Сара неохотно взяла листок, и тут же внутри у нее все сжалось от тоскливого страха.
— Десять фунтов за информацию об актрисе, известной как Сирена? — прочла она вслух. — Связаться с лордом Ровингтоном.
Внизу был адрес, подтверждавший серьезность предложения.
— Что это? Цена за голову Сирены?
— Вы знаете Ровингтона?
— Я слышала о нем.
— Если это дурные слухи, им стоит верить. Он негодяй, каких мало. Любитель актрис, еще какой. Погубил не одну девушку и глазом не моргнув. Мнит себя великим любовником. Он не джентльмен. Хуже того, мало кто хочет довольствоваться его объедками, и, наверное, не без причины.
Сара нахмурилась, раздумывая, что могли означать слова Ирен, и не сомневаясь в том, что ничего хорошего они ей не сулят.
Ирен потеребила афишу.
— Говорят, он заключил по всему городу пари, что сделает Сирену своей любовницей. Это ему вы вчера врезали коленом.
Заметив, что Сара встревожилась, Ирен сказала:
— Да, я знаю, кто вы. Помню ваше выступление несколько лет назад. Я тоже тогда была на сцене. Однако благодаря тому, что Ровингтон стянул с вас парик, все в театре, включая толпу, которая только что тут была, знают, кто вы. У вас незабываемый цвет волос.
— Это просто смехотворно, — сказала Сара, поднимая афишу. — Я не знаю этого человека.
— Вам это и не нужно. Говорю вам, Ровингтон — это пес. Он совокупляется со всем, что движется, и теперь он решил переспать с вами. Вам лучше быть осторожной. Милрой сказал, что со вчерашнего вечера ставки возросли.
— Милрою это известно?
— Это известно всем мужчинам. Ровингтон — хвастун, и половина зрителей пришли посмотреть на вас и на исход дела.
— Боже, как это низко.
Ирен рассмеялась в ответ на брезгливое выражение Сары.
— Это уж точно, еще бы. Вы знаете этих модных щеголей. Они думают, что весь мир принадлежит им, а мы существуем для их развлечения.
В ее тоне послышалась горечь.
Сара понимала ее. Она снова взглянула на афишу.
— Десять фунтов.
— Неплохой заработок, — заметила Ирен. — Особенно для человека, которому не заплатили за вчерашнее выступление.
Для любого из ее собратьев, которые участвовали вчера в «Озорном ревю».
— Может, некоторые из них отправились пропустить пинту пива, но вам лучше остерегаться, Сара. Они могут пойти и дать знать его милости.
— Я поняла ваше предостережение, — ответила Сара. — Но, честно говоря, я не беспокоюсь насчет Ровингтона. Кто меня интересует, так это Джефф и Чарльз, и я их найду.
— На их месте я бы сбежала на континент, — возразила Ирен. — Можете себе представить, сколько они получили за вчерашнее шоу? Они могут годы жить на эти деньги. После первого представления, которое мы поставили, они жили на выручку несколько лет.
— Это несправедливо, — сказала Сара.
Ирен безнадежно пожала плечами.
— Что мы можем сделать? Жизнь несправедлива. Одни пользуются, других используют.
— Но они использовали меня, — ответила Сара.
И ее мечты. Ее надежды. Ее амбиции.
Пьеса, которую она так бережно держала в руках, показалась ей тяжелее деревянной колоды. Кровь в ее венах кипела от ярости.
Сара представила, как Джефф и Чарльз смеются над ее легковерностью. Какой глупой и наивной она, вероятно, кажется их расчетливым умам.
Но они недооценили Сару Петтиджон.
Даже если их уже нет в Лондоне, возможно, они еще не успели покинуть Англию. Она настигнет их на краю света. Может, она и не в состоянии поставить их на место, но знает того, кому это под силу.
«Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, пошлите за мной».
Слова герцога эхом раздавались в ее голове. Осмелится ли она?..
А разве у нее есть выбор? Ей нужно выжить. Джефф и Чарльз попытались растоптать ее мечты. Она им не позволит.
— Вы в порядке? — спросила Ирен. — У вас такая ярость на лице.
— Ярость, говорите? Да, так и есть. Я сделаю все, чтобы найти Джеффа и Чарльза. И я их найду.
— Но как вы собираетесь это сделать? — спросила актриса.
— Я позову на помощь герцога Бейнтона.
Ирен засмеялась, но, увидев, что Сара совершенно серьезна, умолкла.
— Вы и в самом деле знаете герцога Бейнтона?
Сара кивнула.
— И я знаю, как убедить его помочь мне.
Бейнтон ее хочет. Ну что ж, тогда вот ее условия: Джефф и Чарльз должны ответить по закону. И Сара отправилась в путь. Не успела она дойти и до конца улицы, как полил дождь.
Но она продолжала идти.
Гэвин вышел из комнаты Сары с таким чувством, будто его внутренности кто-то перемешал раскаленной кочергой. Он был удивлен, что ему вообще удалось уйти от нее, не потеряв чувства собственного достоинства. Он шел как в тумане, и ему казалось, что весь мир вокруг него замедлился.
Лошадь ждала его на том месте, где он ее привязал. Глянув на дом со шлюхами напротив, Гэвин понадеялся, что оттуда вывалится какой-нибудь повеса и бросит ему вызов. Сейчас ему ничего так не хотелось, как хорошей драки.
