— Я полагаю, вы поступите так, как должно, ваша светлость, — продолжил Ливерпуль. — Решение всегда найдется, если есть вы.
«Чтобы пустить в ход палку», — мысленно добавил Гэвин. Он отлично понял, что имеет в виду премьер-министр, и впервые в жизни почувствовал вспышку негодования.
Это было поразительно. Раньше он отлично улаживал такие дела. Они демонстрировали его силу и власть. Отец вышколил его, научив справляться с подобными затруднениями, и до этого момента Гэвин никогда не задавался вопросом о правильности его методов.
Как только аудиенция закончилась, Гэвин вышел так быстро, как только позволяли приличия, и направился в холл. Найдя укромное местечко у окна, он принялся обдумывать свою реакцию на инструкции Ливерпуля.
Гэвин понимал свое положение. Он обеспечивал порядок в своей политической партии. Оценивая Рова, он допустил ошибку. Это случается.
Но почему же он так ощетинился, когда премьер-министр дал понять, что Гэвин должен сам все уладить? Разве не так он всегда и поступал?
Гэвин даже не знал, что именно так его возмущает. Просто какая-то часть его бунтовала, и он не мог понять почему.
Его мысли словно вторили мыслям вдовы Перегрин, персонажа пьесы, написанной Сарой Петтиджон. Но ведь это же смешно! Ее пьеса — полет фантазии, а он живет реальной жизнью.
Конечно, читая пьесу, он понимал, как Перегрин устала от своей вечной роли образца морали и добродетели. Он наслаждался описанием ее бунта против влиятельных лиц воображаемого прихода Лофтон. С удовольствием прочел о том, как она дала отпор сплетникам, и был очень рад, когда очевидный протагонист пьесы, Джонатан Гудвел, оценил ее достоинства, пришел в восхищение от ее мужества и на коленях поклялся ей в вечной любви.
«Беспокойная вдова» понравилась ему гораздо больше шекспировских комедий, которые он считал недостоверными и утомительными. Прочтя одну из них, он нашел, что другие слишком похожи на нее и всем им недостает блестящего стиля трагедии.
А пьеса Сары, напротив, развлекла его, однако в ее персонажах он нашел и подлинную человечность, честность. Как же иначе он мог найти в ней отражение своей нынешней ситуации? В самом деле, ее пьеса, похоже, поколебала его всегдашнее самодовольство и заставила взглянуть на жизнь более внимательно. А это значило, что у нее есть талант, хотя она и не мужчина.
Предложить Саре поставить ее пьесу на сцене после того, как он ее прочел, было для него вполне естественным решением.
Но все же вдовы — не то же самое, что герцоги, и лучше бы ему не говорить никому о том сходстве, которое он только что заметил. Сегодня Гэвину предстояло еще несколько встреч, и он должен был на них явиться.
Герцог отправился исправлять вред, который Ров был намерен нанести своими ребяческими действиями. У них и так уже назначена дуэль. Другому и этого хватило бы, но не Рову. Казалось, он полон решимости устроить как можно больше беспорядка без веской причины, из одного лишь тщеславия. Гэвин явно неверно понимал своего бывшего друга.
Отправившись по делам, он убедился, что Бен был прав относительно слухов о нем и его любовнице. Где бы он ни появлялся, всюду ему подмигивали, его подталкивали локтем, бросали на него хитрые и завистливые взгляды. Связь с Сиреной явно прибавила блеска его образу, и Гэвина это поражало. Сам он, судя о человеке, никогда раньше не принимал во внимание, с кем этот человек спит.
Очевидно, он был в меньшинстве.
Комментарии, которых он удостаивался, отпускали не только мужчины. Интерес женщин тоже явно был подогрет.
Гэвин сделал это открытие в полдень на чаепитии в саду, на котором должен был познакомиться с мисс Чарнок.
За завтраком мать отчитала его. Она сообщила, что извинилась за вчерашний вечер, ссылаясь на его важные государственные дела.
— Однако я перенесла ваше знакомство на сегодняшнее чаепитие у графини Фицуилл. И рассчитываю, что ты там будешь.
Его ответом на эту тираду было:
— Да, матушка.
И он действительно там появился. Знакомство прошло гладко.
Наследница семейства Чарнок была чрезвычайно очаровательной молодой женщиной, как предположил Гэвин, лет двадцати двух. Пышными рыжевато-каштановыми волосами и темными миндалевидными глазами она напоминала ему тигрицу. Ходили слухи, что в ней течет индийская кровь. Однако Гэвин был уверен, что раз ей удалось получить одобрение его двоюродной бабушки Имоджин, то это значит, что ее родословная безупречна. Она была именно такой, какой должна быть герцогиня: молодой — а значит, обещала обильное потомство, очень привлекательной и с хорошими связями. Дополнительным преимуществом были ее перспективы получить большое наследство. У титулованных особ денег не бывает слишком много.
Гэвин уже познакомился с ее родителями — они оба излучали горячее одобрение его персоны и вели себя так, словно уже были приклеены к нему с обеих сторон.
К счастью, они не вызвались сопровождать их, когда Гэвин предложил мисс Чарнок пройтись по графскому саду.
