– Эльзы нет в Камышине.
Астра стояла на своем, и он сдался. Дал ей адрес Коржавиных, объяснил, как найти их домик с флюгером в виде флажка.
– Как ты представишься? Компаньонкой покойной баронессы?
– Зачем же так прямолинейно? Скажу, что я из газеты… «Подмосковный вестник», например. Пишу статью о пожаре на Озерной улице.
– А глухая бабка и хитрая внучка тебе все и выложат! На блюдечке с голубой каемочкой преподнесут! Они рты держат на замке, даже соседи не в курсе их дел. Обилие сплетен и разное содержание оных свидетельствуют, что никто по-настоящему не посвящен в семейные проблемы Коржавиных. Болтают кто во что горазд. Ладно! Черт с тобой, поезжай. Я куплю тебе сапоги.
Теперь, пробираясь по хлюпающей грязи камышинских улочек и обходя глубокие лужи, Астра мысленно благодарила Карелина за прорезиненные сапоги, которые он чуть ли не силой заставил ее надеть.
Осеннее золото давно облетело и пожухло, шли затяжные дожди, и поселок выглядел серо, уныло. Почерневшие от сырости дома прятались за такими же черными заборами и растрепанными голыми деревьями.
Дом с жестяным флажком на крыше показался Астре особенно неприветливым и мрачным. У калитки поскрипывало от ветра старое дерево. По двору бегала рыжая собака, ее предупреждающий рык охладил рвение «корреспондентки» проникнуть на охраняемую территорию. В памяти еще свежо было нападение бешеного пса: белки вытаращенных глаз, оскаленные клыки, смрадное дыхание и капающая из пасти слюна. На сей раз Матвей на помощь не придет, он остался в Москве.
Астра прислушалась – к скрипу дерева и шуму ветра примешивался еще какой-то звук. Женский плач? В доме Коржавиных кто-то рыдает… или ей чудится?
Она потопталась у забора, прошлась туда, сюда…
– Эй, дочка, ты к кому?
Астра повернулась на голос и увидела полную женщину в засаленной куртке и сером пуховом платке. Та стояла на другой стороне улицы, опираясь на палку.
– Я из газеты, – ответила Астра. – Пишу статью о пожарах. Вот, хожу, беседую с местными жителями.
Женщина с палкой оживилась.
– Дак тебе на Озерную надо! – посоветовала она. – Там недавно горело.
– На Озерной улице заборы по два метра и злые собаки во дворах.
– И то верно.
– В доме напротив, говорят, живет бывшая… домработница погибшей. – Астра хотела сказать «компаньонка», но рассудила, что для ее собеседницы такое слово слишком мудреное. – Эльза Коржавина. Я не ошибаюсь?
– Жила, – поправила ее женщина. – А я тетка Фрося, соседка ихняя.
И она, радуясь случаю насолить заносчивым Коржавиным, поспешно рассказала и про непотребное поведение сестер, и про слухи, которые гуляют по поселку, и про свой радикулит, бессонную ночь и машину «Скорой помощи» у дома соседей.
– Я думала, у Климовны удар, – с непонятным сожалением поведала Фрося. – А оказалось, Зойка отравилась. Желудочные колики! К ней доктора приезжали. Только я чую, врет она – сама говорит, а глазенки-то так и бегают, так и бегают.
– Зачем ей врать?
– Сестру выгораживает, – без тени сомнений заявила соседка. – Эльза у них прячется, точно! Баронессу удавила, дом подожгла и побегла прямиком к своим. Куды ей еще деваться? «Скорая» к ней приезжала, в чувство приводить. Может, и забрали ее, я не видела. Темень стояла, хоть глаз коли.
– Почему вы так думаете?
– Это в ту самую ночку и было, когда дом на Озерной сгорел! Может, Эльза обожглась на пожаре-то, может, еще что себе повредила. Коржавиных хоть стреляй, нипочем не признаются!
– Смерть хозяйки сгоревшего дома наступила в результате несчастного случая. Таковы результаты экспертизы, – блеснула своей осведомленностью Астра. – Вы в это не верите?
– Экспер-тизы? – с трудом выговорила Фрося. – Полиция что хошь придумает, лишь бы не работать. Мало ли, что они говорят? А я чую, Эльза немку порешила. Час назад к ним полицейский приходил.
– Зачем?
– Кабы я знала! Видно, догадался, где Эльза прячется.
– Полицейский один вышел?
– Один, – горестно вздохнула тетка Фрося. – Разве ее, холеру, отыщешь? Дома и стены помогают.
Астра на ходу изменила свои планы. К Коржавиным она не пойдет, в сложившихся обстоятельствах это бессмысленно.
– Где у вас в поселке станция «Скорой помощи»?
– Вижу, ты меня поняла, – просияла соседка. – При больнице. Где ж ей еще быть-то?
Пока Астра добиралась до больницы, пошел дождь, и она вымокла. Зонтик не спас: ветер забивал под него косые струи воды. Она продрогла, проголодалась и молила об одном – чтобы кто-то из приезжавшей по тому вызову бригады оказался на месте. Ей удалось застать только водителя. В поселке были на ходу всего две машины неотложной помощи. Шофер одной из них занимался текущим ремонтом, копаясь в двигателе. Он помнил и пожар на Озерной улице, и ночной вызов к молодой женщине по названному Астрой адресу.
– Я в машине сидел, – нехотя сказал он, вытирая руки черной от масла тряпкой. – Прилег на руль и задремал. Потом проснулся, и мы поехали.