Ему подумалось, что любой здравомыслящий человек пересек бы дорогу и поднялся по ступеням, ведущим в тот дом. У него было затруднение, решить которое легко, как говорили ему оба его брата и Сара Петтиджон, но он хотел ее. Миссис Петтиджон… Сару, потому что после того, как мужчина поцелует женщину так, как он поцеловал ее, разве он не получает права называть ее по имени?
Боже, он сгорает от страсти к ней, а она его отвергла. Его, мужчину, о котором мечтает любая женщина в Лондоне, черт возьми!
Кроме двух. Он почти услышал голос Сары, напоминающий ему об этом.
Возможно, поэтому его к ней так влечет. Она говорила ему правду. И тогда, во время его погони за леди Шарлен, и уж точно теперь, несколько минут назад.
Гэвин оседлал лошадь. Арес встрепенулся и начал радостно гарцевать. Пришпорив коня, герцог поскакал домой, но мысли его были далеко. Он снова переживал сцену с Сарой.
Есть ли на свете более независимая женщина? Она скорее будет голодать, чем позволит себе воспользоваться чьей-то щедростью.
Впрочем, это была не совсем щедрость. Там, в ее комнате, сидя рядом с ней, одетой в эту скрывавшую ее от шеи до пят безобразную ночную рубашку, он больше всего на свете хотел обнять ее и ласкать со всей страстью, на которую был способен.
Он не мог представить, чтобы кто-нибудь этого не хотел.
Однако он, похоже, был единственным, кого так поразил ее отказ, — и он не понимал почему.
Когда его многолетняя помолвка с Элин кончилась, потому что она выбрала другого, Гэвин отпустил ее. Когда леди Шарлен уехала, Гэвин был ошеломлен и оскорблен, но отпустил ее. Эти женщины значили для него больше, чем Сара Петтиджон. Они были из его круга, и он собирался на них жениться.
А Сару он просто хотел уложить в постель. Одна ночь страсти — вот все, что было ему нужно.
А потом был этот поцелуй.
На нее он, кажется, не произвел никакого впечатления, но на него… Он чуть не упал перед ней на колени, чего не делал никогда в жизни. Герцоги никого не упрашивают. Это первое правило, которому его научил отец.
Но ему хотелось умолять ее о еще одном поцелуе.
Гэвин поехал через парк, предоставив Аресу самому выбирать дорогу. Солнце только начало подниматься. Лондон зашевелился. На улицах были и другие всадники, но совсем немного.
Только доехав до конца парка, он вспомнил, что оставил лампу у Сары. Ну и пусть.
Он загнал Ареса в конюшню.
Майкл ждал его у дверей спальни. Тальберт, секретарь, передал Майклу список предстоящих сегодня встреч, чтобы тот подготовил нужную одежду. Сегодня был важный день, но Гэвин отмахнулся от элегантного фрака, приготовленного слугой. Он знал, что сегодня не будет годен ни на что, покуда не выбросит из головы Сару.
— Пошлите к Джексону, — сказал он.
Джексон был известным джентльменом, владевшим боксерским салоном, который любил посещать Гэвин. Но стоило Гэвину появиться в салоне, чтобы потренироваться, как кто-нибудь обязательно пытался привлечь его внимание и попросить о помощи или заручиться его поддержкой в каком-нибудь проекте, поэтому Джексон часто присылал в Менхейм одного из лучших учеников, чтобы у Гэвина были сильный соперник и спокойная обстановка для тренировки.
— Скажите ему, чтобы он прислал кого-нибудь получше. Как можно скорее. Если я кого-то не поколочу, то взорвусь.
Если это заявление и встревожило Майкла, то он был слишком хорошо вышколен, чтобы это показать.
— Да, ваша светлость. В таком случае позволите предложить простую рубашку и бриджи с зеленым пиджаком?
Гэвин махнул рукой в знак согласия. Слуга подал ему одежду и ушел, чтобы передать с посыльным записку в салон Джексона.
Оставшись в одиночестве, Гэвин осмелился побриться самостоятельно, и то, что он увидел в зеркале, ему не понравилось. У него был вид сумасшедшего. «Возьми себя в руки», — строго сказал он своему отражению и решил, что плотный завтрак и несколько раундов хорошего боя помогут ему снова стать самим собой.
Внизу, в малой столовой, его встретила мать. Марселла, вдовствующая герцогиня Бейнтон, была красавицей с седыми волосами и царственными манерами. Гэвин ее очень уважал. С тех пор, как умер отец, она стала для него самым близким другом и советником.
Мать приветливо улыбнулась сыну.
— Доброе утро, сын мой! Ты хорошо спал?
— Прекрасно, — пробормотал Гэвин. Он не собирался сообщать ей о своих трудностях.
— Чудесно, я так рада видеть тебя за завтраком. Не придется гоняться за тобой позже.
Гэвин сам достал тарелки из серванта и с удовольствием отметил, что сегодня повар приготовил его любимый бифштекс.
— Что вы желаете мне сказать? — спросил он.
— Я думаю, мы с Имоджин нашли тебе жену.
Она говорила о его двоюродной бабушке, даме некоего ордена, Имоджин. Гранд-дама была исключительно дотошна в вопросах крови и с недавних пор стала активно участвовать в поисках подходящей невесты для внука.