Двадцать шестое декабря
1
Не веря своим глазам, начальник полиции и инспектор Сагден уставились на Пуаро, который осторожно ссыпал камешки обратно в маленькую картонную коробку и отдал ее Джонсону.
— Это они, — подтвердил он. — Те самые алмазы.
— И вы нашли их… Где вы сказали? В саду?
— В одной из чаш с композициями мадам Альфред Ли.
— Миссис Альфред? — затряс головой Сагден. — Просто не могу поверить.
— Не можете поверить, что миссис Альфред перерезала глотку своему свекру?
— Нам уже известно, что это не она, — поспешил уточнить Сагден. — Просто я не могу поверить, что она украла алмазы.
— Да уж, в подобной роли ее трудно представить, — согласился Пуаро.
— Но их там мог спрятать кто-то другой, — заметил Сагден.
— Совершенно справедливо. Тем не менее как раз в этой вазе была насыпана галька, очень напоминающая по размерам и форме эти злосчастные алмазы.
— Вы хотите сказать, что она задумала и подготовила все это заранее? — спросил Сагден.
— Никогда в это не поверю, — разгорячился полковник Джонсон. — Никогда. Зачем, скажите на милость, ей нужно было их красть?
— Ну, что касается этого… — начал было Сагден.
— Я готов ответить на ваш вопрос, — перебил его Пуаро. — Она взяла алмазы, чтобы появился какой-то мотив убийства. То есть она знала, что убийство замышляется, хотя сама в этом участия не принимала.
— Уж очень это надуманно, — нахмурился Джонсон. — Вы делаете из нее сообщницу. А чьей сообщницей она может быть? Только своего мужа. Но нам известно, что он никакого отношения к преступлению не имел. А потому версия ваша весьма неубедительна.
Сагден задумчиво потер подбородок.
— В общем, вы правы, полковник, — признал он. — Если миссис Ли и взяла алмазы — я подчеркиваю «если» — то это самое обыкновенное воровство. Может, для этого и берег с галькой сделала — чтобы спрятать их среди камней, пока не утихнут страсти. Но, возможно, это случайное совпадение. Просто эта ваза с весьма похожими камешками показалась грабителю — кто бы таковым ни оказался — идеальным местом, чтобы их припрятать…
— Вполне возможно, — согласился Пуаро. — Одно совпадение я всегда готов допустить.
Инспектор Сагден с сомнением покачал головой.
— Вы не согласны, инспектор? — спросил Пуаро.
— Миссис Альфред Ли — очень милая дама. Не похоже, чтобы она могла быть замешана в подобной истории. Но, разумеется, уверенным быть нельзя.
— Во всяком случае, — раздраженно заметил полковник Джонсон, — что бы там ни было с алмазами, о том, что она причастна к убийству, не может быть и речи. Дворецкий видел ее в гостиной в то время, когда совершалось преступление. Вы не забыли об этом, Пуаро?
— Я все помню, — ответил тот.
Начальник полиции повернулся к своему подчиненному.
— Что ж, давайте продолжим. У вас есть что-нибудь новенькое?
— Да, сэр. Кое-что удалось раздобыть. Начнем с Хорбери. У него есть основания бояться полиции.
— Участие в грабеже?
— Нет, сэр. Вымогательство. Что-то вроде шантажа. Был задержан, но за отсутствием доказательств ему удалось отвертеться, хотя лично я уверен, что это был не единственный случай. Когда Тресилиан упомянул о том, что в доме полицейский, Хорбери, по-видимому, очень испугался, решив, что мы что-то раскопали, прознали о его прошлых делишках.
— Так, с Хорбери все ясно, — прервал его полковник полиции. — Что еще?
Инспектор смущенно кашлянул.
— Миссис Джордж Ли, сэр. Мы получили кое-какие сведения о ее жизни до замужества. Она жила с неким капитаном Джоунсом. Он выдавал ее за свою дочь, но она вовсе не дочь ему… Выходит, старый мистер Ли сразу ее раскусил… — Он неплохо разбирался в женщинах и с ходу определял, кто чего стоит, — и, естественно, не отказал себе в удовольствии намекнуть на ее грешки. Его удар явно попал в цель.
— Что ж, вот вам и еще один мотив, не говоря уже о деньгах, — задумчиво проговорил полковник Джонсон. — Возможно, она решила, что ему и на самом деле что-то известно и он собирается рассказать об этом ее мужу. И по телефону она не говорила, — все это чистейшая ложь.
— Может, пригласить ее вместе с мужем, сэр, и сразу все выяснить? Посмотрим, что они скажут, — предложил Сагден.
— Неплохая идея, — согласился полковник.
Он позвонил. Вошел Тресилиан.
— Попросите к нам мистера и миссис Джордж Ли.
— Хорошо, сэр.
Когда старик повернулся, чтобы выйти, Пуаро вдруг спросил:
— Листки на календаре не отрывали с тех пор, как произошло убийство?