– А больная?
– Ее забрали с собой.
– Как… с собой? – растерянно переспросила Астра, вспоминая разговор с соседкой Коржавиных.
– Очень просто. Она не в себе была. Мы ее отвезли в частную клинику для этих… с психическими отклонениями. А что, это обязательно в газете писать? Как же врачебная тайна?
Астра представилась ему корреспонденткой «Подмосковного вестника», только изменила тему статьи. «Я пишу о трудовых буднях сотрудников «Скорой», – объяснила она. – Хочу добиться дополнительного финансирования».
– Постойте, я запуталась. Вы забрали с собой молодую девушку, подростка?
– Да нет. Молодую женщину, кажется… Хотя я точно не скажу. Вы бы лучше врачей расспросили.
– Они дома, отсыпаются после смены.
Шофер кивнул:
– Завтра приходите.
– Завтра я уже должна сдать материал в редакцию.
Он развел руками и вздохнул. В дырочки навеса над площадкой, где стояла машина, просачивалась вода. Дождь не прекращался.
– Куда вы отвезли ту женщину? Разве здесь есть частная клиника?
– Здесь нет. А за тридцать километров от Камышина есть, недавно построили, – «Тихая поляна» называется.
«Откуда у Коржавиных деньги на частную клинику? – подумала Астра. – И кого туда отвезли? Зойку или Эльзу? Судя по словам соседки, которая видела младшую сестренку дома, – Эльзу. Выходит, права тетка Фрося!»
– Разве вы обязаны возить пациентов в частные клиники?
– Обязаны, не обязаны – договориться всегда можно.
– Вам заплатили?
– Я не врач, – рассердился водитель. – Мое дело – баранку крутить!
– Да, конечно. Признаться, вы меня удивили: в такой глуши, и вдруг – «Тихая поляна».
– Место там больно красивое – сосны, березки, молодая дубовая роща, озерцо с кувшинками. И тишина, только птички поют и лягушки квакают. Как раз для успокоения души.
– Ой, об этом я непременно напишу! – с воодушевлением воскликнула Астра. – Наверное, клиника построена на спонсорские деньги? Такой опыт нужно пропагандировать и распространять. Как туда попасть?
Похоже, ее актерские навыки все еще были хороши, потому что шофер поверил. И подробно объяснил, как добраться до «Тихой поляны»…
Глава 32
Москва
…Кто-то крался по длинному, бесконечному коридору… Шаги замерли у двери Захара. Он спал в своей комнате, но все слышал. Неизвестный враг таился за дверью, сдерживая дыхание. Захар видел себя как будто со стороны – он лежит на шелковых простынях, на парчовых подушках, в комнате с узорчатыми потолками и стенами, задрапированными яркой тканью. Золотые светильники дымятся на низких столиках, на полу – роскошный ковер. Его мягкий ворс глушит шаги врага. Тот приближается к ложу… Что у него в руках? Черный шнурок?
На ковре у подножия кровати господина сладко спят полуобнаженные одалиски, их перси соблазнительно белеют в предрассветном сумраке. Женщины ничего не слышат!
Захар покрывается испариной от ужаса, но не может даже пальцем пошевелить. Он хочет позвать на помощь, но губы раскрываются в немом крике… из них не раздается ни звука. Враг ловко набрасывает шнурок на шею изнеженного господина, плетеная веревка впивается в кожу, стискивает, режет горло… хрустят хрящи, глаза наливаются кровью, выкатываются из орбит…
– А-а! А-аааа-аа! – Захар проснулся от сдавленного вопля, схватился за шею. – О Аллах! – со стоном вырвалось у него.
Находясь еще во власти сна, он не сразу вспомнил, что никогда не был мусульманином. Там, в комнате с золотыми светильниками, он исповедовал ислам. Но здесь ему следует молиться другому богу.
– Господи… – прохрипел Иваницын, как наяву ощущая смертоносный шнурок на шее. – Боже мой! Спаси и помилуй…
Язык присох к нёбу, губы не слушались. Едва ли не впервые в жизни он робко осенил себя крестным знамением.
– Ф-фу-у-у… какой кошмар…
Медленно, с натугой дыша, он потирал пальцами саднящее горло. Привязанный к автомобильному зеркалу черный шнурок живо пришел ему на память.
«Жуткий сон посетил меня не случайно, – сообразил Захар, содрогаясь. – Это предупреждение свыше. Меня собираются убить! Надо идти к Борисову, рассказать ему все, умолять защитить меня. Или может, лучше в милицию? Нет, там меня слушать не станут. И про Марину я должен буду молчать. А Борисов и так все знает».
Он встал, обуреваемый страшными мыслями, в полнейшем недоумении, кому он перешел дорогу, поспешно оделся и через сорок минут уже закрыл за собой дверь квартиры. Завтрак остался в кухне на столе – Захар не смог проглотить ни кусочка. Горло болело, словно черный шнурок уже затянулся на нем. В некоторой степени так и было.
В офисе господин Иваницын с нетерпением ожидал Борисова, ему казалась нелепой та неприязнь, которую он до сегодняшнего утра испытывал к Николаю Семеновичу. Теперь в лице последнего он видел спасителя, который один способен защитить его от верной смерти. Захару стало наплевать на все, кроме своей драгоценной шкурки. Оказывается, жизнь, несмотря ни на что, приятна и восхитительна, и расставаться с ней совсем не хочется.