– Бабушка…
– Ладно-ладно, – она подала мне толстые шерстяные носки собственной вязки.
Я натянула куртку, шапку, ботинки, сунулась в угол, где обычно стояли лыжи, но ничего там не обнаружила.
– Бабушка, а лыжи где? – возмущённо завопила я.
– За дверью стоят, тебе их дедушка уже приготовил, – успокоила она.
– Спасибо! – крикнула я, выбегая из квартиры.
За дверью действительно стояли заботливо приготовленные лыжи. Я ощутила прилив благодарности к дедушке – он каждый раз прочно складывал их, надёжно прикреплял палки и даже по всем правилам безопасности надевал на острые концы мешочек. Нести хорошо упакованные лыжи было одно удовольствие, и я, весьма довольная, вылетела во двор, громко хлопнув дверью подъезда.
Там моё настроение только улучшилось – Ленки ещё не наблюдалось! Я остановилась перевести дух после сумасшедших сборов, оглядела двор и залюбовалась. Прекрасное зимнее утро – прямо по Пушкину! – превратилось в не менее замечательный зимний день. Солнце ярко светило на прозрачно-голубом небе без единого облачка, и казалось, что оно, вопреки расхожему выражению, всё же немного греет – было совершенно не холодно, несмотря на минус пятнадцать. На ветвях деревьев и кустов сверкал иней, повсюду лежал ослепительно-белый снег, не испорченный посторонними вкраплениями в виде реагентов или гранитной крошки, а на ближайшей рябине я заметила красногрудую птичку.
От избытка чувств я обернулась, ища, с кем поделиться накатившей без всякого повода радостью, и увидела спешащую ко мне Ленку.
– Ладно, беру свои слова обратно, – пропыхтела она, но я великодушно не стала наслаждаться своим триумфом.
– Смотри, снегирь! – вместо этого показала я.
Ленка взглянула на птицу без особого интереса и поторопила:
– Пошли, а то опоздаем!
Мы почти бегом направились в сторону парка – до начала урока физкультуры оставалось совсем немного времени. По дороге я продолжала восхищаться:
– Надо же, лет сто снегиря не видела! Нет, правда, даже не помню, когда последний раз. В младших классах, наверное. Это добрый знак! – вдруг осенило меня.
– Что-то тебя сегодня колбасит, – с подозрением покосилась подруга. – С утра абсолютное уныние, в обед – радости полные штаны. Не заболела?
– Да нет, всё нормально, – слегка остыла я.
Её слова заставили меня мысленно вернуться на несколько часов назад. Я прислушалась к себе и с удивлением осознала – тоска и сожаление отступили. Я не могла понять, чем объясняется неожиданное просветление, но была чрезвычайно довольна. Такое настроение нравилось мне гораздо больше.
Правда, радость померкла, едва мы прибыли к месту назначения – воротам у входа в парк, где нас поджидала монументальная Ксения Владимировна.
– Сделайте кружок для разминочки, – объявила она, когда класс собрался в полном составе. – А потом бежим кросс на время – девочки три километра, мальчики пять.
– Зачем ещё разминка? – недовольно зашумели все разом. – Давайте сразу кросс!
– Сразу нельзя, – авторитетно заявила физкультурница. – Сначала надо размяться. Иначе как кросс побежите?
Ответ лежал на поверхности – абсолютно точно так же, разумеется! – но объяснять Ксении Владимировне очевидное бессмысленно, со своей колокольни ей виднее. И мы, возмущённо ворча, побежали кружок для разминочки, глупо тратя драгоценные силы впустую.
Впрочем, злилась я недолго – как ни хорошо было у нас во дворе, в парке оказалось ещё лучше: деревья красивее, снег белее, сугробы выше. Притом к катанию на лыжах – в отличие от остальных физкультурных жанров – я никакого отвращения не испытывала, этот процесс мне даже нравился. Стояла я на них – не в пример конькам – вполне сносно, да и особых умений не требовалось: знай себе передвигай по очереди лыжи да палки, не заморачиваясь сохранением равновесия.
Кросс на три километра меня не очень пугал – да, тяжеловато, но никакого сравнения с бегом! Даже двухкилометровой пробежки я обречённо ждала как кары небесной, уставала до радужных кругов перед глазами и остаток дня мрачно приходила в себя, время от времени инстинктивно хватая воздух открытым ртом.
Разминочный круг я проехала с удовольствием. Не испортил настроения даже Ерохин, со всей дури завопивший прямо у меня над ухом:
– Лыжню!
Пропустив чокнутого лыжника вперёд, я спокойно поехала дальше, следя за тем, чтобы не отставать от наших девчонок – а то потом меньше времени останется на отдых.
Мы быстро вернулись к исходной точке и перевели дух после «разминочки». Ксения Владимировна взяла в руки секундомер и торжественно скомандовала:
– На старт, внимание, марш!
И мы стартанули теперь уже по-настоящему. Скорость я благоразумно не увеличивала – иначе не хватит сил на финишный рывок! – но и тащиться нога за ногу, попутно болтая с подружкой, как делали некоторые наши девчонки, не стала. Просто размеренно двигалась вперёд в среднем темпе по большому кругу – трёхкилометровый маршрут состоял не из нескольких маленьких кружков, а одного длинного, захватывавшего самые отдалённые, мало посещаемые окраины парка, и ехать было нескучно.
