Она сделала глубокий вдох и выдавила слабую улыбку, чтобы немного успокоить его. Конечно, у нее все в порядке. Должно быть в порядке. Она подумала о своем еще нерожденном малыше, о тех вещах, которых она может его лишить, если сейчас повернется и уйдет отсюда. Нет, она не может так поступить. Только не из-за своих личных потребностей и желаний.
Она снова улыбнулась отцу.
— Предсвадебный мандраж, — сказала она. — Я в полном порядке.
Он поцеловал ее и сказал:
— Ты очень красивая сегодня. Ни один отец не мог бы гордиться своей дочерью больше, чем я горжусь тобой.
Роза робко улыбнулась. Могла ли она не выглядеть красивой сегодня? Платье на ней было божественным. Его простой элегантный фасон был похож на тот, что изображен на картинке, которую выбрала Кьяра. А вместе с дизайнером она подобрала шелк цвета шампанского. Длинную вуаль, отороченную андахштайнским кружевом, удерживала на месте диадема, когда-то принадлежавшая матери Витторио и украшенная великолепным бразильским топазом.
Ее подвенечный наряд был настолько безупречен, что она была рада, что ее отговорили от попыток сшить платье самой. Кроме того, это позволило ей в освободившееся время заняться другими проектами.
— Единственное, о чем я жалею, — это то, что твоя мама не может всего этого видеть. — Ее отец печально улыбнулся, и глаза его заблестели. — Она была бы так горда, и я знаю, что она улыбается тебе сверху, как солнце сегодня.
— Ой, так и я расплачусь, — сказала Роза, смахивая слезинку.
А потом стало не до слез, музыка сделалась чуть громче.
— А вот и наш выход, — сказал ее отец, когда им подали знак. — Ну что, ты готова?
Роза глубоко вздохнула, слабо улыбнулась и кивнула.
— Готова, — ответила она.
Солнце, проникавшее сквозь витражные окна, заливало разноцветными огнями толпу гостей. Пылинки, подобно золотым искоркам, летали под сводами собора. Со всех сторон их встречали улыбками. Но она ничего не замечала.
Потому что там, впереди, ее ждал Витторио, такой высокий и гордый. У нее перехватило дыхание. Облаченный в черную парадную форму Андахштайнской гвардии, отделанную золотыми галунами и пуговицами, он снова выглядел точно так же, как и в вечер их первой встречи, — скорее как воин, или военачальник, или даже бог, нежели как простой смертный.
Он не сводил с нее глаз, пока она медленно шла по проходу. Когда они с отцом подошли ближе, она заметила, что он слегка улыбнулся, но этого было достаточно, чтобы смягчить жесткие углы и линии его лица. В его глазах она увидела одобрение и удовлетворение, желание и, возможно, даже немного удивления.
Но была ли там хоть капелька любви? Всей душой она желала увидеть любовь в его взгляде.
Затем она заметила свою семью. Братья, их жены и дети улыбались, когда они проходили мимо. Принц Гульельмо был рядом с ними, он тоже наблюдал за Розой, постоянно хмурясь и, как всегда, буравя ее глазами-бусинками.
Когда она поравнялась со своим женихом, он предложил ей руку и внимательно взглянул ей в лицо своими необыкновенно синими глазами.
— Какая ты красивая, — прошептал он. Ее сердце забилось чаще, и она задрожала.
Сегодня вечером они будут лежать в супружеской постели. Сегодня вечером они заключат этот брак и станут одним целым. Все это время Витторио думал, что именно он страдал, но он понятия не имел о той жертве, которую она принесла, не поддавшись своим желаниям. Она хотела снова оказаться в его объятиях сильнее, чем он мог подумать. Она жаждала этой ночи, этой близости, этой связи. Но она также боялась того, что это могло означать.
Она говорила Витторио, что ее волновало, что она может потерять свою независимость. Но сейчас она знала, что она может потерять себя.
Церемония началась. Священник произносил свои торжественные слова, время от времени играла музыка и пел хор. Его пение звучало как ангельское, а гимны были для нее самыми сладкими звуками, которые она когда-либо слышала.
Розе казалось, что она стоит рядом и наблюдает за всем происходящим. Как же она, Роза Чиаварро, из крохотной деревушки на юге Италии, выходит замуж за принца?
Это было просто невероятно. Нереально.
Когда они обменивались клятвами, голос Витторио звучал в этом огромном пространстве уверенно и ровно. И он смотрел ей в глаза, заставляя ее поверить, что это не просто слова, которые они должны произнести, чтобы заключить свой удобный брак по договоренности, а слова, которые они произносят серьезно.
А затем их объявили мужем и женой. И он запечатлел поцелуй на ее губах. Этот поцелуй заставил ее засомневаться вновь, потому что он был больше деловым, чем поцелуем любящего человека. Как будто бы они скрепляли им сделку.
Теперь он вел ее по проходу. Она стала замужней женщиной, принцессой. Сейчас она была в оцепенении, как будто ее контузило.
С неожиданной непринужденностью все гости высыпали из собора вслед за ними. Со всех сторон слышались поздравления и пожелания счастья молодоженам. В какой-то момент их потянули в разные стороны, и они оказались отделены друг от друга. Но это не имело никакого значения. Сейчас все были просто счастливы.
