сейчас я… Вот чер-р-рт… да сколько крутить можно?! Сейчас я тебя… Вот глупая женщина, сама решила, а я-то на что…
Серафима очнулась оттого, что кто-то ее безбожно давил и тряс ей голову. Она открыла глаза и только потом поняла, что это Шишов. Он пытался ее поднять, с чувством прижимал к груди, лопотал какую-то чушь и постоянно гладил по больной голове.
– Сеня… голову не трогай… и… брось меня… аккуратненько. Я лучше сама… – проговорила она и попыталась сесть.
Сеня выглядел неважнецки – красные глаза, перекошенное лицо, взлохмаченные реденькие кудряшки, урод да и только… Черт, но какой же близкий, родной урод…
– Так, женщину с раритета убираем, – командным голосом разразилась Вера. – Мы коврик в салон, да?
– Пошла ты, знаешь куда, со своим ковриком! – вскочил Шишов. – Я сейчас…
– Так, значит, на багажник, – распоряжалась Звонцова. – Вот идиотство, и какая сволочь кинула его в тухлые помидоры?
У Шишова забегали желваки.
– А я тебе скажу, какая! Я тебе напомню, что это ты с твоей…
– Ах, ну да же… от него так прет… Ну ничего, я дома…
Серафима медленно приходила в себя:
– Сень, а чего со мной, а?
– Давай потихоньку до машины добираться… В больницу тебя определим, а там я сам все узнаю, кто тебя, что с тобой… – как маленькую, уговаривал ее Шишов. – Сама-то подняться можешь?
Серафима поднялась. Немного кружилась голова, но в целом все было не так плохо.
– Сень, не надо меня в больницу, я лучше дома отлежусь.
– Какое дома?! У тебя, может быть, полбашки снесли, а ты говоришь – дома… – подпрыгнул Семен, пытаясь рассмотреть, что там с головой у напарницы. – Вон! Мне отсюда видно, какой у тебя колокол вздулся!
– А крови нет? – испуганно покосилась на него Серафима.
– Дай-ка посмотрю… Да нагни ты голову! Вроде нет… Хм, у тебя и шишки нет, это так волосы дыбом вскочили. Ну так чего, домой или в больницу? – уже успокаивался Шишов.
Серафима потрогала голову, осторожно к себе прислушалась и возмутилась:
– Шишов! Опять хочешь мои лавры прикарманить? Ни в какую больницу меня не вези, только домой!
– Ладно, домой так домой. Но только ко мне. И все! И точка!
Вера на их разбирательства внимания не обращала, она уже бережно свернула ковер в рулон и теперь пыхтела, пытаясь пристроить его на крышу Сениного автомобиля.
– Давайте же, Шишов, помогайте! – кричала она, безрезультатно стараясь закинуть поклажу наверх.
– Сейчас же убери эту вонь с моей машины! – кинулся на нее Шишов. – Выбрось, говорю! Я тебе новый лучше куплю, если себя хорошо вести будешь.
– Хорошо, новый купи, а этот тоже… нужно…
Пока они препирались, Серафима добралась до машины и устроилась на заднем сиденье. Силы к ней теперь возвращались быстрыми темпами. Только очень хотелось пить.
– Ну, как ты? – плюхнулся рядом Шишов.
– Ты бы не оставлял ее одну, – осторожно кивнула в сторону Веры Серафима. – Сбежит, а нам ее еще допросить надо…
– Допросим, обязательно. Сейчас приедем ко мне и допросим. А от своего ковра куда она сбежит? Видишь, веревкой его прикручивает… Эй! Через пять минут отъезжаем, у меня женщина больная в салоне!
Вера в пять минут уложилась, и вскоре они вместе с Шишовым затаскивали ковер на балкон Семена.
– И не спорь! – рычал Шишов. – Эта прелесть у меня на балконе поторчит, пока ты нам все не расскажешь. Сима! Ты как? Поднимаешься?
Сима поднималась. Она уже почти окончательно пришла в себя, только ее очень мучила жажда.
В доме Шишова их встретила Ирина.
– Ой, пап, а это куда? – брезгливо сморщилась она, отодвигаясь от вонючего свертка.
– Это, девушка, ценная вещь! И я доверяю временно приютить ее у вас! – напыщенно проговорила Вера и пошла открывать балкон.
Через полчаса умытая, переодетая в халат Татьяны Серафима сидела в кресле, потягивала из большой кружки ароматный малиновый чай и теребила мурлыкающих котят, а Вера восторженно лопотала Шишову:
– Ой! Вы меня так сегодня спасли! Я ведь просто… просто чуть с ума не сошла! То эту Симу нечаянно встретила, то ее по голове долбанули, то меня чуть ковра не лишили… Такой ужасный день! А вы… вы просто герой! Дайте я вам облобызаю руки… Хотя нет, можно я руки не буду? Вы с этим ковром возились, весь провоняли. И на кой черт он вам сдался? Да, чуть не забыла… А что вы там такое говорили про покупку мне нового напольного покрытия?
Наконец Шишов насытился дифирамбами и гаркнул:
– Ирина! Ирка! Унеси детей и сама закройся! Мы о серьезных вещах говорить будем.
– А можно я к Тане схожу, в аптеку? – попросилась Ирина. – Она мне обещала витамины дать, для памяти…