Люк кивнул.
— Гордон? Гордон — убийца? Гордон совершил все эти убийства? Никогда в жизни не слышала ничего более нелепого!
— Тебя это так удивляет?
— Конечно. Ведь Гордон и мухи не обидит.
— Насчет мухи — не знаю. Но канарейке голову он точно отвернул, а также убил — и в этом я уверен — всех этих людей.
— Дорогой мой, я просто не могу поверить!
— Знаю. Звучит, конечно, дико. Мне и самому вплоть до позавчерашнего вечера такое и в голову не могло прийти.
— Но я знаю Гордона как свои пять пальцев! Я знаю, что он собой представляет! Он очень мягкий человек. Любит, конечно, порисоваться, но в то же время он ужасно трогательный.
Люк покачал головой.
— Очень скоро ты изменишь свое мнение, Бриджит.
— Брось, Люк, я просто не могу поверить! Что за абсурд? Ведь всего два дня назад ты нисколько не сомневался, что убийца — Эллсуорта.
Люк усмехнулся.
— Знаю, знаю. Ты, наверное, думаешь, что завтра я начну подозревать Томаса, а послезавтра — Хортона! Я, конечно, мягко говоря, непоследователен, но не до такой же степени. Ну да, на первый взгляд это действительно абсурд, но ведь… все сходится. Теперь я понимаю, почему мисс Пинкертон не решилась обратиться к местным властям. Знала, что ее поднимут на смех! Вот и помчалась прямиком в Скотленд-Ярд.
— Но какой смысл ему было их всех убивать? Да нет, это глупость какая-то!
— Согласен, но тебя не настораживает его чудовищное тщеславие?
— Он действительно корчит из себя сверхважную персону. Ну и что? Просто у бедняги комплекс неполноценности!
— Допускаю, что первопричина именно в этом. Возможно. Но подумай, Бриджит. Вспомни, что ты сама ему недавно в шутку сказала — по поводу очередной его обиды — Lese-majeste. Неужели ты не видишь, что его самомнение выходит за пределы разумного? Еще немного, и он объявит себя Господом Богом.
Бриджит задумалась.
— И все же мне не верится. У тебя есть какие-нибудь доказательства? — спросила она.
— Его собственные слова. Позавчера вечером он так мне и заявил: дескать все, кто так или иначе осмеливались ему дерзить или перечить, вскоре отправлялись на тот свет.
— Продолжай.
— Это трудно объяснить. Главное даже не то, что он говорил, а как говорил. Абсолютно невозмутимо и самодовольно и — как бы это выразиться? — обыденно! Как о чем-то привычном. Восседал за столом словно монарх, с самодовольной улыбкой… Мне стало жутко, Бриджит!
— Дальше.
— Ну потом он начал перечислять людей, которые умерли, потому что навлекли на себя его державное недовольство! А теперь послушай, кого он назвал: миссис Хортон, Эмми Гиббс, Томми Пирса, Гарри Картера, мистера Шмеллинга и шофера Риверса.
Наконец Бриджит поняла… Она сильно побледнела.
— Он упомянул именно этих людей?
— О чем я тебе и толкую! Теперь ты мне веришь?
— О Боже, приходится… Но какие причины?
— Да самые тривиальные — и это-то самое страшное! Миссис Хортон, видите ли, относилась к нему пренебрежительно, Томми Пирс передразнивал его перед садовниками, Гарри Картер обругал, Эми Гиббс была крайне непочтительна, Шмеллинг осмелился публично выступить против его прожектов, Риверс угрожал ему при мне и мисс Уэйнфлит.
Бриджит закрыла лицо руками.
— Ужасно… как ужасно… — бормотала она.
— Конечно. Имеются еще и косвенные улики. Машина, сбившая мисс Пинкертон в Лондоне, была марки «роллс-ройс», и у нее был номер автомобиля лорда Уитфилда.
— Значит, так оно и есть, — произнесла Бриджит.
— Да. В полиции решили, что женщина, сообщившая им номер, должно быть, ошиблась. Ошиблась, как же!
— Их можно понять. Когда речь идет о таком богатом и влиятельном человеке, как лорд Уитфилд, поверят, естественно, ему, а не какой-то чудаковатой старушке!
— Да. Можно представить, в какой затруднительной ситуации оказалась мисс Пинкертон.
— Раз или два она говорила мне довольно странные вещи, — задумчиво сказала Бриджит. — Как будто предостерегала против чего-то… Тогда я ничего не понимала… Но теперь — теперь мне ясно!
— Все сходится. Сначала думаешь: «невероятно!», но потом, хорошенько все взвесив, понимаешь все сходится! Вспомни хотя бы виноград, который он посылал миссис Хортон…
— А она-то считала, что ее отравляют сиделки! И его визит в Институт Веллермана Крейца — очевидно, именно там он раздобыл пробирку с микробами и заразил Шмеллинга.
— Не представляю, как ему это удалось.
— Я тоже, но связь тут явная. От этого не уйдешь.
— Да… Как ты говоришь, все сходится. И разумеется, он мог делать то, на что другие просто не решились бы! Я хочу сказать — он был вне всяких подозрений!
— Думаю, мисс Уэйнфлит догадывалась. Она как-то упомянула о его визите в Институт. Упомянула словно невзначай. Только сейчас до меня дошло, что она решила подбросить мне зацепку…
— Значит, она все знала?