Гэвин начал разговор с замечаний о погоде.
Ответы мисс Чарнок были безукоризненно вежливыми и весьма непримечательными. Она упомянула, что очень любит розы, и Гэвин мысленно отметил, что нужно поручить Тальберту послать ей букет.
Однако едва они очутились в розовой беседке, вдали от ушей и глаз, мисс Чарнок поразила его иной стороной своего характера.
Маска скучающей светской барышни тут же слетела с нее. Она резко повернулась к нему.
— Правда ли, что вы взяли в любовницы женщину, известную как Сирена?
— Не думаю, что беседовать об этом благовоспитанно, — ответил он, оглядываясь из опасения, как бы их кто-нибудь не подслушал.
— А я и сама не вполне благовоспитанна, — сообщила она, — если у меня есть вопросы.
— А мне казалось, вы довольно хорошо исполняете роль благовоспитанной барышни.
Услышав этот тонкий упрек, она моргнула, а потом расхохоталась.
— А вы гораздо интереснее, чем я слышала.
Теперь настал черед Гэвина проявить любопытство.
— Что же вы слышали?
Она недовольно поморщила носик. Потянувшись к одному из пышных цветков, увивавших беседку, девушка сорвала бархатистый лепесток, смяла его, растерла пальцами и только затем соблаговолила ответить:
— Что вы моральный и правильный с головы до ног.
— В ваших устах это не звучит как комплимент.
— Это и не комплимент, — ответила она. — Кому интересно быть связанной узами с образцом нравственности?
— Или с весьма своеобразной молодой леди, — добавил он, хотя ее откровенность открыла ему глаза. Образец нравственности? Значит, вот как о нем думают люди — и не в хорошем смысле?
Она рассмеялась.
— Мы все своеобразные, если позволяем себе такими быть. Так расскажите же мне об этой женщине. Это правда, что она танцевала на сцене голая?
Гэвин ясно представил себе ответ Сары на подобное заявление.
— Не голая, — ответил он как подобает. — Однако выступление было изумительным.
— Я бы так хотела иметь свободу актрисы.
Вспомнив о трудном положении Сары, он ответил:
— Этот образ жизни далек от свободного.
— Но он лучше, чем участь жены.
— Вы не верите, что участь жены может быть вполне счастливой? — Такое заявление его удивило. Уже второй раз за сегодняшний день он слышал слова, имеющие отношение к диалогам из пьесы Сары — о значении положения замужней женщины, — и это возбуждало его любопытство.
— А вы верите? — дерзко ответила она вопросом на его вопрос.
— Я бы сказал, что участь герцогини может быть весьма неплохой.
— Думаю, поскольку вы взяли в любовницы женщину, о которой говорит весь город, то, возможно, вы правы.
— Почему же?
Она наклонилась к нему так близко, что ее юная грудь оказалась почти полностью открыта для его обозрения.
— Потому что, — произнесла она, растягивая слова, — если женщина с таким опытом находит вас интересным, то остается только догадываться, чему же вы сможете научить всех нас.
Если бы она только знала.
Гэвин рассмеялся. Не смог удержаться. Ох и дерзкая эта озорница. Сара прямолинейна, но ее откровенность не была вульгарной, в ней были стиль и достоинство.
— Я отведу вас к родителям, — сказал он, предлагая леди руку.
Но она спрятала руки за спину, отказываясь идти за ним.
— Вы не пытаетесь меня поцеловать? — спросила она.
— За этим вы привели меня в эту розовую беседку?
Мисс Чарнок нетерпеливо хмыкнула.
— Я вас никуда не приводила. Это вы предложили мне прогуляться. Но сейчас, когда мы уже здесь, ваша светлость… — проговорила она, подходя к нему ближе, — может быть, нам стоит воспользоваться моментом. Я хотела бы, чтобы вы меня поцеловали. Очень хотела бы.
Она потянулась к нему, и Гэвин инстинктивно отпрянул. У него не было никакого желания ее целовать. Его манили губы Сары.
Но все же мисс Чарнок вполне могла стать герцогиней.
— Нам нужно вернуться к вашим родителям.
Девушка разочарованно надула губки, но взяла его под руку.
— Значит ли это, что вы не станете со мной встречаться?
— А вы этого хотели бы?
— О, я бы этого очень желала, ваша светлость. По правде говоря, мой отец уже много раз советовал мне обратить на вас внимание, и я, скажем так, теперь нахожу вас восхитительным.
Она была не единственной женщиной, которая теперь находила его «восхитительным». Кажется, всем дамам, присутствовавшим на вечере у графини Фицуилл, все было известно. В каждом взмахе веера, в каждом движении ресниц сквозил флирт. Гэвин еще никогда не бывал объектом столь пристального внимания.
Он понимал, что его богатство и титул привлекают женщин, но не обманывался на свой счет. Однако сейчас они, очевидно, смотрели на него как на любовника, и он чувствовал совершенно другое отношение к себе.
Так вот в чем секрет успеха его собратьев у женщин и вот почему женщины, даже знатные, бывают благосклонны к подлецам и повесам. Тут замешана тайна секса.