Денис не обратил внимания даже на этот выпад и вдруг неуверенно спросил:
– Ну что ты хочешь, чтобы я сделал?
Я проглотила очередную вертевшуюся на языке колкость и замерла. Эти слова тоже прозвучали удивительно робко и резко контрастировали с его обычной напористой манерой говорить обо всём громко и уверенно, будто это истина в последней инстанции.
Это был, как выражаются спортивные комментаторы, опасный момент. Денис решился сделать первый шаг, сам подошёл и заговорил со мной. Он даже спрашивает, чего я хочу и что он может сделать! Сердце отчаянно колотилось от волнения, но голова работала удивительно чётко. Сейчас важно не спугнуть его, не потребовать слишком многого. Не напоминать сразу о невыполненном обещании уйти из хоккея! Так мы опять поссоримся, и неизвестно, захочет ли он после этого первым пойти на примирение. Надо начать с чего-то малого, а там видно будет…
– Пойдём на балет, – выдала я первое, что пришло в голову.
– Куда? – ошарашенно переспросил Денис. – Какой ещё балет?!
– «Лебединое озеро», конечно, – я откровенно наслаждалась его растерянностью.
– На льду, что ли?
– Почему на льду? – на этот раз искренне удивилась я. – Обыкновенный человеческий балет, на сцене.
И, не дав ему опомниться, вдруг всё-таки ляпнула:
– А если серьёзно, бросай свой хоккей, как договаривались!
Выпалив эти слова, я спохватилась, но было уже поздно. Вот что я за человек такой, а? Только что мысленно всё разложила по полочкам и, казалось бы, нашла правильное решение. При этом вслух сказала совсем другое. И снова всё испортила…
– Ну, Ир, – непривычно просительно протянул Денис. – Ты пойми, что я не могу. Я же ребят подведу, всю команду и тренера, а у нас соревнования в разгаре… Меня просто не поймут!
– Только я должна всё понять, – мрачно кивнула я.
– Конечно! – обрадовался он. – Ты же у меня умница! Тем более после Олимпиады в Сочи зимние виды спорта в приоритете, хоккей особенно…
– Во-первых, я не у тебя, а сама у себя, – оборвала я. – Во-вторых, не льсти слишком грубо. А в‐третьих, не прикрывайся Олимпиадой: фигурное катание – тоже зимний вид спорта. Ты, между прочим, первый предложил бросить наши прежние увлечения, никто тебя за язык не тянул! И что получилось? Я честно ушла и из школьного хора, и из танцевальной студии, а ты как махал клюшкой, так и продолжаешь!
– Понятно, почему ты скучаешь по хору и танцам, – вдруг заявил он. – У тебя же там поклонники остались! Здесь солист, тут партнёр…
– Ну знаешь ли! – разозлилась я.
Опять он со своей ревностью на пустом месте!
– Поэтому тебя на балет тянет? – издевательски протянул Денис своим обычным тоном. – Может, ещё на оперу предложишь сходить?
– А ты какой вид искусства предпочитаешь? – не осталась в долгу я, встав посреди дороги и совершенно забыв, что мы опаздываем в школу. – Ах, да, совсем забыла! Хоккеисты же нигде не бывают, кроме катка, даже если смотрят балет, то исключительно на льду…
Так же резко притормозивший Денис вдруг повёл носом и спросил:
– А теперь голову модно бензином мыть?
– Что? – задохнулась от возмущения я.
– Извини, я не в теме, – смутился он. – Вы ж, девчонки, вечно волосы то яйцом натираете, то в крапиве полощете, а то вообще собачьим шампунем моете…
– Лошадиным, – машинально поправила я, но тут же опомнилась. – После этого знать тебя больше не хочу! – гордо заявила я и, не оглядываясь, направилась к школьным воротам со спринтерской скоростью.
Я бегом неслась вверх по лестнице, просто кипя от негодования. Опять всё наперекосяк! Поговорили, называется, и помирились! Судя по тишине и пустоте школьных коридоров, первый урок уже начался, и я, явившись в класс после звонка, рисковала пасть невинной жертвой домашнего задания по биологии.
Перед дверью я остановилась, выдохнула и только после этого тихонько просочилась в класс. Биологичка Тамара Петровна, статная пожилая дама с длинными седыми волосами, собранными в хвост, мельком взглянула на меня, но ничего не сказала, продолжая изучать журнал. Это свидетельствовало о надвигающейся опасности, поэтому я мышкой прошмыгнула за свою парту и там затаилась. Даже не стала разбирать рюкзак, чтобы не выдать себя шуршанием учебников и тетрадей.
– А теперь пришло время послушать доклады о ваших любимых растениях, – объявила биологичка.
Все привычно замерли, как под обстрелом, в классе повисла зловещая тишина. Я уткнулась взглядом в учебник, который успела потихоньку вытащить, хотя домашнее задание сегодня было вовсе не из него. По опыту знаю: во время опроса главное – вести себя тихо и незаметно, ничем не привлекая внимания учителя. Он, конечно, выбирает жертву по журналу, но неосторожным словом или жестом можно легко вызвать огонь на себя.
Сегодня я затаилась особенно тщательно, отлично понимая уязвимость своего изделия и вдобавок чувствуя вину за опоздание. Но закон подлости, увы, сработал безошибочно.