Тресилиан обернулся.
— На каком календаре, сэр?
— Вон на том, на стене.
Сейчас они снова сидели в кабинете Альфреда Ли. Календарь, о котором шла речь, был большим отрывным календарем, каждая дата была напечатана на отдельном листке очень крупным шрифтом.
Тресилиан, прищурившись, пытался вглядеться, потом подошел поближе.
— Извините, сэр, но, по-моему, тут все в порядке. Сегодня двадцать шестое, — сказал он.
— Ах, простите. А кто следит за календарем?
— Мистер Ли, сэр. Он сам отрывает листки каждое утро. Мистер Альфред — очень аккуратный джентльмен, сэр.
— Ясно. Спасибо.
Тресилиан вышел.
— Вас что-то смутило в этом календаре, мистер Пуаро? — озадаченно спросил Сагден. — Я чего-то недосмотрел?
— Календарь тут не главное, — пожал плечами Пуаро. — Просто я провел небольшой эксперимент.
— Расследование у коронера состоится завтра, — предупредил полковник Джонсон. — Но слушание дела, разумеется, будет отложено.
— Да, сэр, — подтвердил Сагден. — Я уже был у коронера и обо всем договорился.
2
В комнату вошли Джордж и Магдалина Ли.
— Доброе утро! — приветствовал их Джонсон. — Не угодно ли присесть? Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, дабы прояснить некоторые моменты.
— Буду счастлив оказать посильную помощь, — несколько напыщенно откликнулся Джордж.
— С удовольствием, — еле слышно пролепетала Магдалина.
Начальник полиции неприметно кивнул Сагдену.
— Относительно телефонных разговоров, — подхватил Сагден. — Вы разговаривали вчера вечером с Уэстерингемом, мы правильно вас поняли, мистер Ли?
— Да, — холодно подтвердил Джордж. — С моим доверенным лицом. Могу дать вам его номер и…
Инспектор Сагден поднял руку, призывая его остановиться.
— Совершенно верно, мистер Ли, совершенно верно. Мы не подвергаем этот факт сомнению. Ваш разговор начался в двадцать пятьдесят девять.
— Я… Назвать точное время я, пожалуй, не смог бы.
— Ну а мы можем, — сказал Сагден. — Мы всегда все тщательно проверяем. Ваш разговор начался в двадцать пятьдесят девять и завершился в двадцать один ноль четыре. А мистер Ли был убит примерно в двадцать один пятнадцать. Я вынужден еще раз спросить у вас, чем вы занимались после того, как закончили разговор?
— Я же сказал: звонил по телефону.
— Нет, мистер Ли, вы не звонили.
— Чепуха! Вы ошибаетесь! Закончив разговор, я стал думать, не позвонить ли мне еще… Будет ли стоить предстоящий разговор тех расходов, которые… Как вдруг услышал грохот наверху.
— Вы хотите сказать, что целых десять минут раздумывали, звонить вам еще раз или нет?
Джордж побагровел.
— Что вы имеете в виду? Что, черт побери, вы имеете в виду? — захлебывался он. — Какая наглость! Вы что, мне не верите? Это при моем-то положении в обществе? Я… С какой стати я должен отчитываться перед вами чуть не за каждую минуту?
С флегматичностью, которая восхитила Пуаро, инспектор Сагден заметил:
— Это обычная процедура.
Джордж в негодовании повернулся к начальнику полиции.
— Полковник Джонсон, и вы поощряете такое беспрецедентное поведение?
Однако полковник был тверд.
— В деле об убийстве, мистер Ли, отвечать полагается на все вопросы без исключения.
— Я и ответил! Закончив разговор, я размышлял, не заказать ли мне еще один.
— Вы были в этой комнате, когда раздался грохот наверху?
— Да, да.
Джонсон обратился к Магдалине:
— Миссис Ли, вы утверждали, что, когда поднялась суматоха, вы разговаривали по телефону и что в комнате больше никого не было?
Магдалина заволновалась. Затаив дыхание, она искоса посмотрела на Джорджа, потом на Сагдена и — умоляюще — на Джонсона.
— По правде говоря, я не знаю… Не помню, что я сказала… Я была так расстроена…
— Мы, знаете ли, все записывали, — напомнил Сагден.
Она нацелила на него весь свой арсенал — огромные выразительные глаза, трепещущие губки. Но в ответ встретила лишь ледяное равнодушие… Этот человек был безразличен к ее прелестям и думал лишь о своем долге.
— Разумеется, я… я звонила. Не могу припомнить когда… — Она умолкла.
— Ну что ты говоришь? — вмешался Джордж. — Откуда ты звонила? Во всяком случае, не отсюда.
— Полагаю, миссис Ли, вы вообще не звонили, — сказал инспектор. — В таком случае, где вы были и что делали?
Магдалина в полном отчаянии огляделась по сторонам и зарыдала.