Вдруг какая-то женщина вцепилась ей в руку.
— Полагаю, мне следует поздравить вас, — сказала она.
Роза обернулась. Невозможно было не узнать эту женщину-вампира. Несмотря на то, что со времени их последней встречи Клеопатра стала блондинкой.
— Благодарю вас, графиня.
— Но я должна открыть вам один маленький секрет, — прошептала Сирена, делая вид, что целует Розу в обе щеки. — Он никогда вас не полюбит. Такие, как он, на это просто не способны. — Она улыбнулась и отступила назад. — Поэтому вам лучше снять свои розовые очки прямо сейчас.
Роза ахнула, слишком ошеломленная, чтобы говорить. Неужели все так очевидно? Неужели она настолько не умеет скрывать свои эмоции, что любой может прочитать на ее лице желание быть любимой?
А потом ее братья, их жены и дети обступили ее со всех сторон. Она почувствовала себя окруженной радостью и любовью и почти стала корить себя за жадность, что хочет большего, когда у нее уже было больше, чем у многих людей за всю жизнь.
— Где моя жена? — услышала она громкий голос, перекрывший гул толпы.
«Моя жена».
Электрический разряд прошел сквозь ее позвоночник. В его словах, в его тоне послышалось желание обладать ею.
Ничего общего с любовью. Все говорило о его желании, о предвкушении предстоящей ночи. Она знала, о чем думала, время пришло, и она испытывала подобные чувства.
Затем толпа расступилась и перед ней возник Витторио. Он был больше самой жизни. Его глаза, подобные драгоценным камням, загорелись, когда он ее увидел.
— А, вот и ты, моя принцесса. Нам нужно попасть на прием, — сказал он. — Но сначала…
Он подхватил ее и под одобрительные возгласы толпы поцеловал. Этот поцелуй не был похож на тот, что был в соборе. Тот был теплым, но коротким. Милым, но скорее больше официальным. Сейчас же его поцелуй говорил о едва сдерживаемой страсти, желании, которое готово было вырваться наружу. От этого поцелуя она почти перестала дышать, у нее задрожали колени и кровь запульсировала в тех местах, до которых ей так хотелось, чтобы Витторио поскорее дотронулся.
Возможно, сегодня ночью она должна просто позволить ему полностью овладеть ею. Может быть, этой ночью все должно быть связано с желанием и утолением взаимной страсти.
А завтра и во все последующие дни можно будет позволить себе волноваться о любви.
***
Вечеринка была еще в разгаре, оркестр играл, а гости танцевали, когда Витторио подошел к Розе и тихо проговорил ей на ухо:
— Пора.
Роза наслаждалась вечеринкой, последние десять минут она снова была в окружении семьи. Она улыбнулась, когда Кьяра снова вышла на танцпол с Марчелло. Также она была поражена, когда принц Гульельмо станцевал вальс с Сиреной. Но больше всего ей просто нравилось снова находиться в компании своей семьи. Скоро она вернутся в Зекке, и она будет скучать по ним.
Но сейчас Витторио сказал ей, что пора уходить с вечеринки. Она задрожала. Она ощущала его теплое дыхание, едва уловимый аромат коньяка, который он добавлял в кофе. Сочетание всего этого опьяняло ее.
Когда они вышли из зала, ее сердце выскакивало из груди. Он повел ее вниз по длинному коридору. Звук их шагов гулко разносился в тишине, сменившей шум приема.
Она не произнесла ни слова.
Слов не было. И даже если бы и были, она не смогла бы ничего сказать, ей было трудно дышать.
Он молчал.
Он совсем не торопился. Шаги его были размеренными. Он не спешил.
Ее это нервировало.
Это было мучительно.
Они поднялись по лестнице в его покои. К моменту, когда он открыл дверь, ее нервы были напряжены до предела. Она знала, что ее вещи перенесли в его комнаты еще днем, но сама она пришла сюда в первый раз. Она рассматривала мебель из темного дерева, большие кожаные диваны и массивную кровать. Все было оформлено в мужском стиле.
Он притворил тяжелую дверь, и у них за спиной раздался громкий щелчок, от которого она вздрогнула.
— Нервничаешь, принцесса? — спросил он, подходя к ней совсем близко.
Она избавилась от фаты еще перед началом приема, поэтому сейчас между ним и ее шеей не было ничего. Он был так близко, что она чувствовала его дыхание.
— Это был длинный день, — ответила она.
Она бы сделала шаг в сторону, но его рука уже лежала на ее плече, а его губы были там, где она только что чувствовала его дыхание. Тепло разлилось по всему ее телу, угрожая превратить ее кости в желе.
— А я говорил тебе, — прошептал он, лаская ее, — как прекрасно ты сегодня выглядишь?
Она кивнула. Он говорил, правда, тогда он произнес меньше слов. И он говорил это так, что она ему верила.
Она ожидала, что он развернет ее к себе лицом и поцелует, но его пальцы провели линию в \/-об разном вырезе платья, наэлектризовав ее всю.
— И мне нравится это платье, — сказал он, притрагиваясь к тому месту, откуда начинался ряд крошечных пуговиц. — Но сейчас пора приступить к тому, о чем я думал весь вечер.