Дрейк был зол на то, что у его младшего брата хватило наглости сказать, что его жизнь планируют за него. Неужели он полагал, что Дрейк может жить так, как ему хочется? Он делал все для того, чтобы обеспечить будущее своим брату и сестре, чтобы защитить их. Он был вынужден бросить колледж и отказаться от родео, бывшее его любимым видом спорта, в котором он преуспевал. И то, что он изредка участвовал в соревнованиях ради денежного выигрыша, только сыпало соль на его раны, показывая ему, от чего он был вынужден отказаться.
– Но Колину было уже двадцать три года, он не был школьником, – озадаченно сказала Флер. – Он уже закончил колледж. Я думала, что ему нравится работать на ранчо. Мы даже обсуждали возможность поселиться в Кэтемаунте.
Знала ли она, какая тоска прозвучала в ее голосе? Он заново ощутил приступ вины из‑за того, что разлучил их. Но в то же время испытал обиду, что она все еще хочет Колина, в то время как он сам не может не думать о ней.
Выехав на шоссе, он крепче сжал руль.
– Может быть, он говорил это лишь для того, чтобы сделать тебе приятное. – Его тон был резким. – Он не раз говорил мне, что ему не нравится семейный бизнес. Я полагал, что ему не нравится разводить скот, так что меня очень удивило, когда он купил себе ранчо в другом штате. Похоже, что ему не нравился не бизнес, а только я.
Несмотря на юный возраст, он сделал все для своих брата и сестры после смерти их родителей. Колину в то время было четырнадцать. И его отдали бы в приемную семью, если бы Дрейк не бросил колледж и не стал его опекуном. И вдобавок ему пришлось управлять ранчо. К счастью, ему тогда было уже восемнадцать. Страшно было даже подумать, что стало бы с ними, будь он на год моложе.
Он не ждал благодарности. Он никогда не принял бы другого решения. Но он и не ожидал, что Колин будет испытывать чувство обиды по отношению к нему.
В салоне повисло молчание, а потом Флер положила руку ему на бедро.
– Может быть, это не имело к тебе никакого отношения, – мягко сказала она. – Мои сестры разъехались на противоположные побережья сразу же после развода родителей. И я не думаю, что они сделали это, чтобы расстаться со мной. Просто им не хотелось жить там, где они были так несчастливы.
Эта идея нашла отклик в его душе. И его утешили бы ее слова, если бы ее рука не лежала на его бедре, отчего он не мог думать ни о чем, кроме нее.
Его мускулы напряглись. А кровь забурлила в его жилах, как и всегда в присутствии этой женщины. И он ничего не мог с этим поделать.
Так что он был рад, когда они подъехали к повороту, который вел к дому ее бабушки. Чем скорее он расстанется с ней, тем скорее перестанет размышлять о том, что всякий раз, когда они оказываются рядом, между ними проскакивают искры. Он позже решит, как уговорить ее продать ему Крукт‑Элм. А сейчас ему нужно ретироваться, пока он не придумает, как бороться с неожиданным открытием, что под их былой враждой скрывается огонь.
– Все эти годы, когда мы участвовали в родео по всему Западу, – он улыбнулся ей, – кто бы мог подумать, что именно мы станем поддерживать огонь в очагах наших домов?
Флер тут же убрала руку с его бедра, как он и рассчитывал. Их вражда началась еще в те годы, когда он дразнил ее из‑за того, что она любит наряжаться в расшитые блестками наряды, а она разместила в газете брачное объявление от его имени. Она была еще ребенком – ей исполнилось восемнадцать, когда он бросил родео. И за ней плохо присматривали – ее мать и сестры появлялись на выступлениях очень редко.
Дрейк был рад, что она больше не касается его. Он смог достаточно овладеть собой, чтобы подавить желание поцеловать ее. И целовать до тех пор, пока у обоих не перехватит дыхание.
– Ты не знал, что я сентиментальна, верно? Ты и раньше терял голову при виде блестящих платьев и кожаных курток с бахромой.
Меньше всего в тот момент ему было нужно представлять, какое тело скрывается под ее одеждой. Он и так был на взводе весь день, глядя на ее бедра, обтянутые шортами.
Но ее ядовитый тон и кривая усмешка сказали ему, что он первоклассный осел, не умеющий принять сочувствие, которое она ему предложила. Обнаружив, что его влечет к Флер сильнее, чем прежде, он пребывал в прострации. Он не мог позволить себе повторения утреннего момента, когда смотрел на ее губы с непреодолимым желанием поцеловать их. Лучше разозлить ее и расстаться на враждебной ноте.
– Как скажешь. – Он остановился у порога дома. – Спокойной ночи, мисс Серебряные Шпоры.
И его не удивило, когда она с силой захлопнула за собой дверь.
Флер подъехала к «Ковбойской кухне» в тот момент, когда на двери вешали табличку «Открыто». Ее машина была заполнена свежей выпечкой для продажи. Ей все эти дни удавалось избегать Дрейка, и она надеялась, что везение не оставит ее. Она вставала до рассвета и тут же приступала к работе, чтобы успеть привезти выпечку в ресторан до появления там его владельца. С ее визита на ранчо Александеров прошло десять дней, и она догадывалась, что Дрейк также принимает все меры, чтобы держаться подальше от нее.