— Джордж, не позволяй им так грубо со мной обращаться! — всхлипывала она. — Ты же знаешь… когда меня пугают или набрасываются с вопросами, я не в состоянии ничего вспомнить! Я… я не знаю, что говорила вчера вечером… Мне было так страшно… Я была так расстроена… А со мной так грубо обращались…
Она вскочила и, рыдая, выбежала из комнаты.
— Что все это значит?! — сорвавшись с места, закричал Джордж. — Я не позволю вам так обращаться с моей женой, запугивать ее до полусмерти! Она очень впечатлительный человек! Какой позор! Я сделаю запрос в парламенте о недостойных методах, применяемых полицией. Это просто неслыханно!
Он с возмущенным видом удалился, громко захлопнув за собой дверь.
Инспектор Сагден, откинув голову, оглушительно захохотал.
— Ишь как их проняло! — воскликнул он. — Вот теперь посмотрим!
— Ситуация чрезвычайная! — нахмурился Джонсон. — Все это выглядит крайне подозрительно. Нам нужно получить от нее дополнительные разъяснения.
— Не волнуйтесь, сейчас она вернется, — успокоил его Сагден. — Когда сообразит, что сказать. Верно, мистер Пуаро?
Пуаро, видимо о чем-то задумавшийся, вздрогнул.
— Что, простите?
— Она вернется, сказал я.
— Наверное. Да. Пожалуй, да.
— В чем дело, мистер Пуаро? — не сводил с него глаз Сагден. — Вам что-то почудилось?
— Знаете, я не уверен, но, кажется, мне и в самом деле что-то почудилось.
— Что еще, Сагден? — нетерпеливо спросил полковник Джонсон.
— Я попытался определить, — продолжил Сагден, — в какой последовательности все поднимались наверх. Сейчас уже ясно, что произошло. Убийца выскользнул из комнаты, запер дверь с помощью плоскогубцев или какого-то иного инструмента, и, улучив момент, смешался с теми, кто мчался к покоям старика. К сожалению, точно определить, кто кого видел, нелегко, потому что в такую минуту люди плохо что-либо запоминают. Тресилиан сказал, что видел, как из столовой выбежали Гарри и Альфред Ли. Это позволяет их исключить из числа подозреваемых, да, собственно, они и раньше были вне подозрения. Насколько я понимаю, мисс Эстравадос появилась возле двери одной из последних. Первыми же там, судя по всему, оказались Фарр, миссис Джордж и миссис Дэвид. Но каждый из них утверждает, что впереди бежал кто-то еще. И поди теперь разберись, кто лжет намеренно, а кто действительно плохо помнит. Все сбежались туда — это факт, — но кто за кем… добиться невозможно.
— Вы полагаете, что это важно? — тихо спросил Пуаро.
— Это дало бы нам возможность сделать своего рода хронометраж, — ответил Сагден. — Ведь у преступника было очень мало времени, тут важна была буквально каждая секунда.
— В данном деле временной фактор действительно очень важен, — согласился Пуаро.
— Мало этой неразберихи, так тут еще и две лестницы, — продолжал Сагден. — Одна в холле, находится приблизительно на равном расстоянии от столовой и от гостиной. Вторая — в противоположном конце дома. Стивен Фарр взбежал по второй лестнице. Мисс Эстравадос тоже, поскольку ее комната в том конце. Все остальные вроде бы поднялись из холла.
— Да, путаницы тут хватает, — пробормотал Пуаро.
Дверь отворилась, и в комнату быстрым шагом вошла Магдалина. Она чуть задыхалась, на щеках у нее выступил яркий румянец.
— Муж думает, что я уже легла, — подойдя к столу, тихо сказала она. — А я незаметно выскользнула из комнаты. Полковник Джонсон, — она подняла на него огромные, полные тревоги глаза, — если я скажу правду, вы ведь никому ничего не скажете? Да? Вам… вам ведь не обязательно всех обо всем извещать, верно?
— Вы имеете в виду нечто такое, что не имеет отношения к преступлению? — спросил полковник Джонсон.
— Да, никакого. Это касается моей… моей личной жизни.
— Вам лучше рассказать, как все было на самом деле, миссис Ли, и позвольте уж нам судить, имеет это отношение к преступлению или нет.
— Хорошо, я доверюсь вам. Я чувствую, что вам можно верить. — В глазах Магдалины стояли слезы. — У вас такое доброе лицо. Видите ли, дело в том, что есть… один человек… — Она умолкла.
— Да, миссис Ли?
— Вчера вечером я хотела позвонить одному человеку… мужчине… моему другу, но Джордж не должен был об этом знать… Разумеется, я поступила дурно, но теперь уж ничего не поделаешь. Так вот, после обеда я отправилась звонить. Я… я была уверена, что Джордж еще в столовой. Но когда пришла сюда, то услышала его голос и решила подождать.
