– Позволь, я помогу. – Он взял у нее из рук тяжелую коробку. – Твоя машина открыта?
– Нет. Ключи в моей сумочке. Но что ты здесь делаешь?
Она окинула его оценивающим взглядом, и ему это понравилось.
Но, черт, ему следует решить с ней вопрос о покупке ранчо, чтобы потом он мог держаться подальше от нее.
Было плохо уже то, что его влекло к бывшей невесте брата. Еще хуже было то, что это он в свое время расстроил их помолвку.
– Я еще раз хочу постараться исправить плохое впечатление обо мне.
Он поставил на землю коробку, взял у нее пакеты, и она начала рыться в сумочке в поисках ключей.
– Потому что ты хочешь купить наше ранчо. Не будь этого, ты никогда бы не попытался быть вежливым со мной.
Она нашла ключи, вставила ключ в замок, и крышка багажника со скрипом поднялась.
– Это неправда. – Он поставил коробку в багажник рядом с запасным колесом. – Мне и раньше хотелось быть с тобой вежливым. Я хочу сказать… мне это дается легко.
Он взял у нее пакеты и положил их в багажник.
– Отлично. Я вся внимание… и готова оценить твою попытку вести себя не так… отвратительно, как прежде.
Она облокотилась на машину и, склонив голову набок, внимательно посмотрела на него.
Он взглянул на ее белоснежную шею и ущипнул себя за переносицу, чтобы прогнать желание прикоснуться к ней губами.
– Можешь на пару минут сесть в мою машину? Вечер такой замечательный.
Кивнув, она выпрямилась и шагнула к нему. Он сжал руки в кулаки, прогоняя желание обнять ее за талию.
Когда она устроилась в машине, он сел рядом с ней. Где‑то заухала сова, и Флер содрогнулась.
– Вечер замечательный только для всякой нечисти, надо полагать. Что это за потусторонние звуки?
Он рассмеялся:
– Это сипуха. Ты явно слишком долго жила в городе.
Она поежилась:
– Ну, этот звук достаточно зловещий, чтобы его можно было использовать в фильме ужасов.
– Ты все это время жила в Далласе?
– Да. Я переехала туда, когда у нас с Колином расстроилась помолвка. Мама живет на Западном побережье рядом с Ларк, а отец занят бизнесом в Нью‑Йорке. Там же живет и Джессамин.
Ему хотелось спросить, почему она не поехала к кому‑нибудь из них, когда помолвка расстроилась, но он знал, что не имеет на это права. Учитывая, что причиной ее расставания с Колином был он.
– Я обратил внимание, что твой отец не хотел ни с кем общаться сегодня. Ларк все еще не разговаривает с ним?
Она покачала головой:
– Нет. Я, наоборот, готова с ним разговаривать, но он избегает меня. Ларк говорит, что он подвержен стрессам, но лично я считаю, что он просто злопамятный.
– Трудно представить, что сын Антонии вырос таким нервным. Но я хотел поговорить с тобой сегодня, чтобы убедить тебя, что я готов купить Крукт‑Элм с самыми лучшими намерениями и заплатить за него справедливую рыночную цену.
Она поджала губы.
– Мы еще даже не выставили его на продажу. И я еще не изучала цены на рынке.
– Но я их изучал…
Она возмущенно посмотрела на него:
– Не думаешь же ты, что, учитывая наши отношения, я поверю тебе на слово в вопросах цены на ранчо?
Он почувствовал себя задетым.
– У нас нет никаких отношений. Но я старался быть хорошим соседом для Антонии, и мне хочется думать, что она это ценила.
– Тогда почему ты не уговорил ее продать тебе ранчо, если у вас были такие замечательные отношения?
Она повысила голос, и Дрейк помрачнел. Разговор пошел совсем не так, как он надеялся. Но он постарался подавить свое недовольство.
– Я думаю, она продала бы его мне, если бы не чувствовала, что обязана оставить его своим внучкам, давая им возможность поселиться здесь, если они этого захотят. Но, судя по всему, ни одна из вас не жаждет обосноваться в этом городе.
– Откуда тебе это знать? Ты совсем не понимаешь меня.
– Ты пять лет не появлялась в Кэтемаунте. Даже ради Антонии. Не хочешь же ты сказать, что внезапно захотела стать моей соседкой?
– Я не появлялась здесь из‑за тебя, – выпалила она. – Ты никогда не пытался скрыть свою неприязнь ко мне и сделал все, чтобы разорвать мои отношения с Колином. Особенно в тот момент, когда я так нуждалась в его поддержке. Неужели ты не понял, что я боялась вернуться, потому что здесь живешь ты?
Она казалась такой расстроенной и ранимой, что он почувствовал угрызения совести. Пять лет назад она не была такой. На самом деле он даже был удивлен, что она так легко сдалась. Он ожидал, что она будет бороться за свою любовь, но она просто согласилась разорвать помолвку.
– Что ты имеешь в виду, говоря о поддержке? – Он думал, что она охотилась за деньгами Колина. – Чтобы он поддержал тебя в финансовом отношении?
Она сердито фыркнула, выскочила из грузовичка и направилась к своей машине.
– Флер! – Он выскочил из машины следом за ней и догнал ее. – Объясни. Если тебе не были нужны его деньги, о какой поддержке ты говорила?
Она резко развернулась.
