— Чем ты занимался в последние несколько недель? — спросила Роза, прожевав очередной кусочек. Ей хотелось растопить лед, постараться подбодрить его высказать все, что у него на уме.
— То одно, то другое. А ты?
— Тоже. В основном работала. Я планировала взять несколько дней отпуска и поехать домой. Мой брат Руди и его жена Эстелла в скором времени ждут появления на свет своего второго ребенка. Но это я планировала до того, как узнала. Ну, ты понимаешь.
— Почему тебе нельзя поехать домой?
Роза покачала головой. Ее рука с вилкой замерла на полпути между ртом и тарелкой.
— Не знаю, смогу ли я сейчас встретиться с отцом и семьей.
— Неужели ты думаешь, что они смогут вообще что-то заметить так рано?
— Не в этом дело. Просто я чувствую, что подвела их. Папа хотел, чтобы я посмотрела мир, — иначе он так не подбадривал бы меня и не настраивал на отъезде из родной деревни. Но не думаю, что он ожидал, что со мной случится нечто подобное. Только не со мной. И не так быстро.
— Он рассердится?
— Нет. Не совсем. Скорее, он будет разочарован. — Она положила вилку на стол. — А разве это не ужаснее?
Витторио этого не знал. Его отец был в большинстве случаев зол. За эти годы он так привык разочаровывать отца, что это уже не было для него сдерживающим фактором.
Роза доела свою пасту и откинулась назад на стуле.
— Невероятно вкусно. Спасибо.
— Хорошо, — сказал он. — А теперь нам нужно поговорить.
— Я готова, — ответила она.
Но он покачал головой, оглядывая зал, полный гостей-итальянцев, которые могли подслушать их разговор.
— Не здесь.
Она должна была отдать должное Витторио: если тебе нужно сесть и поговорить, ты можешь найти место и похуже, чем гондола, плывущая по Гранд-каналу. Она удивленно подняла брови, когда он остановился у стоянки гондол, но он только пожал плечами и сказал:
— Когда ты в Венеции… — Затем подал ей руку и помог сесть в плавно покачивающуюся на воде лодку.
Витторио снова делал это — вырывал ее из привычного мира и погружал в свой мир. Только в этот раз ей не нужно было паниковать.
Как только они уселись на золотую скамейку, гондольер начал грести, ритмично взмахивая веслом в освященной веками манере, посылая длинное, гладкое судно легко скользить по поверхности канала.
Столько месяцев она провела в Венеции, но ни разу не прокатилась в гондоле. Какое-то время они наслаждались видами и показывали друг другу на достопримечательности, пока гондола скользила под великолепным белым мостом Риальто с его одиннадцатью арками, переполненным туристами, которые с завистью посматривали на них.
И если Венеция, окутанная туманом, была атмосферным и мистическим городом, то под бледно-голубым весенним небом она превратилась в город волшебный. Казалось, город воспрял от зимней спячки и возродился заново.
Краски зданий заиграли на солнце. А в сердце Венеции были водные пути, которые они пересекали, каналы, полные вапоретто, катеров и гондол, сражающихся за пространство. В течение нескольких минут они были просто еще двумя туристами, наслаждающимися видами и звуками города.
Когда Витторио улыбался ей, она и представить не могла места на земле, где ей было бы лучше. Она не хотела сейчас оказаться даже в родной деревне, в окружении папы, братьев и их семей. Здесь было волшебно.
В какой-то момент Роза улыбнулась, глядя на мост, под которым они вот-вот должны были проплыть, когда обернулась и увидела, что он ее фотографирует. Она попыталась возразить.
— Я бы лучше подготовилась к тому, что меня фотографируют, — сказала она, убирая волосы с лица.
— Ты такая красивая!
— Почему ты сегодня пришел к нам в отель? Я не ожидала тебя когда-либо увидеть.
— Я пришел по одному делу, но благодаря тебе у меня появились совсем другие задачи.
Роза нахмурилась:
— Я ничего не понимаю…
Он взял ее за руку.
— Я хотел тебя увидеть. Пусть даже и ненадолго. Но, увидев тебя вновь, я вспомнил, как нам было хорошо вместе.
По ее спине пробежали мурашки. Она моргнула. Она не знала, чего ожидать, и уж точно ждала не этого.
— Я тоже рада тебя видеть.
И даже больше. Он ей снился. Она не раз вспоминала каждый момент той ночи, и это было так же волнующе, как и тогда, когда случилось наяву.
Он улыбнулся и поцеловал ее руку.
— Что ты собираешься делать?
Роза смотрела на здания, памятники минувших столетий. Затем повернулась к нему.
— Что я могу сделать? Вариантов не много. Но я бы хотела сделать, как лучше для ребенка.
Витторио кивнул и сжал ее руку, которую все еще держал в своей.
— Выходи за меня.
— Прости?
— Выходи за меня. Тогда у нашего ребенка будет не только мама, но и папа. И тебе не нужно будет стыдиться, когда поедешь домой. И никогда больше тебе не нужно будет убирать номера в отеле.
Она рассмеялась.
— Не говори глупостей, Витторио. Я не жду предложения. Это какое-то безумие.
— Роза, я говорю серьезно.