— И где же вы ждали, мадам? — спросил Пуаро.
— Под лестницей есть место, куда вешают пальто и другие вещи. Там темно. Я пробралась туда и ждала, когда Джордж выйдет. Но он все не выходил, а потом раздался грохот, мистер Ли закричал, и я побежала наверх.
— Значит, ваш муж не покидал этой комнаты до тех пор, пока не случилось убийство?
— Да.
— А вы сами с девяти до девяти пятнадцати прятались под лестницей?
— Да, но не могла же я в этом признаться, понимаете?! Все бы стали выяснять, зачем я туда забралась. Это было бы ужасно. Вы ведь меня понимаете?
— Да, это действительно было бы для вас ужасно, — сухо заметил Джонсон.
Она одарила его чарующей улыбкой.
— Я так рада, что рассказала вам правду. Вы не скажете моему мужу, да? Я знаю, что не скажете! Что я могу положиться на вас, на всех вас.
Она обвела их на прощанье умоляющим взглядом и быстро вышла.
— Уф, — тяжело вздохнул полковник Джонсон. — Вероятно, все так и было. Вполне правдоподобная история. А с другой стороны…
— …как знать, — закончил за него Сагден. — То-то и оно, что мы не знаем.
3
Лидия Ли стояла у окна в дальнем конце гостиной. Ее изящная фигура была наполовину скрыта тяжелой занавеской. Услышав скрип двери, Лидия, вздрогнув, обернулась…
— Вы напугали меня, мосье Пуаро.
— Извините, мадам. Я хожу очень тихо.
— Я думала, это Хорбери.
— Понятно, — кивнул Эркюль Пуаро. — Вот у кого действительно бесшумная походка, совсем как у кота… или у грабителя.
Он замолчал, пристально на нее глядя.
— Мне этот человек никогда не нравился. Буду рада от него отделаться. — На ее вежливо-равнодушном лице отразилась неприязнь.
— По-моему, вы поступите очень разумно, мадам.
— Что вы хотите этим сказать? Вам что-нибудь про него известно?
— Он занимается тем, что выведывает секреты — чтобы потом извлечь из них выгоду, — объяснил Пуаро.
— По-вашему, он и про убийство моего свекра что-то знает?
Пуаро пожал плечами.
— У него бесшумная походка и чуткие уши. Вполне вероятно, ему что-то удалось подслушать, но пока он хранит это в тайне.
— Вы полагаете, что он намерен шантажировать кого-то из нас? — напрямик спросила Лидия.
— Я вполне это допускаю, — ответил Пуаро. — Но я решился побеспокоить вас совсем по иному поводу.
— И по какому же?
— Я разговаривал с мистером Альфредом Ли, — многозначительно сказал Пуаро. — Он сделал мне одно предложение, которое я хотел бы обсудить с вами — прежде чем принять или отклонить его. Но я так залюбовался очаровательным рисунком вашего свитера (на темно-красном фоне занавесей он смотрится просто восхитительно), что даже забыл, зачем пришел.
— По-моему, мосье Пуаро, нам не стоит тратить время на комплименты, — упрекнула его Лидия.
— Прошу прощения, мадам. Среди англичанок лишь очень немногие знают толк в la toilette[184]. Платье, которое было на вас вчера, отличалось изяществом и оригинальностью. Очень эффектный и вместе с тем изысканно-простой фасон.
— Зачем вы пожелали видеть меня? — нетерпеливо спросила Лидия.
— Вот зачем, мадам, — стал вдруг серьезным Пуаро. — Как я уже сказал, ваш муж обратился ко мне с одним предложением и был при этом крайне настойчив. Он хочет, чтобы я занялся расследованием этого убийства. Он просит меня остаться и предпринять все возможное, чтобы добраться до истины.
— Так в чем же дело?
— Я не могу принять этого предложения, не получив согласия хозяйки дома.
— Естественно, я не могу не поддержать мужа, — холодно отозвалась Лидия.
— Да, конечно, мадам… Но мне требуется несколько большее, нежели формальное согласие. Вы на самом деле хотите, чтобы я принял участие в расследовании?
— А почему бы и нет?
— Давайте будем говорить откровенно, мадам. Ответьте: вы хотите выяснить правду?
— Конечно, хочу.
Пуаро вздохнул.
— Неужели вам нечего сказать мне в ответ, кроме общих фраз?
— Я воспитана в определенных традициях, — заметила Лидия. Она прикусила губу и, немного поколебавшись, все же решилась: — Что ж, возможно, и в самом деле лучше говорить откровенно. Я вас прекрасно понимаю и ценю вашу деликатность. Ситуация не из приятных. Мой свекор изуверски убит, и если дознание не сможет вывести нас на наиболее вероятного подозреваемого — Хорбери, — обвинив его в грабеже и убийстве, — а оно, по-видимому, не сможет — неизбежно напрашивается вывод, что убийство совершено кем-то из нашей семьи. А привлечение этого человека к судебной ответственности опозорит и обесчестит всех нас… Так вот… мне совсем не хочется, чтобы это произошло.
