— А, вот и вы, Перкинс, — радостно сказал герцог. — Входите, пожалуйста, и познакомьтесь с миссис Петтиджон.
— Ваша светлость, — ответил мистер Тальберт. — Я должен напомнить вам, что нам нужно немедленно идти на голосование по пенсионному вопросу. Уверен, вы пожелаете переодеться. Майкл ждет вас наверху, карету я приказал подать к подъезду.
— Да, да, я должен идти, но мне нужно сказать Перкинсу несколько слов, — проговорил герцог, махнув рукой мистеру Тальберту. Жестом он пригласил Перкинса подойти. — У нас есть для вас задание.
— У нас — нет. Уже нет… — начала было Сара, но Бейнтон, подняв руку, заставил ее умолкнуть.
— У нас есть задание, — сообщил он Перкинсу, который склонил голову, показывая, что готов выполнять любые приказы герцога. — Нам нужно, чтобы вы нашли двоих мужчин, сбежавших вчера из театра с большой суммой денег. Театр Бишопс Хилл. Как их зовут? — обратился он к Саре.
— Вы будете сражаться на дуэли с лордом Ровингтоном?
Он упрям, но она еще упрямее.
Как она и ожидала, он раздраженно искривил губы.
— Разумеется.
— Тогда я не знаю, о каких мужчинах вы говорите.
С этими словами она гордо повернулась и вышла с видом неприступной праведности.
Она сомневалась, что кто-нибудь раньше пытался ему возражать. Однако, как они оба признали, у нее есть принципы.
— Миссис Петтиджон, вернитесь, — произнес он примирительным тоном. Но она продолжала идти к двери.
— Сара.
Услышав свое имя, она заколебалась. Как странно слышать его из уст Бейнтона. Как знакомо это прозвучало… И все же она собралась с силами и, морщась от боли в ноге, вышла.
В передней у двери стояли дворецкий и два лакея, которые утром пытались ее задержать. За ее спиной секретарь, мистер Тальберт, снова напомнил его светлости, что нужно переодеться для голосования. Она сразу же представила, как секретарь в строгом костюме преграждает герцогу путь, не давая ему пойти за ней, — если, конечно, герцогу вообще захочется ее догонять. Она кивнула удивленным слугам, открыла дверь и вышла на улицу.
Дождь лил как из ведра.
Она накинула на голову капюшон и двинулась в сторону дома. Под складками плаща она прижимала к себе «Вдову». Все, что у нее было ценного, — это ее пьесы. Она увидит их на сцене. Увидит.
А Бейнтон отменит дуэль. Может быть, он слишком самоуверен, но не лишен чувствительности. Она поняла это еще тогда, когда он позволил Шарлен выйти замуж за мужчину, которого она любила. Он еще придет к ней.
А она впредь будет лучше заботиться о себе. Нужно заплатить за комнату. Может, придется смириться и вернуться к Колману. То, что несколько месяцев назад казалось невозможным — работать у него после того, как он пренебрег своим обещанием поставить одну из ее пьес, — теперь, когда вода хлюпала в ее туфлях и стекала по волосам, приобрело смысл.
Не успев пройти и квартала, Сара услышала за спиной стук колес. Она шла по главной улице, и в этом не было ничего удивительного. Занятая тем, чтобы защитить от дождя пьесу и не слишком громко стучать зубами, она не обратила на звук почти никакого внимания. У сырости есть удивительное свойство заставлять человека трястись, хотя день был достаточно теплым.
Экипаж проехал мимо нее и остановился. Дверь открылась, преграждая ей путь.
— Миссис Петтиджон, сядьте в экипаж, — приказал герцог Бейнтон.
В ответ она нахмурилась. Он неплохо устроился внутри вместе с мистером Тальбертом, у которого был весьма неодобряющий вид.
— Я лучше пройдусь, — ответила она, и так бы и сделала, но внушительная фигура Бейнтона выдвинулась из экипажа, он подхватил Сару на руки и бесцеремонно втолкнул внутрь кареты.
— Вперед, Амброуз, по адресу, который я вам указал.
— Да, ваша светлость, — прозвучало в ту же минуту, как Бейнтон уселся рядом с Сарой в экипаже.
Это был уже не наемный экипаж. Сиденья были обиты роскошным бархатом. Внутри пахло сандаловым деревом, и Сара была вне себя от радости, что оказалась не под проливным дождем, хотя ее мокрый плащ и оставлял следы на сиденьях. И все же она не собиралась признавать свое поражение. Женщина не должна сдаваться, если она права.
— Немедленно остановите экипаж, — приказала она.
— Я этого не сделаю, — ответил Бейнтон. — Там дождь.
— Я заметила, — процедила сквозь зубы Сара, тряхнув мокрыми волосами.
Герцог пробормотал что-то насчет упрямых женщин. Мистер Тальберт криво улыбнулся в знак согласия, и Саре захотелось еще раз пнуть герцога по голени, но ее нога все еще болела после первой попытки.
Что ж, поскольку герцог назвал возничему адрес ее квартиры, она может хоть немного отдохнуть. Без сомнения, в ближайшем будущем у них еще будут жаркие споры, но сейчас ей хотелось хоть чуть-чуть мира и покоя.