Часть пути пролегала по заросшему участку, больше напоминавшему лес – с обеих сторон к лыжне склонялись ветки ольхи, украшенные симпатичными маленькими шишками, а за ними мохнатой стеной вставали роскошные ели, каждая из которых могла бы украсить в Новый год любую городскую площадь. Солнечный свет сквозь густые еловые лапы почти не проникал, здесь было темно и сумрачно.
Именно в таком романтическом месте я неожиданно очутилась одна – записные спортсменки целенаправленно ушли вперёд, а лентяйки вяло колыхались где-то сзади. Мне стало жутко и радостно одновременно, словно я перенеслась в сказку и сейчас случится какое-нибудь чудо. Скажем, выйдет из-за ближайшего дерева фавн Тумнус, как в «Хрониках Нарнии», или вылетят навстречу лесные эльфы на своих прекрасных быстроногих скакунах…
Сзади раздался недовольный крик:
– Эй, лыжню!
Поморщившись – надо было испортить такой момент! – я отступила в снег, немедленно провалившись в него по самые носки, и даже не стала оборачиваться, чтобы не удостаивать грубияна вниманием. Услышав размеренное шарканье лыж и шумное дыхание, я невольно поёжилась, испытывая неконролируемое желание оглянуться, но всё же удержалась, надеясь, что лыжник-хам быстро минует меня и скроется из виду.
Однако, поравнявшись со мной, он неожиданно остановился, и я похолодела – что ему ещё от меня надо? И наших, как назло, рядом никого…
– А, это ты, – вдруг услышала я знакомый голос, всё-таки обернулась и с удивлением увидела Дениса.
«Что сегодня творится! То вообще не встречались в школе, то второй раз за день», – успела с досадой подумать я, совсем не радуясь его появлению. Только немного успокоилась и перестала переживать, как на тебе – эта песня хороша, начинай сначала!
– Чего встал, проезжай давай, – невежливо проворчала я, тоже решив с ним не церемониться.
Однако Денис почему-то не спешил уезжать. Он воткнул палки в снег и опёрся на них ладонями в толстых шерстяных варежках, даже на вид мягких и уютных, совсем не похожих на его мощные хоккейные перчатки.
– А поздороваться? – спросил он, переводя дыхание.
– Ты со мной в школе не поздоровался, – буркнула я.
– Ну привет.
– Виделись уже, – не сдавалась я.
– Ты чего такая? – озадаченно поинтересовался Денис.
– Какая?
– Какая-то не такая, – усмехнулся он.
Парень явно получал удовольствие от этого бредового диалога, что злило меня ещё больше.
– Слушай, я спешу, мы кросс сдаём на время, – удачно вспомнила я и сделала попытку вернуться на лыжню, однако он меня не пустил.
– Ты что? – возмутилась я. – Хочешь, чтобы я пару получила?
– Я же не боюсь кросс не сдать, – парировал он.
– А я за тебя и не волнуюсь, – заявила я. – Ты же у нас великий спортсмен на все руки, то есть ноги – и хоккеист, и фигурист, и лыжник! Тебе, наверное, и так оценки по физре ставят за красивые глаза.
– Если бы! – хмыкнул Денис. – Бегаю, как все.
– Ну и бегай себе, – я снова попыталась поставить лыжу на проложенную колею, но он придержал меня за рукав:
– Да подожди ты!
Я беспомощно оглянулась, словно надеясь на помощь одноклассников, но рядом по-прежнему никого не наблюдалось. Порадовавшись, что никто не видит меня в двусмысленной ситуации, я подняла глаза:
– Ну что тебе?
– А вот что, – ответил Денис, приподнял мой подбородок рукой в колючей шерстяной варежке и, наклонившись, поцеловал.
То ли от холода, то ли от страха я не ощутила поцелуя и брякнула первое пришедшее в голову:
– Бабушка вязала?
– Что? – обалдело переспросил он.
– Варежки бабушка вязала?
– А… да.
– Мне тоже, и ещё носки, – похвасталась я, чувствуя, что меня несёт куда-то не туда.
В этот драматический момент послышался молодецкий крик:
– Лыжню!
За деревьями замелькали знакомые куртки – приближались мои однокласснички, провалявшие дурака на старте и теперь спешно навёрстывавшие упущенное время.
– Поехали скорее, увидят! – прошипела я.
Попыталась отстраниться от Дениса, но ещё глубже провалилась в снег – на лыжню я так и не вернулась, по-прежнему торчала на обочине.
– Пусть видят, – ухмыльнулся он, снова наклоняясь ко мне.
Я замахнулась на него палкой, одновременно осознавая, как по-дурацки выгляжу. А ведь совсем недавно смеялась над не слишком умными хоккеистами, которые лупят друг друга клюшками! Кажется, мироздание решило мне отомстить…
Денис, усмехнувшись, легко оттолкнулся и через секунду скрылся из вида. Я осталась на месте, ошарашенно глядя ему вслед. Из-за деревьев с шумом выкатились наши парни с Ерохиным во главе.
– Что зависла, Елина? – поприветствовал меня герой дня. – Может, подтолкнуть?
Я сердито отмахнулась от него. Парни с шумом пронеслись мимо, стряхнув с еловых лап снег. Только после этого, убедившись, что сзади никого нет, я осторожно встала на лыжню, вытряхнула набившийся в бабушкины носки снег и поехала вперёд. Результаты кросса меня сейчас волновали в последнюю очередь.