— Вы бы предпочли, чтобы убийца остался безнаказанным? — спросил Пуаро.
— На свете, наверное, довольно много таких убийц.
— Это уж точно.
— Одним больше, одним меньше — какая, в сущности, разница?
— А как быть остальным членам вашей семьи? Тем, кто ни в чем не виновен? — спросил Пуаро.
— Что значит, как быть остальным? — удивленно переспросила она.
— Неужели вы не понимаете? Ведь если, как вы надеетесь, убийцу не обнаружат, тень подозрения так и останется на каждом из вас!
— Об этом я не подумала…
— И никто никогда не узнает, кто настоящий убийца… — сказал Пуаро. И тихо добавил: — А может, вы уже знаете, мадам?
— Вы не имеете права так говорить! — воскликнула она. — Я ничего не знаю! О, хоть бы это был кто-то посторонний… не член семьи…
— Вполне возможно, тут и то и другое, — вполголоса произнес Пуаро.
Она недоумевающе на него посмотрела.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что убийцей может оказаться и член семьи, и посторонний одновременно… Вы не понимаете, о чем я веду речь? Eh bien, пусть это будет лишь домыслом Эркюля Пуаро. — Он пытливо взглянул на нее. — Ну так как мне быть, мадам? Что мне ответить мистеру Ли?
Лидия подняла руки и вдруг беспомощно их уронила.
— Конечно, вы должны принять его предложение, — сказала она.
Пилар стояла посреди музыкальной гостиной. Она напряженно выпрямилась, взгляд метался по сторонам, словно у зверька, учуявшего опасность.
— Как бы мне хотелось уехать отсюда, — сказала она.
— Не тебе одной, — вполголоса отозвался Стивен Фарр. — Только нас отсюда не выпустят, моя дорогая.
— Кто? Полиция?
— Да.
— Это очень нехорошо — иметь дело с полицией, — важно заявила Пилар. — Приличным людям совсем ни к чему попадать в подобные истории.
— Ты имеешь в виду себя? — пряча улыбку, спросил Стивен.
— Нет, — ответила Пилар, — я говорю про Альфреда и Лидию, про Дэвида, Джорджа, Хильду да и, пожалуй, про Магдалину тоже.
Стивен достал сигарету и принялся сосредоточенно ее раскуривать. Затем спросил:
— А почему такое исключение?
— Какое еще исключение?
— Почему ты не назвала среди прочих Гарри? — спросил он.
Пилар рассмеялась. У нее были очень ровные и очень белые зубы.
— Гарри совсем другой! По-моему, он как раз знает, что значит иметь дело с полицией.
— Возможно, ты и права. Он, пожалуй, слишком колоритная фигура, чтобы вписаться в эту семейку. — И вдруг спросил: — Тебе нравятся твои английские родственники, Пилар?
— Они добрые… Они все очень добрые, — неуверенно произнесла Пилар. — Но мало смеются. Они какие-то невеселые.
— В доме ведь только что произошло убийство, моя дорогая!
— Ах да, — довольно вяло спохватилась Пилар.
— Убийство, — наставительно продолжил Стивен, — вовсе не такое обыденное происшествие, как ты, по своему легкомыслию, полагаешь. В Англии к убийству относятся гораздо серьезнее, чем в Испании.
— Ты надо мной смеешься… — обиделась Пилар.
— Вовсе нет, — ответил Стивен. — Мне совсем не до смеха.
— Потому что ты тоже хочешь уехать отсюда? — посмотрев на него, спросила Пилар.
— Да.
— А этот высокий красивый полицейский тебя не выпускает?
— Я его не спрашивал. Но если бы спросил, он наверняка бы мне отказал. Знаешь, Пилар, мне следует держать ухо востро и быть очень-очень осторожным.
— Это утомительно, — кивнула Пилар.
— Не то слово, моя дорогая. Еще этот ненормальный бельгиец… рыщет по всему дому. Не знаю, будет ли от него толк, но мне он действует на нервы.
Пилар нахмурилась.
— Мой дед был очень-очень богатым, верно?
— Весьма вероятно.
— И кому теперь перейдут его деньги? Альфреду и остальным?
— Смотря что написано в завещании.
— Может, он и мне оставил что-нибудь, — мечтательно заметила Пилар. — Боюсь только, он этого не сделал.
— Не беспокойся, — утешил ее Стивен. — В конце концов, ты — член семьи. Здесь твой дом. Они должны о тебе позаботиться.
— Надо же — мой дом, — вздохнула Пилар. — Все это очень забавно. И одновременно совсем не забавно.
— Прекрасно тебя понимаю… чего уж тут забавного.
Пилар снова вздохнула и, подумав, спросила:
— Как ты думаешь, можно завести граммофон и потанцевать?