Она посмотрела на него, и взгляд его синих глаз остановил ее.
— Правда?
— Конечно правда.
— Но это так неожиданно. Такие решения не принимаются быстро.
— Я его уже принял.
— Но я так не могу.
Сама идея была смехотворной. Они едва знали друг друга. Срок беременности очень маленький. Что угодно могло случиться, и тогда они застрянут вместе, а потом один из них или оба будут обижены на судьбу за это навсегда.
Гондола медленно скользила по извилистому каналу, проплывая мимо богато украшенных палаццо, и это никак не вязалось с неразберихой, царившей в голове Розы.
Она всегда мечтала выйти замуж по любви. Она мечтала о том, что было между ее матерью и отцом до того, как болезнь жестоко вырвала мать из их рук.
Роза знала, что это не пустая мечта, не фантазия. Она видела все своими глазами, сначала с бабушкой и дедушкой, а потом с родителями, и она хотела этого для себя. Более того, она считала, что заслужила такую любовь.
Совсем не так она представляла себе предложение руки и сердца. Ответить согласием будет безумием.
У Розы перехватило дыхание, когда она наблюдала за проплывающими мимо катерами. Сколько бессонных ночей, тишину которых не нарушало ничего, кроме тихого дыхания Кьяры, она провела, думая о той ночи? Вспоминая события, эмоции, удовольствие, от которого замирало сердце, которое он ей открыл? Он так многому ее научил. Так многим поделился с ней.
— Ты пришел сегодня, чтобы сделать мне предложение? — спросила она.
— Нет. Если бы было так, я бы подготовился и пришел с кольцом. Но у меня есть вот это…
На его ладони лежала золотая сережка с жемчужиной, когда-то принадлежавшая ее бабушке.
Роза поднесла руку ко рту, а сердце у нее екнуло. Она наклонилась, чтобы прикоснуться к ней, все еще не веря, что она настоящая. Взяла в руку драгоценный предмет.
— Это причина моего сегодняшнего визита. Я нашел ее на подушке, когда ты уже убежала.
— Но я приходила в палаццо. Твоя экономка сказала, что никто ничего не находил.
— Она не знала об этом. Я собирался ее вернуть раньше.
— А я думала, что она потеряна безвозвратно.
— Сначала я хотел попросить Елену упаковать ее и отправить тебе. А потом…
Роза посмотрела на него, и ее словно током ударило.
— Ты мог никогда не узнать о ребенке.
Он улыбнулся.
— Интуиция, — произнес он.
Прижав руку с серьгой к груди, Роза почувствовала, как слезы благодарности, облегчения и радости защипали глаза.
— Или судьба, или даже предначертание.
Ил и волшебство, подумала она, когда он притянул ее к себе и поцеловал.
Витторио отстранился, когда они подплыли к частному причалу возле палаццо. И хотя в ту единственную ночь, когда он привез ее сюда, был туман, она узнала бы это место в мгновение ока.
Палаццо Витторио.
Он вскочил и легко спрыгнул на палубу, прежде чем подать ей руку и помочь сойти на берег. Он сунул гондольеру несколько банкнотов и, предложив ей руку, повел ее внутрь.
— Мне нужно еще кое-что тебе сказать. Есть еще одна причина, по которой ты должна согласиться выйти за меня замуж.
Глава 12
— Теперь я знаю, что это какая-то дурная шутка.
Роза вскочила со стула, на котором сидела, и принялась беспокойно мерить комнату широкими шагами.
— Ты не можешь так поступить со мной, Витторио. Ты не можешь просить меня выйти за тебя замуж — не можешь пытаться убедить меня выйти за тебя своими поцелуями и сладкими речами о судьбе и предначертании, а затем ошарашить меня тем, что ты принц. Принц Андахштайна, не много и не мало!
— Роза, успокойся.
— Как же мне успокоиться? Как, по-твоему, я должна реагировать? Ты думал, я стану кланяться и расшаркиваться и буду благодарна за королевское снисхождение? Я должна проявить покорность? Или почувствовать страх? Или и то и другое?
— Роза, послушай!
— Нет. Я не хочу ничего слушать. Я отправляюсь домой.
Роза повернулась в сторону дверей, украшенных позолотой и искусно вырезанными тиграми и слонами.
Нельзя сказать, что она раньше не заметила всей невообразимой роскоши этого палаццо. Как могла она принять его объяснение, что он просто здесь остановился? Неужели она не понимала, что у него должны быть связи с богатыми и знаменитыми или что он должен быть одним из них? Неужели она была настолько ослеплена желанием, что даже не заметила очевидного, того, что было прямо перед ее глазами?
Роза шмыгнула носом.
— И не трудись провожать меня до выхода. Однажды я его уже нашла. Я сумею добраться до дома.
— Что? Домой — в эту убогую полуподвальную квартирку и к работе горничной? Домой, где тебя будет тошнить каждое утро, пока ты убираешь чужую грязь?
— Это моя жизнь, Витторио, — ответила Роза, прижимая руки к груди. — Она, может быть, и трудная, в ней приходится убирать мусор за другими, но я ее выбрала, потому что такая жизнь мне понятна и знакома. И я принадлежу этому миру, а не твоему.