— Но если вдруг это случится, пошлите за мной.
Этого не будет. Он и без того слишком уж близок к ней.
— Благодарю вас за визит, ваша светлость.
Он поколебался, не зная, возразить ей или нет, но все же распрямил плечи, быстро поклонился и вышел. Сара торопливо закрыла за ним дверь и повернула ключ в замке. Она услышала, как по лестнице стучат его ботинки.
И наступила тишина. Глубокая тишина, не предвещавшая ничего хорошего.
Тишина, означавшая одиночество.
Прислонившись спиной к двери, Сара медленно опустилась на пол. Он оставил у нее свой фонарь. Казалось, что этот свет — часть его, он заполняет окружавшую ее черноту.
Другой мог бы вернуться, ворваться в комнату, требуя, чтобы она выслушала, угрожая ей. Но не Бейнтон. Он был слишком горд. Она понимала. У нее тоже была гордость.
Ее глаза остановились на рукописи, которую она повсюду носила с собой. Ее работа. Воплощение всей ее сущности, ее личности… Но этот поцелуй…
Поцелуй Бейнтона был простым, даже наивным, и невинным в своей жажде, своей страсти. Он напомнил ей, кто она такая.
— Не верь, — предостерегла она сама себя. — Не позволяй себе поддаваться пустым мечтам.
Но этот поцелуй все же не выходил у нее из головы.
Глава шестая
На следующее утро Сара проснулась, вздрогнув, и с тревогой обнаружила, что уснула, скрючившись на полу у двери.
Спину и ноги ломило, ныла каждая мышца. И не только из-за неудобной позы. Изрядную боль явно вызвали напряжение вчерашнего выступления и прогулки босиком по улицам Лондона.
Воспоминания о прошлой ночи снова вихрем пронеслись у нее в голове. Сара оглянулась на оставленную на столе лампу, чтобы убедиться, что визит Бейнтона ей не приснился. Фитиль почти догорел. Женщина вскочила и поскорее задула его, чтобы сохранить остатки фитиля и масла.
Она опустилась на один из стульев. Они все еще стояли друг напротив друга, и ей ясно представилась широкоплечая фигура Бейнтона, сидящего на одном из них во время их вчерашнего разговора.
Подумав об этом, Сара почувствовала острую боль в голове. Отбросив назад спутанные волосы, она одной рукой помассировала висок. Где-то в доме пронзительно вскрикнул младенец, а в другом конце какой-то мужчина издавал отрывистые громкие звуки, словно рубил дрова.
Прошлой ночью у нее была возможность сделать свою жизнь легче и комфортнее.
— Но ты ею не воспользовалась, — напомнила она себе. — И не станешь.
Она почти услышала, как мать, качая головой, укоризненно цокает языком.
— Я живу по-своему, — сообщила она призраку матери и решила, что самое время заняться делом.
Судя по звукам, проникающим сквозь тонкие стены дома, было уже позднее утро. Все участники вчерашнего представления наверняка собрались в театре, чтобы получить плату. Нельзя слишком надолго откладывать расчет за выступление. Когда Джефф и Чарльз окончат все расчеты, они будут готовы поговорить с Сарой о ее пьесе. Она надеялась на успешный разговор.
Мытье в ее стесненных обстоятельствах всегда был нелегким делом. Воду нужно было носить от насоса, расположенного ниже по Болден-стрит. Сара ежедневно совершала это путешествие. Во-первых, потому что верила в необходимость ежедневного мытья, во-вторых, потому что хотела выглядеть наилучшим образом на предстоящей встрече. Однако последнее потребует от нее немалых усилий. Она была уверена, что под глазами у нее огромные круги, и виноват в том, что она не выспалась, конечно же, Бейнтон.
Накинув поверх рубашки одно из повседневных платьев, Сара надела туфли и, пригладив волосы расческой, отправилась за водой. Вернувшись через четверть часа, она принялась приводить себя в порядок.
Остатками хлебной корки, маленьким кусочком засохшего сыра и водой Сара заглушила голод. Затем тщательно оделась, выбрав прогулочное платье травянисто-зеленого оттенка, которое выгодно подчеркивало цвет ее волос. Кроме того, это было ее лучшее платье. Она убрала волосы в высокую прическу, выпустив вдоль щек две длинные пряди.
Сегодня в Лондоне будет сыро. В небе висели низкие серые тучи. Сара надеялась, что успеет дойти до театра, прежде чем начнется дождь.
У нее была только одна шляпка, и женщина берегла ее как могла. Шляпка была из бронзового шелка, отделанная полосатыми лентами зеленого и голубого цветов. Эти ленты они выбирали вместе с Шарлен. Сара очень любила это сочетание цветов, что было очень удачно, поскольку позволить себе новую шляпку она не могла. Сразу же после успеха своей пьесы она проведет целый день, выбирая шляпки, ленты и туфли. Ей так хотелось наконец надеть туфли с целыми каблуками и чулки, не заштопанные уже дюжину раз.
А еще она купит крем для лица. Обломок зеркала, в который она смотрелась по утрам, показывал ей появляющиеся вокруг глаз морщинки. Хорошо еще, что у нее темные ресницы. У рыжеволосых ресницы часто бывают светлыми.