— По-моему, нельзя, — неуверенно ответил Стивен. — Не забудь, бессердечная испанка, что в доме траур.
Пилар широко распахнула глаза.
— Но я вовсе не испытываю грусти, — возразила она. — Потому что плохо знала деда… Вообще-то мне нравилось с ним разговаривать, но это совсем не значит, что я должна лить слезы и убиваться из-за того, что он умер. Я не хочу притворяться.
— Нет, ты прелесть!
Пилар предприняла еще одну попытку уговорить его:
— Мы можем засунуть в граммофон какие-нибудь чулки или перчатки, и тогда нас никто не услышит.
— В таком случае пойдем, искусительница.
Пилар радостно засмеялась и, выбежав из комнаты, помчалась к танцевальному залу в дальнем конце дома.
Однако, добежав до галереи, которая вела к выходу в сад, она замерла на месте. Нагнавший ее Стивен тоже остановился.
Эркюль Пуаро, сняв со стены один из портретов, с интересом изучал его, повернув к свету, падавшему со стороны террасы. Он поднял глаза и увидел их.
— Ага! — сказал он. — Вы появились здесь весьма кстати.
— Что вы делаете? — спросила Пилар, подойдя к нему.
— Разглядываю нечто очень интересное — лицо Симеона Ли в пору его молодости.
— О, значит, это мой дед?
— Да, мадемуазель.
Она уставилась на писанный маслом портрет.
— Как он изменился… Как изменился… Он был такой старый и весь в морщинах! А здесь он похож на Гарри. Лет десять назад Гарри, наверное, был таким же.
— Вы правы, мадемуазель, — кивнул Пуаро, — Гарри Ли — вылитый Симеон Ли в молодости. А вот здесь, — он повел ее по галерее, — портрет вашей бабушки. У нее чуть продолговатое кроткое лицо, светлые волосы и добрые голубые глаза.
— Как у Дэвида, — сказала Пилар.
— И у Альфреда тоже, — добавил Стивен.
— Наследственность — весьма интересная штука, — заметил Пуаро. — У мистера Ли и его жены не было ни малейшего сходства. Почти все дети, родившиеся в этом браке, похожи на мать. Взгляните-ка сюда, мадемуазель.
Он указал ей на портрет девушки лет девятнадцати с золотистыми, струящимися по плечам волосами и огромными смеющимися голубыми глазами. Она тоже была похожа на мать — такая же светленькая и белокожая, но, однако, в ней чувствовались энергия и жизнерадостность, каких никогда не знали кроткие голубые глаза и безмятежные черты лица покойной миссис Ли.
— О! — воскликнула Пилар, и щеки ее порозовели.
Она поднесла руку к груди и вынула медальон на длинной золотой цепочке. Нажав пружинку, Пилар раскрыла его: те же смеющиеся глаза глянули на Пуаро с миниатюрного портрета.
— Моя мама, — сказала Пилар.
Пуаро кивнул. На другой створке медальона был портрет молодого красавца с черной шевелюрой и синими глазами.
— Ваш отец, мадемуазель? — спросил Пуаро.
— Да, мой отец, — ответила Пилар. — Он был очень красивый, правда?
— Правда, сеньорита. А разве у испанцев бывают голубые глаза?
— Не часто, только у северян. Кроме того, его мать была ирландкой.
— Значит, в ваших жилах течет испанская, ирландская, английская и даже цыганская кровь, — задумчиво сказал Пуаро. — Знаете что, мадемуазель? С такой наследственностью вы, окажись у вас враги, никого не пощадили бы.
— Помнишь, что ты сказала в поезде, Пилар? Что, будь у тебя враги, ты бы перерезала им глотку, — засмеялся Стивен. — Ой! — Он прикусил губу, поняв, насколько двусмысленно звучат его слова.
Эркюль Пуаро спешно перевел разговор на другое:
— Ах да, ведь я должен кое о чем попросить вас, сеньорита. Моему другу инспектору нужен ваш паспорт. Что поделаешь, таковы правила — очень глупые и скучные, но необходимые, — они касаются всех иностранцев. А по закону вы являетесь иностранкой.
— Мой паспорт? — подняла брови Пилар. — Сейчас принесу. Он у меня в комнате.
— Очень сожалею, что вынужден был вас побеспокоить, — извинился Пуаро, идя рядом с ней.
Они дошли до конца длинного коридора. Здесь начиналась лестница. Пилар взбежала наверх, Пуаро последовал за ней. Стивен замыкал шествие. Спальня Пилар находилась как раз у лестничной площадки.
— Сейчас принесу;— повторила она, открывая дверь.
Пуаро и Стивен Фарр остались снаружи.
— Какую глупость я сморозил, — покаялся Стивен. — Но она вроде бы и не заметила, как по-вашему?
Пуаро ничего не ответил. Он склонил голову набок, словно прислушиваясь.