— Скажем так: подозревала. Но, ее, несомненно, смущали их прежние отношения, она ведь в молодости была в него влюблена.
Бриджит понимающе кивнула.
— Да, это многое объясняет. Гордон говорил мне, что они были когда-то помолвлены.
— Она не желала этому всему верить, понимаешь? Но «несчастные случаи» все продолжались… Она пыталась намекнуть мне, но открыто предпринять что-либо против него было выше ее сил! Женщины странные создания! Мне кажется, она и сейчас по-своему его любит…
— Даже после того, как он ее отверг?
— Это она его отвергла. История, надо сказать, весьма неприглядная.
И он поведал ей о той сценке, из давнего-давнего про-итого. Бриджит широко раскрыла глаза.
— И Гордон такое сделал?
— Да. Уже тогда он неспособен был обуздывать себя!
Бриджит вздрогнула.
— Столько лет назад… столько лет назад… — пробормотала она.
— Возможно, на его счету гораздо больше жертв, чем нам известно! Эти несколько смертей привлекли к нему внимание только потому, что следовали одна за другой… Похоже, он просто утратил бдительность, окончательно уверовав в собственную неуязвимость…
Бриджит кивнула. Немного подумав, она отрывисто спросила:
— А что именно сказала тебе мисс Пинкертон? С чего она начала?
Люк мысленно вернулся к событиям того дня — в купе поезда, следующего до Лондона.
— Сказала, что едет в Скотленд-Ярд, упомянула деревенского констебля — что он, дескать, симпатичный парень, но убийства ему не по зубам.
— Она прямо так и назвала эти «несчастные случаи» — убийством?
— Да.
— Продолжай.
— После она сказала: «Я вижу, вы удивлены. Я и сама поначалу удивлялась. Просто не могла поверить. Думала, что у меня слишком разыгралось воображение».
— А дальше?
— Я спросил ее, уверена ли она, что это не игра воображения, а она спокойно так ответила: «В первый раз мне могло что-то почудиться, но не во второй и тем более не в третий. Тут уж сомневаться не приходится».
— Вот умница… Продолжай.
— Ну, разумеется, я для виду поддакивал ей — сказал, что она, без сомнения, поступает правильно. В общем, был каким-то Фомой Неверующим!
— Человек крепок задним умом! Я прекрасно тебя понимаю! Я бы и сама не приняла слова бедной старушки всерьез. Что еще она говорила?
— Дай-ка вспомнить… Ах да, упоминала дело Аберкромби, знаешь, отравителя из Уэллса[275]. Сказала, что раньше не верила, что он как-то особенно смотрел на свои жертвы. Но теперь поняла, что такое действительно возможно. Сама убедилась.
— Как именно она выразилась?
Люк задумался, наморщив брови.
— Она выразилась очень деликатно: «Кто-то сказал, что Аберкромби как-то по-особому смотрел на свои жертвы… это правда!» А я спросил: «Что именно?» И она ответила: «Да вот такой особый взгляд». И ей-богу, Бриджит, то, как она произнесла это… Я прямо не знал, что подумать! Она выглядела как человек, который действительно видел такое, чего нельзя передать словами!
— Продолжай, Люк. Постарайся хорошенько вспомнить все.
— А потом она перечислила жертвы — Эми Гиббс, Картер и Томми Пирс — и добавила, что Томми был скверный мальчишка, а Картер пил. А затем сказала: «Но теперь — то есть вчера — так посмотрел и на доктора Шмеллинга — а он такой хороший человек, такой славный». И еще, что если бы она пошла к нему накануне и сказала, что ему угрожает, он бы наверняка поднял ее на смех!
Бриджит глубоко вздохнула.
— Теперь мне все понятно.
Люк посмотрел на нее.
— В чем дело, Бриджит? О чем ты?
— О том, что мне однажды сказала миссис Шмеллинг. И я сама спрашивала себя… Нет, не важно, продолжай. Что сказала мисс Пинкертон в конце вашего разговора?
Люк тихо повторил слова старой дамы. Они так запали тогда ему в душу, что он вспомнил бы их в любое время дня и ночи.
— Я заметил, что очень трудно совершить столько убийств и выйти сухим из воды, а она ответила: «Нет-нет, молодой человек, вот тут вы не правы. Убить очень легко — пока вас никто не подозревает. Видите ли, человек, о котором идет речь как раз из тех, кого никто и никогда не заподозрит…»
Люк замолчал.
— Убить легко? — Голос Бриджит дрожал. — Да, ужасно легко — это правда! Неудивительно, что эти слова врезались в твою память, Люк. Теперь и я их запомню — на всю жизнь! Такой человек, как Гордон Уитфилд, еще бы, конечно, для него это легко!
— Но доказать, что это он, будет ох как непросто.
— Ты считаешь? Мне кажется, я смогу помочь.
— Бриджит, я запрещаю тебе…
— Как ты можешь мне запретить? Нельзя же сидеть сложа руки и ждать развязки. Я с тобой, Люк. Наверное, это действительно опасно, но я не могу оставаться в стороне.
— Бриджит…
— Я с тобой, Люк! Я никуда не еду… Я принимаю приглашение мисс Уэйнфлит.
— Дорогая, я прошу тебя…
— Это опасно для нас обоих Я знаю. Но мы будем действовать вместе!