Сара заметила, что Бейнтон успел надеть подходящий случаю костюм, и удивилась, насколько он изменился. Шейный платок был завязан безукоризненным узлом, и под сюртуком из отличной темно-синей камвольной шерсти виднелся канареечно-желтый жилет. Обе ткани были дорогими и отличного качества, и женщина почувствовала, как жалко выглядит по сравнению с ними ее собственная одежда.
Но чему она действительно позавидовала — так это его пальто из плотной промасленной ткани, которое он надел поверх сюртука. Такое пальто не пропускает ни капли дождя. А Сара чувствовала, что промокла насквозь, и опасалась, что испортила свое лучшее платье.
— Я сообщил Перкинсу все, что смог запомнить об этих театралах, — сказал он. — Вспомнил и фамилию Салерно. Ему удастся что-то сделать. Он настоящий мастер в таких делах.
Сара подумала: было бы хорошо, если бы Джеффа и Чарльза поймали, прежде чем они успеют потратить чужие деньги, но ничего не ответила. Что же касается ее самой… «Вдова» лежала у нее на коленях. Страницы немного отсырели. Дома она разложит их на полу, чтобы просушить. Кожаная папка надежно закрывала рукопись от дождя, и чернила не должны были размыться. Так что Сара чувствовала, что ей повезло.
— Ваша светлость, — сказал мистер Тальберт, — не хотите ли просмотреть список голосов в нашу пользу, прежде чем мы прибудем в Вестминстер?
— Позже, после того, как убедимся, что миссис Петтиджон в безопасности. Хотя в таком соседстве это вряд ли возможно.
— Вы так в этом уверены, хотя вовсе там не живете, — тут же вырвалось у Сары.
Она не могла удержаться. Бейнтон был человеком, на которого трудно не обращать внимания, особенно когда он пытался ее уязвить.
На самом деле втайне от себя она начинала им восхищаться. В нем было все, что должно быть в благородном человеке: он был высок, силен, надежен, Бог наградил его привлекательной внешностью. А этот его торс… Она считала такую фигуру благословением.
Если бы ей когда-нибудь пришла мысль искать себе покровителя — чего она никогда не сделает, — то она выбрала бы кого-то, похожего на Бейнтона. Честно говоря, когда их дело завершится, ей будет даже немного жаль. Рядом с ним она почему-то чувствовала себя живой и энергичной, а ей так этого не хватало с тех пор, как уехала Шарлен.
И еще ей было спокойно. Она действительно чувствовала себя рядом с ним в безопасности.
Сара бросила на Бейнтона быстрый взгляд. Он наблюдал за ней, и в его внимательных синих глазах сквозило беспокойство.
Самым естественным сейчас было бы просунуть руку ему под локоть, чтобы он убедился, что ей хорошо, и, может быть, уютно прижаться к нему, окунувшись в тепло его тела и аромат мыла, который ей так понравился. Закрыв глаза, она чувствовала его в этот миг настолько хорошо, что, кажется, слышала, как стучит его сердце.
Такие мысли не приведут ни к чему хорошему.
Отношения с Роландом преподали ей жестокий урок. Ее чувства оказались ненадежными советчиками, они ее предали. А доверяться одному мужчине за другим, как ее мать, она не могла. Нет, теперь она берегла свое сердце…
Карета повернула на ее улицу. Из-за дождя прохожих было мало, и некому было полюбоваться, с каким шиком подъехала к дому Сара. У герцога Бейнтона в карете были даже окошки с настоящим стеклом. Женщина выглянула наружу и увидела, что по всей улице раскиданы мокрые листы бумаги.
Бумага — это же плоть и кровь ее профессии. Непонятно, почему она валяется на улице, но ее можно собрать, высушить, использовать снова.
— Я живу здесь, ваша светлость.
Ему не нужны были напоминания. Он уже протянул руку, чтобы стукнуть по крыше, подавая сигнал возничему остановиться, — и правильно сделал, потому что она в ужасе смотрела на картонные коробки, разбросанные перед ее домом.
А бумага? Под дождем, разметанные ветром, лежало не что иное, как ее драгоценные пьесы. Чернила уже почти исчезли с листов.
— Погодите, я помогу вам… — начал было Бейнтон, но она уже повернула ручку и выпрыгнула почти на ходу, оставив «Вдову» на сиденье кареты.
Коробки были открыты. Все, что осталось от ее одежды, мокрой кучей валялось рядом. Кто-то рылся в ее вещах и забрал все лучшее. Костюм Сирены был втоптан в уличную грязь.
Но что действительно было ужасно — это пьесы. Большая часть листов была разбросана, остатки лежали рядом с вещами. Сара упала на колени в ужасе от случившегося. Она собрала лежавшие рядом листы и прижала их к груди. Вся ее работа пропала.
По ее щекам потекли горячие слезы, смешанные с дождем.
Она почувствовала, что Бейнтон подошел к ней, раньше, чем услышала рядом его голос.
— Миссис Петтиджон… Сара, пожалуйста, вернитесь в карету, — мягко проговорил он.
— Хозяин выбросил меня на улицу. Я задолжала только за один месяц. В других местах я была должна и больше…
Места, из которых ее выгнали. Такие, как ее милый, уютный дом на Малбери-стрит.
И тут ее растерянность сменилась гневом. Она вскипела от ярости.
— Этот дом — совершенная лачуга. Тут даже крысы с ума сходят, — выкрикнула она, будто с помощью слов могла сделать что-то с этим домом или словно хозяина заботило, что она думает.