– Знаешь что, Дрейк? Я не обязана ничего тебе объяснять. Ни тогда, ни сейчас. – Она стояла так близко от него, что он уловил исходящий от нее аромат ванили. Ее теплое дыхание обжигало его щеку. – Если на то пошло, ты последний человек на земле, у кого я взяла бы хоть один цент. Так что я не продам тебе Крукт‑Элм.
Ее тепло и исходивший от нее аромат отвлекли его, и до него не сразу дошел смысл ее слов. А когда дошел, она уже садилась в свою машину.
– Флер, подожди! – Он все испортил. Но он не мог позволить себе ссориться с Флер, учитывая, как много стояло на кону. – Не принимай решения прямо сейчас, когда ты так расстроена.
– Спокойной ночи, Дрейк. – Она захлопнула дверь, но посмотрела на него в открытое окно. – И тебе самому придется сказать Эмме, что благодаря тебе я отказываюсь обслуживать ее свадьбу. Потому что ты всегда думал обо мне самое плохое. Но тебе не впервой огорчать своих брата и сестру.
Он собрался было возразить, но она закрыла окно и тронулась с места.
Как он умудрился потерять землю, которая ему была так нужна, и в то же время расстроить планы Эммы? Но у него в ушах все еще звучали слова Флер о том, что она нуждалась в поддержке Колина. Неужели он чего‑то не знал о ее отношениях с его братом?
Его встревожило то, что Флер была так расстроена. Ее возмущение было таким искренним и поставило под вопрос все, что он прежде думал о ней. Он знал лишь одно: когда его брат начал встречаться с Флер, он был веселым и жизнерадостным юношей, а после обручения с ней стал замкнутым, нервным и грустным. Он отказывался обсуждать свои отношения с Флер, а после их разрыва уехал из города. С тех пор они почти не разговаривали.
Но, может быть, Флер просто хорошая актриса, и ее возмущение было притворным. А если нет, ему стоит выяснить, что же произошло пять лет назад. И поскольку Флер ясно дала понять, что не собирается ничего ему объяснять, это означало, что ему нужно будет позвонить брату.
Он не испытывал угрызений совести из‑за того, что пять лет назад расстроил помолвку брата. Потому что он все еще помнил исходивший от Флер аромат, который пробудил в нем сложные чувства. Потому что на какой ад он обрек бы себя, испытывая такие чувства к жене своего брата?
Глава 4
– Увеличить громкость, – скомандовала Флер голосовому помощнику, когда заиграло танго. На кухне царил аромат миндаля.
Покачиваясь в такт музыке, Флер открыла духовку, чтобы проверить, готово ли миндальное печенье, которое бабушка всегда присылала ей на Рождество. Она нашла четыре рецепта праздничного печенья, но ни одно не получалось таким, каким она его помнила.
Убедившись, что печенье готово, она вынула противень из духовки и поставила его на столешницу. И тут в дверь постучали.
Сквозь стеклянное окошко в двери она увидела черный стетсон, и у нее перехватило дыхание. Она не видела Дрейка после того разговора на стоянке, но думала о нем чаще, чем он того заслуживал. Она была огорчена тем, что потеряла контроль над собой и пригрозила, что не станет обслуживать свадебный прием Эммы, которая ей очень нравилась. Это было все равно что отморозить уши назло бабушке, потому что она отчаянно нуждалась в деньгах.
К тому же, если бы прием прошел успешно, у нее могли бы появиться и другие клиенты.
Но спустя мгновение она поняла, что это был не Дрейк. Стоявший за дверью мужчина был значительно ниже ростом и гораздо полнее высокого мускулистого ковбоя, живущего по соседству.
Она приглушила звук радио и открыла дверь.
– Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? – спросила она незнакомца.
Перед ней стоял седеющий мужчина, который сдвинул стетсон на затылок и окинул ее оценивающим взглядом. Его грязный комбинезон говорил о том, что он только что изрядно поработал руками.
– Простите. Я Джозайя Крэнстон, арендатор вашей бабушки. Я пытался связаться с вами, чтобы узнать о ваших планах на Крукт‑Элм. Я живу и работаю здесь уже пять лет.
– Флер Баркли. – Она протянула руку, вспомнив маленький коттедж, который сдавала ее бабушка. – Спасибо, что зашли. Не хотите войти в дом?
Мужчина сжал губы в нерешительности.
– Я не в том виде, поскольку работал в поле. Я просто хотел узнать, сдадите ли вы мне дом на следующий год или мне искать другого арендодателя?
– Простите, мистер Крэнстон. Мы с сестрами еще не решили, что будем делать дальше, но мы склоняемся к тому, чтобы продать ранчо.
Ковбой прищурил свои голубые глаза и плюнул на землю.
– Что ж, это осложнит мне жизнь. Но вам, конечно, нет до этого дела, полагаю. – Он плюнул еще раз. – Но ручей пересыхает в любом случае. Не думаю, что вам повезет продать ранчо, на котором нет воды.
Флер хотелось спросить, почему он желает продолжать арендовать землю, если она в таком плохом состоянии. Но он был явно настроен недружелюбно. Вместо этого она спросила:
– Я удивлена. Может быть, ручей пересох из‑за сухого лета?
– Нет. Просто плохой уход за землей. Но у вашей бабушки не было денег, чтобы вложить их в управление собственностью.