Реджинальд ждал их у машины. Он поприветствовал ее, при этом выражение его лица подозрительно напоминало Майино – казалось, он еле сдерживается, чтобы тоже не подмигнуть ей.
На что они оба намекали? Он миллиардер, семья которого владела огромной медицинской компанией, его отец баллотируется в губернаторы. Она барменша, которая и в школе никогда не училась, а пределом ее разбитых Мелиссой мечтаний было завести со временем собственный бар. Их пути могли пересечься только в таком месте, как «Трентон».
Она никогда не вписалась бы в его окружение, а он никогда не понял бы ее жизни.
В машине Джинни не знала, куда девать ноги. Подол едва прикрывал колени, и Роберт бродил глазами по ее ногам, но Джинни не знала, действительно ли видела в них голодный блеск или просто принимала желаемое за действительное, а Роберт просто рассматривает дешевую ткань платья, поцарапанные каблуки босоножек и прочие мелочи, которые так беспощадно выдавали ее социальный статус.
Она пониже натянула подол и стала смотреть в окно. Он-то чувствовал себя совершенно непринужденно в своих шортах, а вот Джинни странно волновал вид темных волос на его ногах. В костюме он был красивым, роскошным, представительным и элегантным, но сейчас было нечто другое – маскулинность в чистом виде.
– Э-э-э, – протянула она, даже не зная, что собирается сказать дальше, но не в силах дольше выносить молчание. – Что на ланч?
– Дарна, сестра Роны, готовит традиционную филиппинскую курицу сатай[4], суп тинола[5] и суман[6] на десерт.
– Даже не слышала о таком. Вы специально наняли филиппинку, чтобы приготовить все эти вкусности?
– Нет, это моя горничная, она работает у меня почти шесть лет. Я доверяю ей.
По какой-то причине это последнее замечание сделало Джинни счастливой. Роберт нуждался в людях, которым он может доверять, и она очень надеялась, что тоже есть в этом списке.
Роберт умолк. Они ехали через центр города, почти пустой в субботний полдень.
– А какие у нас еще планы на сегодня?
– В общем-то никаких.
Джинни посмотрела ему прямо в глаза:
– Жаль.
Хотя, если он не строит планов на секс, то это только к лучшему. Но Джинни предпочла бы, чтобы он это озвучил. Она не хотела недоразумений.
– То есть это не свидание?
Он открыл рот, потом закрыл рот, потом отвернулся к окну, а Джинни от души насладилась бесценным зрелищем – доктор Уайетт был смущен.
– Потому что это похоже на свидание, – продолжала она. – Я нарядилась, вы за мной заехали, и мы собираемся пообедать вместе. Обычно свидание таким и бывает.
Доктор Уайетт опять открыл и закрыл рот, что делало его несколько похожим на рыбу.
– Понятия не имею. Я не хожу на свидания.
– Вы имеете в виду, что в настоящее время ни с кем не встречаетесь? Это хорошо. Я тоже, – сказала Джинни и поспешно добавила: – Это хорошо, потому что я не хотела бы болтаться на периферии чужого сюжета.
– Не бойся, нет никаких сюжетов. Я имею в виду, что вообще не хожу на свидания. Никогда.
– Вообще никогда? – переспросила она.
Потому что это прозвучало зловеще. Она знала, что он не был женат, но он входит в список самых желанных холостяков Чикаго…
И он целовал ее. Дважды. И первый раз это была его инициатива.
– Нет, – сухо ответил он.
– Почему?
Он кинул на нее тяжелый взгляд.
– Понятно. – Джинни снова отвернулась к окну. – То есть секс не планируется?
Она услышала возмущенный вздох.
– Ты что, всегда говоришь все, что тебе на ум взбредет? У тебя есть какие-то фильтры?
– Да. И если вы заметили, я их постоянно использую – на работе. Но сейчас мы не в «Трентоне». Я не знаю, что происходит с вами или что происходит между нами, но… – Роберт ничего не ответил, поэтому она продолжила: – Что поделать, Роберт, я такая. Я барменша, ни дня не проучившаяся в колледже. Предел моих мечтаний – открыть свой собственный бар. Я ушла из дома, когда мне было восемнадцать, и не разговаривала с моей сестрой почти шесть лет. Я могу быть и злой, и подлой, и занозой в заднице, а вот скромницей меня никак не назовешь. Мне нравится секс, и я хотела бы заняться сексом с вами. – Она не видела его лица, но могла поспорить, что он покраснел. – Но я не жду от вас того, чего вы сами не хотите.
– Ну, слава богу, – пробормотал он с сарказмом.
– Но, – продолжала она, – я в этой машине с вами, потому что вы мне нравитесь. Я знаю, чего я хочу от вас, смешной вы человек. Не ваших денег, не ваших связей – я хочу вас, Роберт. Давно хочу. Я знаю, что это невозможно, ну и слава богу. – Она повернулась к нему и положила руку на его колено. – Но вопрос в другом: знаете ли вы, чего вы хотите от меня?
Он смотрел на ее руку. Она чувствовала, как горит его обнаженная кожа под ее пальцами.
Машина остановилась.
Глава 8
– С ума сойти! – ахнула Джинни, глядя на элегантный особняк.
