Спектакль подходил к концу.
Гэвин справлялся, как ему казалось, довольно неплохо. Да, он переврал несколько реплик, один или два раза забыл свой текст, но Сара легко скрыла все эти мелкие промахи.
Но все-таки он видел, что, несмотря на его игру, в ней было какое-то напряжение. Он слишком сильно ранил ее, когда сказал о своем долге жениться на Леони Чарнок.
Возможно, она никогда его не простит. И дело было не только в гордости. Людям, хорошо знавшим Сару, она казалась сильной женщиной. Но Гэвин узнал ее другую сторону. Любя, она отдавала всю себя… А она любила его.
Настал финальный момент, когда Гудвел должен был упасть на одно колено и признаться вдове в своей вечной любви.
Вдруг Гэвин понял, что, возможно, это его единственный шанс пересмотреть дело и получить ее прощение. Как только они сойдут со сцены, Сара его покинет.
Но сейчас она была с ним, и он не хотел ее терять.
Поэтому, когда настал нужный момент, Гэвин не стал играть роль Джонатана Гудвела.
Он взял руку Сары и, вместо того, чтобы сказать: «Дорогая Перегрин, окажешь ли ты мне честь, выйдя за меня замуж?» — произнес:
— Сара Петтиджон, будешь ли ты моей женой? Станешь ли моей герцогиней?
Моргнув, она застыла на месте.
Публика тоже была обескуражена, но потом он почувствовал, что зрители поняли, в чем дело, и с интересом ждали ответа.
Сара нахмурилась и сделала то, что Гэвин ожидал. Она спряталась за своего персонажа.
— Благодарю вас, мистер Гудвел. Вы делаете мне большую честь…
— Сара, я не играю. Я знаю, что, как только мы сойдем со сцены, все будет кончено, и я не могу этого допустить, пока не скажу тебе о том, что чувствую на самом деле. Я не поэт. Я не умею цветисто выражаться. Я не так одарен даром слова, как ты. Никогда раньше я не признавался женщине в любви. По правде говоря, я думал, что любовь — это выдумки. Она придумана для других, но не для герцогов. Ты показала мне, что это не так. И теперь я не стыжусь сказать, что люблю тебя. Я не хочу проводить дни своей жизни без тебя. Пожалуйста, Сара, вот, я стою на колене, — сказал он, опускаясь перед ней на колено. — Я люблю тебя и хочу разделить с тобой все, что у меня есть. Прошу тебя, выходи за меня замуж.
В театре повисла мертвая тишина.
Все, включая Гэвина, ждали ответа.
Она посмотрела на него сверху вниз, и он видел по ее глазам, что в ней происходит борьба. Она любила его. Он это знал.
Но вместо желанного ответа она прошептала:
— Я не могу выйти за тебя замуж, Гэвин. Разве ты не понимаешь? Я не должна.
Для нее не было ничего мучительнее, чем отвергнуть Гэвина.
Он был самым благородным, самым галантным из всех. Он защитил ее от Ровингтона и его приспешников… И еще научил ее снова доверять. Он заставил ее поверить, что штука под названием любовь все-таки существует, и она даже великолепнее, чем Сара себе представляла.
И теперь она должна ему отказать.
Не только Гэвин, но все зрители, даже актеры за кулисами, хотели, чтобы она сказала «да». Он хотел ее, незаконнорожденную дочь падшей женщины. Любовь Гэвина поднимала ее на высоту, которой она не могла себе представить, и она знала, что слишком любит его, чтобы принять это предложение.
— Я не смогу дать тебе детей, — сказала она, объясняясь не только ему, но и всем, кто ее слышал. — Я слишком люблю тебя, чтобы лишить тебя того, чего ты так хочешь и в чем нуждаешься. — Она вынула из его руки свою. — Я тебя не стою.
Ей хотелось убежать. Она отступила на шаг, но он подошел к ней, обнял ее. Ее глаза обожгли слезы.
Она сопротивлялась. Она не осмелилась взглянуть ему в глаза, но он еще крепче прижал ее к себе и прошептал ей в самое ухо:
— Дети для меня ничего не значат, если я не смогу быть с тобой.
Сара перестала вырываться.
— Ты слышишь меня, любимая? — сказал он, и его голос вибрировал во всем ее теле. — Ты — та единственная, кого я выбрал. Я был создан, чтобы любить тебя, Сара.
По ее щекам потекли слезы. Она не могла их остановить.
— Может оказаться, что ты был неправ и что дети важнее, чем ты думаешь, — сказала она, молясь, чтобы его слова были правдой.
— Сара, нет никаких гарантий, что если я женюсь на другой, то у меня будут сыновья или хотя бы один сын. Это один из рисков, на которые мы идем в жизни. Однако я совершенно точно знаю, что люблю тебя. Ты сделала мою жизнь интересной. По правде говоря, пока я не встретил тебя, я был немного занудой. Положительным и скучным. Я не хочу снова таким становиться. Спаси меня от этого, Сара. Выйди за меня замуж.
Как она могла сопротивляться этим словам?
Он был прав, она действительно ему нужна.
И она хотела его. Он сломал ее защитную стену. Он завоевал ее сердце — он и никто другой.
И в ответ на его слова она обвила руками его шею.
— Да, — сказала она. — Да, да, да.
Он поднял ее на руки, закружил — и зрители, встав, радостно зааплодировали. Тогда Гэвин поцеловал ее прямо на сцене — и одобрительные крики стали еще громче.
Сара знала, что никто в театре не забудет сегодняшнего представления. Она уж точно не забудет.