– Елина, – услышала я свою фамилию и вздрогнула.
Ну за что мне все это? Полоса дурацких происшествий никак не хотела заканчиваться даже в таком ничтожном проявлении. Самое обидное, что мне никто не мог ничего подсказать – не буду же я рассказывать про чужое любимое растение! Я поднялась, вытащила распечатку текста с фото несчастного клеродендрума и обречённо поплелась к доске.
– Моё любимое растение называется клеродендрум Томпсона, – уныло начала я, осознавая, как глупо это звучит. – Красивый комнатный цветок, который происходит из тропиков…
Моё малоувлекательное повествование закончилось неприлично быстро – я и не подозревала, что подготовила настолько короткий рассказ.
– А за что ты его любишь? – решила подтолкнуть меня в нужном направлении Тамара Петровна. – Почему выбрала именно его?
Я замялась – не рассказывать же, что цветок этого чудо-растения напоминает мою несчастную любовь с Денисом. И так я себя перед всем классом выставила на посмешище.
– Ладно, садись, – разрешила учительница, поняв, что больше ничего от меня не добьётся. – Три.
Вполне ожидаемо, но от этого не менее обидно. Моё и без того не самое весёлое настроение окончательно упало ниже нуля. Глупейшим образом прокололась с несчастным клеродендрумом!
– Мой любимый цветок – колокольчик, – бойко затараторила у доски вызванная после меня Коломийцева. – Он привлекает своей простой, но в то же время изысканной формой и красивым цветом. Мне кажется, колокольчик – это отражение русской души…
Я с тоской слушала про Светкин колокольчик и запоздало понимала, что перемудрила. Вот, оказывается, какой ответ требовался! И хотя рассказ Коломийцевой больше напоминал сочинение по литературе на свободную тему, биологичка слушала её вполне благосклонно – описание места обитания и всяких там пестиков-тычинок в докладе тоже присутствовало. При этом Светка демонстрировала собственноручно выполненный рисунок любимого растения, что, естественно, смотрелось гораздо выигрышнее моей распечатанной страницы с черно-белой иллюстрацией.
– Спасибо, Света, пять! – объявила биологичка. – Подобный рассказ я и хотела бы от всех вас услышать: информативный и в то же время эмоциональный.
Гордая Коломийцева удалилась на место, а Тамара Петровна снова заглянула в журнал:
– Ерохин!
Класс оживился, предвкушая увлекательное шоу, и тот не подвёл. Выйдя к доске, Ерохин с пафосом провозгласил:
– Моё любимое растение – горох! Согласно закону Мендельсона, горох бывает жёлтый и зелёный…
Его дальнейшие слова заглушил взрыв хохота.
– Тише, ребята, тише, сейчас директор прибежит! – увещевала нас Тамара Петровна, сама смахивавшая слёзы, выступившие от смеха. – Ну Ерохин, ну отмочил! – совсем не по-учительски продолжала она. – Закон Мендельсона, надо же! Менделя закон, Менделя! Садись уже от греха подальше, не пугай людей.
Я с нетерпением ждала выставления оценки, но её так и не последовало.
– Всех я, конечно, спросить не успею, поэтому остальным предлагаю сдать свои работы, – отсмеявшись, как ни в чём не бывало предложила биологичка.
Поднялся возмущённый гул голосов:
– Я в тетради сделала, она мне нужна!
– А я по памяти собирался рассказывать!
Это меня немного успокоило – опозорюсь не я одна. Впрочем, без личного озвучивания доклад наверняка выглядел бы менее убого, ведь мой неуверенный запинающийся голос явно выдавал: и я сама не верю в то, что клеродендрум Томпсона с цветами в виде разбитых сердец – моё любимое растение.
Но где, спрашивается, справедливость? Ерохин нёс полную чушь и не получил вообще никакой оценки, в то время как я, честно готовившаяся, осталась с трояком в журнале! Хорошо, хотя бы пропуск самостоятельной по географии остался без последствий – учительница ничего мне не сказала и даже не заставила её переписывать.
Глава 9Не будем про любовь
– Вы что так долго? – напустилась на меня Ленка, когда прозвенел звонок и биология наконец закончилась.
– Кто это «вы»? – Я сделала непонимающее лицо.
Она отмахнулась:
– Не прикидывайся, я вас видела. Специально, между прочим, подходить не стала. Ну как, вы помирились?
– Нет, наоборот, – мрачно отозвалась я.
– Что «наоборот»?
– Ещё больше поссорились…
– Из-за чего на этот раз?
– Да всё из-за того же. Поверишь, даже толком сказать не могу, – призналась я. – Оно как-то само, слово за слово…
– Ну вы даёте! – искренне восхитилась подруга. – Какие страсти! Сериал отдыхает.
– Какой сериал?
– Да любой.
– Это не сериал, – буркнула я. – А гораздо хуже. Я уже жалею, что вообще с ним познакомилась.
– Что поделаешь, – философски отозвалась Ленка. – Любовь зла.
– Ой, только не надо про любовь, – поморщилась я.
– Не надо, так не надо, – легко согласилась она. – Давай лучше о деле. Я записала нас в группу фигурного катания для начинающих, сегодня идём на первое занятие.
– Прямо сегодня? – удивилась я. – Шустро ты! Почему такая срочность?