— Черт побери, что ты здесь делаешь, Раймонд? — спросил Свини.
— Ничего особенного — хотел проверить, не спишь ли ты, — ответил Раймонд без малейшей обиды в голосе.
— Шеф? Зачем это вы устраиваете такие штуки? — спросил Свини, обращаясь в предрассветный мрак.
— Так уж получилось, — услышала я голос Боджа.
— Получилось так получилось — теперь давайте спать. У меня есть еще по крайней мере час.
— Будь здоров, Свини, — сказал невидимый шериф.
— Спокойной ночи, Свини, — повторил за ним Раймонд, спускаясь по задней лестнице.
Свини задвинул засов и огляделся вокруг. Казалось, он знал, что я должна быть здесь, и его не удивило, что я гляжу на него, раскрыв рот.
— У вас есть еще по крайней мере час, мисс Шеппард, а может, и все полтора.
— Я… я никогда не видела ничего подобного, — пробормотала я.
— У меня неплохое чутье, — сказал он, глядя на меня.
— Боже мой, Свини…
— Да, мэм?
— Вы не собираетесь на мне жениться?
— Вы шутите, мисс Шеппард…
Позже я кое-что узнала у Боджа относительно Свини. Оказалось, что он не любит пускать в ход свой пистолет, поэтому не было опасности, что он начнет стрелять и убьет Раймонда. Он предпочитал свои кулаки и гордился, что может арестовать человека без шума и кровопролития. Но в дедукции он был не очень силен и едва ли выдержал бы экзамен на соответствующую должность в полиции крупного города. Но у него было сильно развитое чувство опасности. Он не пошевелился, когда я ходила за газетой и передвигалась по дому, но слабое прикосновение к двери дома, который он должен был защищать, мгновенно выдернуло его из глубокого сна.
Такая атмосфера одновременно и нравилась мне — и вызывала подозрения. Атмосфера, в которой Бодж мог называть Раймонда никчемным юнцом, но при этом поднять его в четыре утра, чтобы испытать Свини. И они знали, как тот будет действовать, они знали, что он не прострелит голову Раймонду и, в свою очередь, не будет сердит на то, что ему устроили такую проверку.
Таков был Коульмен и люди, среди которых я жила. Они знали друг о друге все и принимали друг друга вместе со всеми странностями и недостатками.
Хорошо было быть одной из них. Но я еще не могла полностью доверять установившимся здесь порядкам и обычаям. Чтобы все казалось естественным, нужно было здесь родиться.
На следующий день Роберта опять не появилась в конторе. На этот раз я решила сама ей позвонить. Она сказала, что неважно себя чувствует, но голос у нее был довольно бодрый. Я не встретила в кафе обычной компании и подумала, что уже несколько дней здесь не была. Я решила заехать к Роберте во время ленча и обо всем переговорить с ней прямо.
Глава десятая
В четверг, около двенадцати часов дня, я подъехала к дому Роберты. У них было небольшое хозяйство, которое находилось на попечении Гарри. Он выращивал кое-какие травы, клубнику, ухаживал за фруктовым садом и овцами, которые каждый год давали неплохое потомство.
Кроме этого, он держал лошадей, коров и цыплят, были у него еще и козы. Но всем этим он занимался ради собственного удовольствия — как и большинство местных жителей. Вот почему в Коульмене оказалось так много первоклассных специалистов вроде Роберты, доктора Хайнса, дантистов. Население было невелико, стоимость жизни достаточно умеренная, и я слышала, как кто-то сравнивал здешние условия со Швейцарией. Я никогда там не была, но легко могу поверить, что какая-то доля правды в этом сравнении есть — Коульмен, действительно, очень приятный и мирный городок.
Я была очень обеспокоена необъяснимым отсутствием Роберты. Мы с ней не были компаньонками, но я не могла работать в обстановке недоверия. Мне было непонятно, почему она не попыталась связаться со мной лично.
Подойдя к двери, я услышала мужские голоса, и прошло немало времени прежде, чем Роберта открыла мне. В руках у нее был журнал, на носу — очки, которые она сразу же сняла.
— Джеки! — сказала она, отступая внутрь.
— К сожалению, я не предупредила вас, — сказала я, — но все-таки решилась заехать, чтобы узнать, как у вас дела.
Роберта тяжело вздохнула и с несколько недовольным видом сказала:
— Конечно, заходите. Я понимаю, что вам нужны хоть какие-то объяснения.
— Я хотела убедиться, что с вами все в порядке.
— Не надо выдумывать, милая. Я понимаю, вас несколько выбило из колеи, что я отсутствую без всякой на то причины.
— Я думала, что вы можете позвонить и мне, раз уж вы поставили в известность Пегги…
— Это моя контора и мне не пришло в голову, что я должна объясняться с вами, почему мне понадобился свободный день.
— Да, конечно, — согласилась я, проходя в дом. — Об этом я и хотела поговорить. Если мы намерены работать вместе и доверять друг другу… — я осеклась, потому что из глубины дома раздался взрыв смеха. Похоже, у Роберты и Гарри были гости.
— Заходите, заходите, Джеки. Не будем ссориться. Все не так трудно объяснить.
Я последовала за ней на кухню, где расположилась веселая компания в составе Гарри, Уортона, Липа и Джорджа Стиллера. Они сидели за кухонным столом, играли в карты, курили и прихлебывали кофе, заедая его сэндвичами.