Дарна, такая же маленькая, как ее сестра, но одетая в форменное черное платье и белый передник, открыла перед ними дверь и с улыбкой поприветствовала Джинни:
– Добро пожаловать, мисс Кауфман!
Роберт насторожился. Дарна была отличной прислугой: аккуратной, пунктуальной и абсолютно надежной. Но видел ли он когда-нибудь ее улыбку?
– Дарна, не так ли? – Джинни протянула филиппинке руку. – Я сегодня как раз познакомилась с Роной. Она ваша сестра, верно? Очень милая.
– Спасибо! Прикажете подавать, сэр?
– Да, накройте стол на террасе.
Дарна удалилась, и они остались одни. Роберт чувствовал, как учащенно бьется его сердце, что было совершенно необъяснимо, потому что ситуация была вроде бы совершенно непринужденной. Просто обед, как он и обещал Джинни.
Да, она ему нравилась. Он привык видеть ее каждый день, и последнее время ему этого очень не хватало. И он сделал все возможное, чтобы помочь ей в трудное время. Правда, он делал это и для некоторых своих пациентов, если они не могли оплатить лечение.
Но он никогда не хотел увидеть этих людей снова.
И он, конечно, никогда не хотел поцеловать кого-либо из них.
Но он поцеловал Джинни. Дважды.
А сегодня, всего несколько минут назад, она смело объявила, что не только любит секс, но хотела бы заняться этим с ним.
Джинни стояла, потрясенно разглядывая высокие расписные потолки.
– Такой большой! – Она оглянулась на него через плечо. – Неужели ты живешь здесь один?
– Да.
– Должна признаться, – продолжала она, слегка наклоняясь и с любопытством разглядывая шелковые обои с цветочным рисунком на стенах, – я совсем иначе представляла себе твой дом.
– Правда?
Джинни, вертя головой во все стороны, прошла в гостиную, а Роберт слегка приотстал, пытаясь вспомнить, случалось ли ему видеть прежде, как соблазнительно она покачивает бедрами при ходьбе? У него закружилась голова, сердце грохотало в ушах, а член напрягся.
Это было желание. Жгучее, откровенное, опасное желание.
Откуда-то издалека до него донесся звук захлопывающейся двери машины и шум мотора – Дар-на уехала. Теперь они были здесь совсем одни, Джинни была не прочь заняться с ним сексом, и внезапно это показалось ему не такой уж безумной идеей.
– Эй, – тихо сказала она, подходя к нему. – Расслабьтесь, Роберт. Ничего не будет.
Он посмотрел на нее взглядом, от которого люди обычно терялись, тушевались и торопились сбежать. Но она просто улыбалась.
– Я представляла вас в более современной квартире – чистые линии, минимум декора, все черное или белое. А здесь… – Она покрутилась, юбка платья взлетела, показав ему еще несколько сантиметров обнаженной кожи. – Здесь все такое шикарное.
– Так получилось.
Она остановилась, и юбка опала.
– Вы купили дом и не стали в нем ничего менять?
– Он был выстроен и оформлен еще в тридцатых какой-то звездой дизайна, и моя мама…
Перед его глазами встала картина: мама сидит в этой самой комнате в мягком кресле у камина, а он оборачивает ей ноги теплым пледом. Сибилл посмотрела по сторонам взглядом, мутным не то от боли, не то от лекарств, и сказала: «Мне нравится эта комната. Все эти цветы, яркие краски, трещинки. Она немного старомодная, но такая живая».
Он хотел, чтобы Сибилл Уайетт сидела здесь, любовалась цветами, красками, трещинками и чувствовала себя живой.
– Моей маме она нравится, – выговорил он.
Но три года назад это не смогло удержать Сибилл здесь. Он не смог удержать ее здесь.
Он должен увезти ее от Лэндона. У него нет другого выхода.
– Понятно, – протянула Джинни. – Она часто у тебя гостит?
Два раза. Его мать была в его доме только два раза. Во второй раз ему пришлось нести ее на руках, потому что она не могла подняться по ступенькам. Как только она смогла встать на ноги, она ушла. Роберт стоял у окна и смотрел, как Сибилл Уайетт садится в черный лимузин Лэндона.
Она не оглянулась.
Тем вечером Роберт и забрел в «Трентон».
– Нет, – коротко ответил он.
– Понятно, – опять сказала Джинни.
Роберт опасался, что это была правда, и она действительно все понимала.
Джинни опять пошла бродить по комнате, ее викторианское платье в цветочек прекрасно вписывалось в антикварную обстановку.
– Значит, это комнаты вашей мамы, – сказала она, проведя рукой по вычурной мраморной каминной полке. – А где живете вы?
Он протянул руку и взял ее за запястье. Она резко вздохнула, не то от неожиданности, не то почувствовав ту же самую связь между ними, какую чувствовал он.
Какая разница?
– Пойдем.
Джинни проводила с ним около часа пять раз в неделю, примерно пятьдесят одну неделю в году, на протяжении почти трех лет. Это означало, что она провела… э-э… где-то около восьми тысяч часов с этим человеком.
Она никогда не задумывалась о том, в каком доме он живет. Понятно, что в дорогом. Наверное, в роскошном. Но она никак не ожидала увидеть такого.