— До чего же англичане любят свежий воздух. Мисс Эстравадос, по-видимому, унаследовала эту любовь от своей матери.
— С чего вы взяли? — удивился Стивен.
— Сегодня холодный день, — тихо сказал Пуаро. — Мороз, и даже инея нет, хотя вчера было сравнительно тепло и солнечно. А мисс Эстравадос только что приоткрыла окно. Такая любовь к свежему воздуху просто удивительна.
Внезапно до их ушей донеслось какое-то энергичное испанское восклицание, и на пороге, смущенно улыбаясь, появилась Пилар.
— Ах, — воскликнула она, — какая же я глупая и неловкая! Моя сумочка лежала на подоконнике, и когда я вынула из нее все бумаги, чтобы найти паспорт, он выпал из окна. Прямо на клумбу. Я сейчас его принесу.
— Давайте я, — предложил Стивен, но Пилар уже бежала вниз, крикнув через плечо:
— Нет, раз я такая глупая, сама и сбегаю. А вы с мистером Пуаро идите в гостиную, я его туда принесу.
Стивен Фарр явно вознамерился ее догнать, но Пуаро мягко придержал его за руку.
— Пойдемте в гостиную, — тихо сказал он.
Они пошли коридором в другой конец дома и очутились на площадке главной лестницы.
— Прежде чем мы спустимся в гостиную, не зайдете ли со мной в комнату, где произошло убийство? — попросил Пуаро. — Я хочу вас кое о чем спросить.
Они вышли в коридор, ведший в комнату Симеона Ли. Слева была ниша, в которой стояли две крепкого сложения мраморные нимфы, старательно придерживавшие легкие покровы — с поистине викторианской, давно забытой стыдливостью.
— До чего же они страшные при дневном свете! — пробормотал Стивен Фарр. — Вчера вечером мне показалось, что их было три, но, слава Богу, оказывается, только две!
— Да, нынче они не в моде, — согласился Пуаро. — А ведь когда-то стоили больших денег. В сумерках они и вправду выглядят лучше.
— Ну да, потому что видишь только смутные силуэты.
— В темноте все кошки серы, — заключил Пуаро.
В комнате они наткнулись на Сагдена. Он стоял на коленях возле сейфа и разглядывал сквозь увеличительное стекло замок.
— Сейф открыли ключом, — обернувшись, объяснил Сагден. — А значит, тот, кто открывал, знал шифр. Больше ничего существенного.
Пуаро отвел его в сторону и что-то прошептал. Сагден кивнул и вышел из комнаты.
Пуаро повернулся к Стивену Фарру, который не сводил глаз с кресла, где обычно восседал Симеон Ли. Брови у него были сведены, на лбу вздулись вены. Пуаро довольно долго молча смотрел на него, затем спросил:
— Что, воспоминания?
— Еще два дня назад он был жив, сидел здесь, а теперь… — медленно произнес Стивен и, встряхнув головой, напомнил: — Вы ведь неспроста привели меня сюда, мистер Пуаро? Наверное, хотели о чем-то спросить…
— Ах да. Скажите, вы ведь раньше всех подбежали к двери, когда все это случилось?
— Я? Не помню. Нет, по-моему, здесь уже был кто-то из дам.
— Кто именно?
— Не то жена Джорджа, не то Дэвида. Помню, что обе появились почти сразу.
— Вы, кажется, говорили, что не слышали крика?
— По-моему, не слышал. Но твердо сказать не могу. Кто-то действительно крикнул, но это вполне могло быть и где-то внизу.
— Вот такого крика вы не слышали? — спросил Пуаро и, откинув голову, вдруг издал истошный вопль.
Это было так неожиданно, что Стивен отпрянул назад и чуть не упал.
— Господи Боже, — сказал он сердито. — Вы что, хотите переполошить весь дом? Во всяком случае, такого вопля я точно не слышал! Сейчас все сюда примчатся! Решат, что еще кого-нибудь прикончили!
У Пуаро был виноватый вид.
— Верно… Как глупо с моей стороны… Пойдемте поскорее.
Он поспешно вышел из комнаты. У подножия лестницы, задрав головы, стояли Лидия и Альфред. Из библиотеки выскочил Джордж. А навстречу бежала Пилар, с паспортом в руках.
— Все в порядке! — крикнул Пуаро. — Не беспокойтесь. Я просто провел небольшой эксперимент.
На лице Альфреда была досада, на лице Джорджа — возмущение. Пуаро, оставив Стивена объясняться, затрусил по коридору в другой конец дома.
Когда он проходил мимо комнаты Пилар, оттуда вышел Сагден.
— Eh bien?[185] — спросил Пуаро.
— Ни звука, — покачал головой инспектор.
И они с заговорщицким видом переглянулись.
— Значит, вы принимаете м-м-мое предложение, мосье Пуаро? — спросил Альфред Ли.