Наконец, одетая во все лучшее, Сара была готова выходить. Она чуть сдвинула шляпку набок, надела перчатки, накинула на плечи плащ на случай, если все-таки по дороге в театр ее застанет дождь, и взяла из стопки рукописей «Беспокойную вдову». Эту пьесу она считала своей лучшей работой.
Рукопись состояла из отдельных листов. Сара бережно уложила их в кожаную папку. Текст отдельных ролей она уже начала копировать, но у нее кончилась бумага, и чернила тоже были на исходе. Она должна поговорить об этом с Джеффом и Чарльзом.
Ей нужен заем. Она отмахнулась от гонорара за исполнение роли Сирены, чтобы они согласились поставить «Вдову». Однако за квартиру давно уже пора было платить, а снова переезжать, пусть даже из такой бедной комнаты, ей не хотелось.
В голове мелькнула мысль, что Джефф и Чарльз, возможно, разрешат ей быть руководителем постановки. Разумеется, она планировала помогать в постановке и даже выйти на сцену, если в этом будет необходимость. Она отлично сыграла бы главную героиню пьесы, вдову.
Но она определенно желала быть режиссером-постановщиком. Эта история зрела в ней целых пять лет, и никто не представлял ее лучше, чем она. Никого она не волновала больше, чем ее. А главное, это позволило бы ей наконец найти свое место в этом мире, который так часто казался ей столь равнодушным и безжалостным.
Прогулка до Бишопс Хилл была хорошим упражнением для ног. В воздухе висел туман. Сара спрятала папку с бумагами под плащ и продолжала идти.
Завидев впереди здание театра, она с удивлением обнаружила, что порядочная часть вчерашней компании все еще толпится у входа. Они явно были чем-то недовольны. Когда она подошла ближе, несколько человек подозрительно уставились на нее. Однако узнать ее было трудно. Она хорошо поработала над сохранением тайны личности Сирены.
Но тенор Уильям Милрой знал ее в лицо и подошел к ней.
— Если вы за оплатой, то можете с тем же успехом идти мимо, — сообщил он со своим милым ирландским акцентом. — Они нас кинули.
Сара застыла на месте.
— Они — что? Кто?
— Кинули нас. Сбежали. Видите доски на дверях? Хозяин театра был тут час назад и заколотил вход. Эти ублюдки и его оставили ни с чем.
— Вы говорите о Джеффе и Чарльзе? — с надеждой уточнила Сара. — Вчера они заработали целое состояние.
— Да, и наверняка забрали его с собой, — согласилась актриса по имени Ирен. — Когда к полудню они не показались в театре, один из парней пошел посмотреть на квартиру, которую они снимают. Она была пуста. Соседи сказали, что слышали ночью, как они уезжали. Они смылись.
— Нет, — не поверила Сара. Услышанное не укладывалось в ее голове. — Я знаю их много лет. Они не могли так поступить.
— Но они это сделали, — возразила Ирен.
— Чертовы подонки, — сказал человек, исполнявший прошлой ночью роль пастуха.
Он повернулся и пошел прочь. Одна из актрис, девушка с тугими черными кудрями, бросилась вслед за ним.
— Куда ты идешь? Что нам делать? — кричала она ему вдогонку.
— Найдем пивную, — ответил он на ходу, повернувшись и продолжая идти спиной вперед. — Идешь?
Она посмотрела на остальных.
— Мне надо в Ковент, — сказал один.
— Я иду, — ответил другой.
Две женщины пошли за пастухом. Уильям Милрой тоже двинулся в их сторону.
Через несколько минут вся толпа разбрелась в разные стороны. Сара осталась стоять у входа как вкопанная. Ей не хотелось уходить.
Ирен тоже еще была здесь.
— Я знала Джеффа и Чарльза с тех пор, как они впервые приехали в город, — сказала ей Сара. — Никогда бы не подумала, что они на такое способны. Они собирались пустить вчерашнюю выручку на поддержание театра.
— Так они нам сказали. Теперь мы знаем правду. Вы знали, что они были по уши в долгах?
— Они привыкли к роскоши, но артистам всегда платили.
— И, кажется, больше никому. Я здесь с половины десятого и скажу вам, что не мы одни остались ни с чем. Их портной, мясник — все они были тут с протянутой рукой.
— Я просто не могу поверить. — Сара покачала головой. — Они обещали поставить мою пьесу.
— Вашу пьесу? А-а, теперь я знаю, кто вы.
— Знаете? — с любопытством спросила Сара.
— Вы — та, на кого все время опирался Колман в театре Хеймаркет.
Сара, не в силах говорить от потрясения, молча кивнула, мысленно поблагодарив Ирен за то, что та не назвала ее Сиреной.
— Ему вас не хватает. Все это знают, — сказала Ирен.
Сара молчала, и она добавила:
— Вероятно, он возьмет вас обратно.
— Но какой ценой? — грустно возразила Сара.
— Не знаю, — сказала Ирен.
— Он будет злорадствовать. Скажет, что я в нем нуждаюсь.
— Точно, скажет. Но послушайте, — начала Ирен, на шаг приблизившись к Саре. — Может быть, вам он и вправду нужен. У вас есть проблемы посерьезнее, чем это.
— Серьезнее, чем шутка, которую сыграли со мной Джефф и Чарльз? — саркастически спросила Сара.
— Да, — сказала Ирен и, нагнувшись, подняла с земли одну из афиш, разбросанных повсюду вокруг. — Прочтите.