ригласила их приехать сюда этим летом, чтобы мы могли все обсудить, но тебе этого было мало. Почему твои желания всегда должны стоять на первом месте?
Ее глаза блестели от непролитых слез, и его охватило желание сделать что‑нибудь, сказать что‑нибудь, чтобы все исправить. Немедленно.
– Это не так. Я надеялся, что помогаю тебе, при этом помогая и себе.
– Правда? – Она скрестила руки на груди, дрожа от ярости. – Или ты пытаешься оправдать себя за то, что готов швырять деньги налево и направо, лишь бы получить то, чего ты хочешь?
Неужели это правда?
Ему это не понравилось.
– Если и так, клянусь, я никогда не хотел причинить тебе боль.
Его сердце бешено колотилось в груди. Он все испортил.
Она покачала головой, сделала шаг назад и взяла свою сумочку.
– Слишком поздно. И твое щедрое предложение на этот раз не даст тебе того, чего ты хочешь. Так что напрасно ты пытался ускорить события.
– Флер, подожди. – Он пошел вслед за ней к двери, не желая, чтобы она ушла такой расстроенной. – Давай поговорим об этом…
– Нет. Мы не будем говорить ни об этом, ни о чем‑либо еще. Я буду на свадьбе Эммы, но не желаю видеть тебя ни на ней, ни когда‑либо еще.
Эти слова причинили ему боль, которой он никогда еще не испытывал.
И словно этого было недостаточно, она резко повернулась и вышла за дверь.
Глава 14
Каждый последующий день вдали от Флер был тяжелее предыдущего.
Стоя у амбара на свадьбе Эммы, он оглядывался по сторонам, надеясь увидеть Флер. Местный оркестр играл музыку кантри, двери амбара были открыты, чтобы гости могли наслаждаться своими коктейлями на воздухе. Бар, устроенный на лужайке, был украшен белыми фонариками, а рядом стояли несколько столиков для тех, кто хотел отдохнуть от танцев.
Все выглядело идеально. Мечты его родителей об этом дне были исполнены в точности, и он чувствовал удовлетворение от этого. Но внутри все было плохо. Они с братом не обменялись ни словом, кроме короткого приветствия.
И что еще хуже, он не видел Флер.
Ее присутствие чувствовалось во всем. Огромный буфет был уставлен яствами, но саму ее он не видел. Она что, избегала его? Неужели она испытывала такие сильные чувства к нему? Или она была… просто безразлична? Последнее больше всего убивало его.
Он устремил взгляд на освещенные окна в доме, туда, где находилась кухня. Флер наняла официантов, которые носили нагруженные едой подносы из кухни в амбар. И это позволяло ей оставаться в тени.
Внезапно он услышал знакомый голос у себя над ухом:
– Мама и папа были бы очень горды сегодня.
Отбросив тяжкие мысли, Дрейк повернулся к Колину, как и он, одетому в смокинг и черный стетсон. Они почти не разговаривали несколько лет, за исключением редкого обмена информацией касательно семейного бизнеса.
И это была его вина. Он мог не соглашаться с Флер в оценке его ошибок в отношении ее. Но он не мог отрицать, что сослужил брату плохую службу пять лет назад, когда настоял, чтобы Флер порвала с ним. Ему было больно сейчас признать это. Особенно учитывая, что, если он скажет об этом Колину, тот решит снова попытать счастья с Флер.
И эта мысль окончательно добила его.
– Глен славный парень, – сказал Дрейк. – Думаю, мама и папа одобрили бы выбор Эммы.
– Я имел в виду не Глена. – Колин покачал головой. – Я имею в виду наше ранчо. Постройки. Землю. Все сейчас именно так, как мечтал папа.
– Ты думаешь? Я иногда сомневался в том, что делаю все правильно. Мне очень хотелось спросить у него, чего именно он хотел…
У Дрейка сжало горло от охвативших его чувств. Обычно он умел держать себя в руках, но сейчас, на свадьбе Эммы, стоя рядом с братом, он ощутил полный груз ошибок, которые он наделал в качестве главы семьи.
– Мне тоже часто хочется спросить у него о чем‑нибудь. У них обоих. И сейчас, очутившись дома, я еще сильнее хочу этого.
Дрейк посмотрел на него с надеждой.
– Ты все еще считаешь это своим домом? Я не испортил этого для тебя?
– Несмотря ни на что, да, считаю. В Монтане неплохо, и я рад буду вернуться туда. Но я всегда буду считать это место своим домом.
У Дрейка сжалось сердце при мысли о том, что брат никогда не вернется сюда.
Он сделал глубокий вдох, чтобы принести запоздалые извинения.
– Мне жаль, что ты решил не возвращаться. Особенно из‑за того, что ты уехал по моей вине. Я не должен был вмешиваться, когда ты решил жениться.
– По твоей вине? – Колин покачал головой, явно удивленный этими словами. – Но ты лишь сказал то, что было очевидно – мы с Флер Баркли никогда не подходили друг другу. Не думай, что я этого не знал, братишка.
Дрейк потрясенно снял с головы шляпу и провел рукой по волосам. Он не верил своим ушам.
– Я думал, ты злишься на меня из‑за того, что я убедил ее разорвать помолвку.
Он знал, что Флер винила его. И вполне заслуженно.