Его рука, теребившая подбородок, чуть приметно дрожала, а обычно мягкий взгляд карих глаз был непривычно лихорадочным. Он даже начал заикаться. Стоявшая рядом Лидия смотрела на него с тревогой.
— Вы не з-з-знаете… Не м-м-можете представить себе, что для меня з-з-значит… р-р-разыскать убийцу моего отца.
— Поскольку вы заверили меня, что все тщательно обдумали, я решился его принять. Но должен предупредить, мистер Ли: пути назад не будет. Я не пес, которого пускают по следу, а потом отзывают, потому что дичь оказывается не той, что надо.
— Конечно… конечно… Уже все готово. Я распорядился насчет вашей спальни. Оставайтесь у нас, сколько вам нужно…
— Я у вас не задержусь, — обнадежил его Пуаро.
— Что? Что вы сказали?
— Я сказал, что не задержусь у вас надолго. В этом деле замешан столь узкий круг людей, что вряд ли расследование займет много времени. По-моему, конец уже близок.
— Невероятно, — пробормотал Альфред, глядя на него ошарашенным взглядом.
— Ну почему же? Все факты указывают приблизительно в одном направлении. У нас довольно много сведений, не имеющих прямого отношения к делу, которые предстоит отсеять. Как только мы это проделаем, истина всплывет сама.
— Вы хотите сказать, что уже знаете? — недоверчиво спросил Альфред.
— О да, — улыбнулся Пуаро. — Я знаю.
— Мой отец… Мой отец… — Альфред отвернулся.
— У меня к вам две просьбы, мистер Ли, — быстро сказал Пуаро.
— Все что угодно, — приглушенным голосом отозвался Альфред.
— В таком случае, во-первых, пусть в отведенную мне комнату повесят портрет мистера Ли в молодости.
Альфред и Лидия не сводили с него изумленных глаз.
— Зачем вам портрет моего отца? — спросил Альфред.
— Он — как бы это сказать? — будет вдохновлять меня, — торжественно взмахнул рукой Пуаро.
— Вы, вероятно, намерены искать убийцу посредством ясновидения, мосье Пуаро? — съязвила Лидия.
— Скажем так, мадам: я намерен воспользоваться не столько своим умением видеть, сколько умением делать выводы.
Она пожала плечами.
— Во-вторых, мистер Ли, — продолжал Пуаро, — мне хотелось бы узнать подлинные обстоятельства смерти мужа вашей сестры, Хуана Эстравадоса.
— Это необходимо? — спросила Лидия.
— Мне нужны все факты, мадам.
— В ссоре из-за женщины Хуан Эстравадос убил в кафе человека, — сказал Альфред.
— Как он его убил?
Альфред умоляюще посмотрел на Лидию.
— Он нанес ему удар ножом, — ровным тоном ответила Лидия. — Хуана Эстравадоса не приговорили к смертной казни, поскольку на ссору его спровоцировали. Он был приговорен к пожизненному заключению и умер в тюрьме.
— Его дочь знает об этом?
— По-моему, нет.
— Нет, Дженнифер никогда ей не рассказывала, — подтвердил Альфред.
— Благодарю вас.
— Вы же не думаете, что Пилар… — вырвалось у Лидии. — О, это невероятно!
— А теперь, мистер Ли, мне хотелось бы выяснить ряд фактов из биографии вашего брата, мосье Гарри Ли.
— Что вам угодно знать?
— Насколько мне известно, считается, что он в некотором роде опозорил семью. Чем?
— Это было так давно… — заговорила было Лидия.
— Если хотите знать, мистер Пуаро, — покраснев, перебил ее Альфред, — он похитил довольно значительную сумму, подделав подпись отца. Отец, естественно, не возбудил против него дела. Гарри всегда был человеком бесчестным. Он вечно — где бы ни оказывался — попадал в сомнительные истории. И всякий раз слал телеграммы с просьбой прислать денег… выручить его из беды… Его частенько упрятывали в тюрьму — в самых разных странах…
— Зачем говорить то, чего не знаешь наверняка, Альфред, — с укором заметила Лидия.
— Гарри — никудышный человек и всегда был таким! — сердито воскликнул Альфред. Руки у него дрожали.
— Значит, насколько я понимаю, вы всегда друг друга недолюбливали? — подытожил Пуаро.
— Он измучил нашего отца… Обрек его на позор! Лидия нетерпеливо вздохнула. Пуаро, услышав этот короткий вздох, бросил на нее пытливый взгляд.
— Если бы только нашлись эти алмазы! Тогда бы все разъяснилось, я уверена.
— Алмазы нашлись, мадам, — сказал Пуаро.
— Что?
— Их нашли в одной из ваших каменных ваз, в той, где вы решили изобразить Мертвое море, — с невозмутимым видом уточнил Пуаро.
— В моем «Мертвом море»? — воскликнула Лидия. — Но… Как странно!
— Действительно странно, — подтвердил Пуаро.