Она поняла это по поведению Дрейка, когда он подвозил ее домой в тот вечер. В тот момент, когда он уже начал доверяться ей, он тут же перешел к старой тактике словесных баталий.
Он прятался за старыми обидами, как делала и она.
И это расстроило ее.
Его машины на стоянке не было, и это было добрым знаком. Она последовала его совету и поговорила с менеджером – которым оказалась ее подруга Марта, работавшая также официанткой, – насчет продажи ее выпечки. Марте идея очень понравилась, и на прошлой неделе они выставили часть изделий на продажу.
Два дня назад Марта сообщила, что у нее все продано, и они готовы заказать у нее еще одну партию выпечки. Это было очень кстати, поскольку Флер нужно было срочно оплатить кое‑какие счета, а гонорар за свадебный банкет она получит только после того, как он пройдет. Сегодня вечером они с Эммой проведут дегустацию и обсудят меню. До свадьбы осталось всего две недели.
И хотя два ее новых источника дохода были связаны с Дрейком, хорошо уже то, что она не работала непосредственно на него, как было бы, если бы она нанялась работать в «Ковбойскую кухню». Сейчас она была свободным художником и просто продвигала свой бизнес, верно? Ей не приходилось чувствовать себя зависимой от Дрейка, пусть даже этот богатенький ковбой в той или иной форме поддерживал всех жителей Кэтемаунта. Даже местные зеленые пели ему хвалы, когда заехали к ней накануне, чтобы обсудить состояние растительности на ее ранчо. Она попросила у них пару дней на раздумья, боясь, что то, что они захотят от нее, будет недешево стоить, а в настоящий момент она не могла вкладываться в свое ранчо.
Но каждый день, работая на бабушкиной кухне, она с горечью осознавала, что ей не хочется продавать Крукт‑Элм.
Выйдя из своего обшарпанного автомобиля, она открыла багажник и начала доставать аккуратно упакованную выпечку. И тут зазвонил ее телефон. В шесть утра? Она удивилась и поспешно достала его из кармана джинсов.
Джессамин.
Ее сестра никогда не звонила ей, чтобы просто поболтать. Зная, что это должно было быть чем‑то важным, она ответила на звонок.
– Алло?
– Прости, что звоню так рано, Флер, но я хотела поговорить с тобой до того, как в офис придет папа.
– Не страшно. У тебя все в порядке?
– Да, но я хотела предупредить тебя, что комитет по охране природы в Кэтемаунте несколько раз присылал папе сообщения о том, что их беспокоит управление землями на ранчо Крукт‑Элм. Ты это знала?
– Бабушкин арендатор упоминал об этом. А почему они связываются с папой?
Последнее, что им было нужно, – это чтобы папа оказался вовлеченным в управление ранчо. Антония очень хотела, чтобы оно досталось ее внучкам, а не сыну, который в свое время с радостью покинул его.
– Не знаю. – Джессамин, казалось, была озадачена. – Я собиралась выяснить это. Может быть, он оплачивал бабушкины налоги.
Флер забеспокоилась.
– Папа не станет оспаривать завещание?
– Надеюсь, что нет. – Джессамин вздохнула. – В любом случае я попытаюсь выкроить время в следующем месяце, чтобы заняться домом до того, как мы выставим его на продажу. А пока пересылаю тебе это сообщение, чтобы ты была в курсе. Нам совсем не нужно, чтобы какие‑то юридические неувязки помешали продать нашу собственность.
– Я обязательно изучу это сообщение. Спасибо, что поставила меня в известность.
Ее сестра немного помолчала, словно не решаясь сказать что‑то.
– Если возникнут сложности, мы можем попросить папу помочь нам. Он постоянно нанимает разные компании, которые ремонтируют дома…
– Ни за что. Он может помогать тебе, Джесс, но ни за что не станет помогать мне или Ларк.
Голос ее сестры смягчился.
– Думаю, что сейчас все обстоит уже не так.
Закусив губу, Флер приказала себе не вступать в спор с сестрой.
– Как бы там ни было, я никогда не приму помощь от него. – Он покинул ее в тот момент, когда ей больше всего нужна была отцовская любовь. – В отличие от папы я не считаю, что деньги могут решить все проблемы.
– Я тебя услышала, – довольно резко сказала Джессамин. – В этой семейке никто не ищет легких путей.
Попрощавшись с сестрой, Флер сунула телефон в карман и снова принялась доставать из багажника коробки с печеньем и пирожками. Из ресторана доносился аромат жареного бекона. Две машины остановились на стоянке рядом с ней. Не желая упускать возможных клиентов, Флер, нагруженная коробками, поспешила к входу в ресторан.
Марта открыла перед ней дверь, помогая занести внутрь коробки.
– Доброе утро, – поздоровалась с ней Флер и направилась к стойке рядом с кассой, где обычно была выставлена разная выпечка. – У меня еще осталось кое‑что в машине.
Ранние посетители смотрели в ее сторону, из колонок лилась тихая музыка. В воздухе витал аромат кофе, а из кухни доносился звон посуды. Флер не хватало всего этого, ее тянуло сюда, к ресторанной жизни.