– Черт, вовсе нет. Я был зол на себя за то, что причинил ей боль, хотя мы никогда не могли стать чем‑то большим, чем просто друзьями. – Колин посмотрел в глаза Дрейку, и в его взгляде читалась боль. – Все это время я думал, что ты это знаешь. Мне было стыдно, что я начал за ней ухаживать, зная при этом, что она нравится тебе.
Что? Неужели это было так заметно?
– Мне? – Он почувствовал себя так, словно земля уходит из‑под его ног. – Почему ты так думаешь, когда мы не выносили одного вида друг друга?
Колин закатил глаза:
– Одно дело дурачить самого себя, Дрейк. Но меня‑то ты не одурачишь. Ни сейчас, ни тогда.
Тебе всегда нравилась Флер. С того времени, как ты назначил себя на роль ее защитника на каждом родео, отгоняя от нее парней, до того момента, как ты чуть не оторвал мне голову за то, что я переспал с ней.
Дрейк сжал пальцы в кулаки. Может быть, его брат отчасти прав?
Он тихо выругался себе под нос.
– Я ненавидел себя еще до того, как ты пришел домой и увидел нас вместе с Флер.
– Скажем, ради смеха, что я испытывал какие‑то чувства к Флер.
Испытывал? А разве он не испытывает их сейчас, глядя на окна кухни? И то, что он чувствует при этом, потрясло его.
Он любит Флер.
Страстно. Пламенно. А его брат понял это задолго до него.
– Хорошо, – согласился Колин. – Скажем так.
– Но почему ты связался с ней? Я знаю, мы с тобой иногда расходились во мнениях, но я думал, что в целом мы неплохо ладили.
Колин нахмурил брови.
– Дело не в тебе, а во мне. Меня задевало, что ты живешь полной жизнью, а я остаюсь в твоей тени. Мне было жаль, что я лишился брата, когда ты решил занять папино место и стал устанавливать свои порядки.
– А я только сейчас начал понимать, что, возможно, был немного более авторитарным, чем следовало.
– Возможно? – спросил Колин, приподняв бровь.
Дрейк пожал плечами. Он отлично помнил слова о том, что его желания всегда стоят на первом месте.
– Если на то пошло, я только что начал понимать и то, что испытываю сильные чувства к Флер. Я люблю ее. И я был так же упрям и слеп с ней, как и с тобой.
Колин похлопал брата по плечу.
– Если я чему и научился за пять лет, так это тому, что никогда не поздно попытаться исправить положение. – Колин кивнул на дом, где на кухне хлопотала Флер. – Я сегодня извинился перед Флер за ошибки, которые наделал в прошлом, и мне приятно, что она не держит зла на меня.
Колин уже говорил с Флер? Дрейк посмотрел на окна кухни, понимая, что вся его жизнь, все его будущее находится в той комнате. Ему было необходимо отправиться туда и сказать ей об этом, не важно, простит она его или нет.
– Спасибо, – сказал он Колину и обнял его. – И помни: здесь всегда будет твой дом.
Колин сжал его плечо:
– Хорошо. Тогда я пойду к гостям, а ты помирись с Флер.
– Договорились.
Дрейк, чувствуя себя счастливее, чем когда‑либо, улыбнулся. Он был чертовски рад помириться с братом.
Он лишь надеялся, что сможет донести до Флер свои чувства. Он не может повлиять на то, захочет она или нет впустить его в свою жизнь. Но он сможет заставить ее понять, как сильно любит ее, и он не уйдет с кухни, пока не получит ее прощения.
Глядя в окно на огни фейерверков, запускаемых в честь Дня независимости, Флер упрекнула себя за то, что, как трусишка, засела в кухне и боялась выйти на улицу.
Кроме того, она все еще была взволнована состоявшимся ранее разговором с Колином. Они поговорили о прошлом, погрустили о том, что потеряли ребенка, и расстались друзьями.
Она с горечью осознала, что ее чувства к Колину никогда не были глубокими или сильными. Он был для нее спасательным кругом, а она для него – способом взбунтоваться против правил брата.
Эмма и Глен запланировали фейерверк на поздний вечер, как заключительный аккорд свадебных торжеств. Не так давно Флер мечтала, как будет наслаждаться этим моментом в обществе Дрейка.
Но после их ссоры на прошлой неделе, после того, как он решил с помощью своих чертовых денег ускорить продажу Крукт‑Элм, она сказала ему, что больше не желает его видеть. Как ни больно ей было думать о том, что они расстались навсегда, она все же знала себя – ее желания всегда будут стоять на втором месте.
А сейчас она самостоятельно принимала все решения.
Но это была горькая победа.
Единственным светлым моментом был ее разговор с Колином. Они согласились, что им лучше быть друзьями, чем любовниками. И у нее словно тяжкий груз свалился с плеч. Они простили друг друга.
Подойдя к столешнице, она начала складывать вымытые подносы в холщовую сумку. Похоже, банкет удался, хотя сама она еще не выходила из кухни. Но скоро ей придется это сделать. Эмма заслуживала того, чтобы она лично поздравила ее.
Когда открылась дверь кухни, Флер рассчитывала увидеть Марту, которая принесла последние подносы. Но когда она повернулась, перед ней стоял Дрейк.
Одетый в смокинг и черный стетсон, с розовой розой в качестве бутоньерки, он был убийственно красив.