Обнимая Сару, Гэвин помахал публике, и оба они стояли, купаясь в волнах добра и любви.
— Даже моя матушка и тетя аплодируют, — сказал Гэвин Саре на ухо.
— Посмотрим, как они будут чувствовать себя завтра утром, — сказала она.
Он рассмеялся и пообещал:
— Неважно, как они будут себя чувствовать. Я люблю тебя — сейчас, завтра и всегда.
И тут, под одобрительный рев публики, он снова поцеловал ее, и занавес опустился.
Итак…
Матушка Гэвина и леди Имоджин очень удивили его — они одобрили его брак с Сарой.
— Я никогда не видела ничего романтичнее, чем твое предложение руки и сердца на сцене, — сказала ему вдовствующая герцогиня. — А готовность Сары пожертвовать своим счастьем ради тебя — у меня от этого просто перехватило дыхание.
— А я провела небольшое расследование касательно происхождения миссис Петтиджон, — сказала леди Имоджин. Все трое сидели в менхеймской гостиной на следующий день после театрального дебюта Гэвина. — Может, она родилась и не в браке, но чистота ее крови не подлежит сомнению.
— Правда? — спросил Гэвин.
Тетушка свысока посмотрела на него.
— Разве я когда-нибудь ошибалась?
— Никогда, — подтвердил он, ничего не сказав о том, как он признателен ей за ее одобрение.
— Ее отец, лорд Твиндейл, происходит от самого Завоевателя. Через него она связана узами родства с самыми знатными родами Британии. Должна сказать, нам давно уже нужно то, что она принесет в наш род. В нашей родословной есть дыры.
— А герцогиней она будет великолепной, — заметила вдова. — У нее такой эффектный цвет волос.
— Она прекрасна, — согласился Гэвин.
— Да, — подтвердила леди Имоджин, — она будет чудно смотреться рядом с тобой на твоих портретах. Кроме того, у нее прекрасные манеры.
Гэвин знал, что большую похвалу тетушки заслужить трудно.
— Но как же дети? — спросила матушка. — Мне она нравится, сын мой. Я знаю, что ты принял решение, но все же не могу не сокрушаться.
— Что ж, теперь, когда Бен и Элин ждут близнецов, у нас будут наследники, — сказал Гэвин. — Если не Бен, то его дети.
— Разве тебя это не расстраивает, хоть немного? — спросила вдова.
Гэвин рассмеялся.
— У меня будет жена, моя Сара, и больше мне ничего не нужно.
Итак, с благословения своей семьи, Гэвин Уитридж, 5-й герцог Бейнтон, женился на миссис Саре Петтиджон в один из чудесных лондонских октябрьских дней. Их свадебный завтрак был одним из самых вожделенных и популярных событий года.
А потом Гэвин отвез новобрачную в Трентон, их семейное поместье. «Беспокойная вдова» имела огромный успех, однако после того нашумевшего вечера в театре и последовавших за ним слухов Гэвин хотел уединиться со своей женой, и она с радостью согласилась.
Бен и Элин уже были там. Живот ее был просто огромный, и все вокруг, включая ее отца Файклана Морриса, который жил в соседнем поместье, с нетерпением ждали появления малышей.
Гэвин обнаружил, что каждый день его семейной жизни лучше, чем предыдущий. Сара отбросила все свои сомнения.
— Я нашла свое место в этом мире, — сказала она Гэвину.
— И оно находится в Трентоне? — спросила он.
— Нет, рядом с тобой.
Он был самым счастливым человеком.
В один из бурных ноябрьских дней у Элин начались роды, и на свет появились Генри Моррис Уитридж и Дженнифер Энни Мари Уитридж.
Гэвин вместе с Беном и Файкланом ходили туда-сюда по комнате. Раздавшийся вдруг младенческий крик прозвучал для них слаще, чем ангельская весть. Гэвин был восхищен не меньше отца и дедушки.
Сара первой вышла из комнаты родильницы. Ее глаза были затуманены.
— Бен, Элин зовет вас.
Отец поспешил в комнату.
— И вас тоже, Файклан, — сказала Сара.
Гэвин никогда еще не видел своего старого учителя таким гордым.
— Пророчество вашей бабушки сбылось, — сказал Гэвин. — Следовательно, Генри когда-нибудь станет герцогом.
— Если будет на то воля Божья, — Файклан шагнул к двери и остановился. — Я так рад, что в моей жизни снова появилась Дженни. Другая Дженни, но я буду молиться, чтобы у нее был характер ее бабушки.
— Уверен, так и будет, — ответил Гэвин, и Файклан вошел в комнату, чтобы засвидетельствовать свое почтение новорожденным.
Сара посмотрела на Гэвина и сказала:
— Их рождение — самое невероятное, что я видела в жизни. Они — настоящее чудо. Я так счастлива, что присутствовала при этом.
Он обнял ее, думая о том, о чем она умолчала. Долгих несколько минут они стояли обнявшись.
— Я хочу, чтобы тебе хватало меня для счастья, — прошептала она.
— Мне хватает тебя. А я — все, что ты хочешь?
— Да, тысячу раз да, — сказала она ему… но оба они понимали, что сколько бы они друг для друга ни значили, есть то, чего они не могут иметь.
Под Рождество пришло письмо от Шарлен и Джека. Из-за войны в Америке почта ходила плохо. Письмо было хорошее, а Шарлен поделилась новостью, что к весне Сара станет двоюродной бабушкой. Если Шарлен с Джеком и получили письмо Сары о ее свадьбе с Гэвином, то они об этом не упомянули.