— Кого мы видим, — сказал Гарри, приподнимаясь с места. — Наверное, вам стало скучно без нас.
— Похоже, что вы перенесли место встречи сюда, — ответила я.
— Да, на время. Решили немного поиграть. Хотите присоединиться?
— Нет, спасибо, я приехала проведать Роберту.
— Берту? Сказать по правде, сегодня она злая, как черт.
Роберта тем временем поставила еще один кофейник.
— Не думаю, чтобы сегодня у меня был какой-то особенный повод для этого. Пожалуйста, Гарри, объясни Джеки, что произошло. Она, собственно, для этого и приехала.
Я посмотрела на Гарри, а трое мужчин — на меня. Гарри, я думаю, был весьма привлекателен в молодости. Он по-прежнему выглядел крепким, зубы его были в полном порядке, в волосах только начинала пробиваться седина.
— Видите ли, Джеки. Я побывал у врача и оказалось, что у меня рак. Вот собственно и все. А с Бертой все в порядке — она только за меня и беспокоится. Жаль, что вам тоже пришлось поволноваться.
— Мне? — не поняла я и подошла ближе, уронив сумочку на сервант. — Гарри! Рак чего у вас обнаружили?
— Пустяки, — сказал он, ухмыляясь. — Я не думал, что так все обернется. Рак легкого, — он потер грудь. — Где-то здесь, наверное…
— Почему вы не ложитесь в больницу? — спросила я.
— Потому что в этом нет смысла.
Я не знала, что и сказать. В оцепенении смотрела я, как он потянулся за сигаретой.
— Гарри, бросьте это, — вскрикнула я, как будто он поднес к губам склянку с ядом.
— Слишком поздно, — ответил он, слегка разогнав рукой дым.
Я повернулась к Роберте с мольбой в глазах, но она подняла вверх обе руки, как бы защищаясь от меня:
— Я здесь ни при чем, — сказала она. — Рентген не оставляет никаких надежд, и все, что Гарри делает, он делает по собственной воле.
— И что же дальше?
— Я думаю, мне нужно будет спилить свой участок леса и продать барашков. А больше делать нечего.
— Гарри, но что сказал доктор?
— Доктор сказал, что дела плохи — вот что. Никаких особых шансов он мне не оставил. Хуже всего то, что я никогда не жаловался на здоровье. Кашляю я уже лет сорок, ну горло иногда побаливает, но этому тоже лет двадцать. Конечно, можно попробовать, но шансов на успех мало, да и лечение куда хуже самой болезни.
— Может быть, еще не все кончено, Гарри. Ведь есть новые лекарства, специальные клиники, психотерапия…
Он смотрел на меня, не мигая, и снисходительно улыбался.
— Садитесь, милая, — сказал он, пододвигая мне стул. — Может быть, пропустите рюмочку? Или выпейте кофе с сэндвичем, прежде чем опять вернетесь к своему адвокатству. — Я кивнула. Гарри встал, достал стакан, положил в него лед и налил немного виски.
— Спасибо, — сказала я. — Но как это обнаружилось?
— Рассказывать особенно нечего.
Все совершилось бы само собой. Но я сломал два пальца, они распухли — короче говоря, поехал я к этому доктору Хайнсу… А если уж попадаешь к доктору, пиши пропало. Сначала он только взял у меня кровь, потом сделал рентген, а потом я уже поехал в Денвер, чтобы опять сдавать кровь и делать рентген и, конечно, я не стал бы этим заниматься, если бы Берта не приставала ко мне. — Он помолчал с кривой усмешкой на губах. — Никогда не верьте докторам. Черт бы побрал этого Хайнса. Позвонил Берте на работу и все выложил…
— Вы считаете, что лучше было бы ни о чем не знать?
— А какая разница?
— Но если бы вы узнали об этом раньше…
— Так я же все равно не знал. Ни на что не жаловался — и вдруг такое. А с другой стороны, если бы я любил таскаться по врачам, то и кончился бы гораздо раньше.
— Это уж точно, — сказал с ухмылкой Уортон.
Кстати, Уортон не произвел на меня отталкивающего впечатления. Конечно, он был сутул, почти совершенно лыс и по нему было видно, что он всю жизнь, не покладая рук, работал на ранчо. Было ему лет семьдесят, и, очевидно, он по-прежнему трудился, как в молодые годы, и будет трудиться так до самой смерти. И улыбка у него была вполне дружеская. Он встал, долил себе кофе и вернулся на место.
— Значит, вы не будете лечиться? — спросила я, отпивая из стакана.
— Отчасти, конечно, буду. Вот, принимаю обезболивающие пилюли — прошлой ночью, например.
— У вас сильные боли?
— Да нет. Просто решил принять. Я не думаю, что у меня будут сильные боли.
Это меня удивило. Я знала, что рак легких обычно доставляет больным ужасные страдания. Видя мое недоумение, мужчины за столом развеселились. Роберта налила себе кофе и вышла.
— Джеки, я буду в гостиной, — сказала она.
— Как держится Роберта? — спросила я Гарри.
— О, Берта молодец. Мы с ней неплохо пожили. И, наверное, хорошо, что у нас никогда не было детей — мы и в молодости были такими же стариками, не отступающими от своих привычек.